— Конечно, — шаги удалились от столика.

— Я впечатлена. Судя по звуку, это очень высокие каблуки, чтобы носить их там, где ничего не видно.

— Все дело в практике, — буднично ответил Александр. — Все равно, думаю, клуб позволяет ей видеть в темноте.

— Это неспортивно.

— Разве жизнь честна?

— Мы уж точно нет, — после паузы, позволяющей ему возразить, она продолжила: — Зачем ты здесь, Александр?

— Что я такого сделал, Элейн, что ты меня возненавидела?

Она скрестила руки на колене и успокоила голос:

— Ты влюбил меня в себя.

— Слабый повод для подобного гнева.

— А также, ты воспользовался моим доверием, чтобы подчинить мой разум своей воле и красть мою силу, оставляя мне жалкие крохи.

— Что ж, — сказал он. — Значит, за дело.

Повисшую тишину прервал приближающийся перестук каблучков. Их официантка принесла напитки.

— Мы с отцом редко в чем-то соглашались, — рассказывал Дэвид, глядя то в пол, то в потолок, куда угодно, только не на Тару. Он стоял за периметром круга за левым плечом Эйв. — Он был рад, что Божественные войны закончились так, как закончились, считая, что боги давно должны были передать контроль над своими действиями смертным. Он был знаком с Посвященными, в особенности с Бессмертными царями, которые разрушали мир, но считал, что это поправимо. Я считал, что он ошибается. — Он искал в Таре поддержку, или в языке ее тела, но у нее ее не было.

— Мы спорили. И много. Когда я стал постарше, я ушел из дома, отправившись в Старый свет, и попытался помогать там. Удивительно, сколько разрушений способны причинить Посвященные по неосторожности. Много километров пахотных земель обращены в пустыню всего за один день во время боя между одним из Бессмертных царей и пантеоном племенных божков. Разумеется, Посвященного это не заботило. Он выживет под звездным светом и на голой земле. Без пресной воды, жилья и даже минимальной защиты, что предоставляли им их боги, люди вынуждены убегать. Посвященный назвал это «освобождением». — Тара тоже, но она здесь не ради дискуссии о политике. — Я писал отцу, пытался объяснить, но никогда не получал ответа, поэтому я вернулся. Должно было быть что-то, что я мог бы сделать здесь, чтобы доказать, что он не всегда прав. Я даже не ожидал повстречать Эйв и ее народ. — Он положил руку на руку каменной женщины, и та не сделала попытки от нее избавиться.

— Мы сами его нашли, — сказала Эйв, — бродящим по лесу с минимумом еды и воды. Он утверждал, что считает, что нас из города изгнали несправедливо. Он ошибался. Мы сражались с Альт Кулумбом потому, что город предал нашу богиню. Но несмотря на то, что Дэвид ошибался в фактах, в душе он был прав.

Тара не смогла сдержаться:

— Подождите. Что вы имеете в виду, что город предал вашу богиню? Горожане Альт Кулумба спасли от нее все, что только можно. — Ответа не было. — Они и не могли сделать большего. Она погибла в бою.

Эйв обнажила зубы, изобразив нечто, на взгляд Тары, похожее на улыбку.

— Разве?

— Не делай вид, что ты не отомстила, — произнес Деново после того, как они в тишине сделали по глотку. — Узнав, что я делаю, тебе удалось избежать моих объятий. Поспособствовала моему изгнанию из Келетрас, Альбрехт и Эо. Не знаю, какие сплетни ты пересказала, но я сорок лет не мог взяться ни за одну работу в фирмах, занимающихся Таинством, и пришлось полюбить частную практику.

— Я просто рассказала правду, — ответила она между глотками. — Фирма согласилась, что держать тебя в штате слишком рискованно, раз ты стараешься подчинить себе ее работников. Не похоже, что я навсегда низвергла тебя в безрадостную и пустынную бездну. Ты благополучно приземлился в университете.

— Какая теперь разница? — его голос стал резче, но сохранял нотку отвлеченного веселья. — Признаю, университет оказался гораздо удобнее, чем я ожидал. К моему удивлению, Тайный университет не испугала моя… эксцентричность, в отличие от крупных фирм.

— Возможно, следовало бы?

— Если бы, Элейн, каждый на земле рассуждал подобно тебе, никто на свете не разглядел бы потенциала Das Taumas, когда он появился полтораста лет тому назад. Мы бы до сих пор скреблись о краешек божественной силы с жалкой Прикладной Теологией, а не взяли бы полностью в свои руки их могущество.

— А если бы все были подобны тебе, Александр, мы бы не поняли, что Божественные войны разрушают мир, чтобы вовремя остановиться.

— Есть ведь и другие миры.

— Пока мы не нашли ни одного подходящего для обитания людей.

— Считаешь, что мы останемся людьми после того, как туда доберемся? — спросил он с тонкой издевкой в голосе. — Да ладно, Элейн. Если ты думаешь, меня устраивает моя смертная оболочка, ты не упустила смысл того, над чем я трудился. Я выстраивал сеть распределенных действий, подчиняющуюся единой воле. Ты сама видела, что произошло этим утром в Суде Таинств. Тара прекрасна, но если бы не этот информационный завал, я бы взломал ее разум. Не стоит обсуждения, что мой путь лучше.

— И все-таки, она тебя победила.

— У нее была единственная возможность, — признал он.

— Это одна из причин, почему я ее наняла. Любая столь способная женщина заслуживает лучшего, чем оказаться в черном списке за мщение неэтичному профессору в память о подруге.

— Неэтичному? Если бы ты опросила большинство моих, э… студентов, они бы рассказали, что их устраивают мои методы.

— Это потому, что ты не позволяешь чувствовать себя несчастными.

— Посвящение себя делу, очень ценный опыт.

— Насколько помню, я не почувствовала для себя в этом никакой ценности.

— Твой случай был прототипом. Ранней версией. Я исправил большинство недостатков.

Она сделала глоток водки, оставляя острый, жгучий вкус и пузырьки на языке.

— Я читала твои записи, Александр.

— Все?

— Твое будущее это принуждение. Однако, ты настаиваешь на предположении о том, что я не думала, что ты можешь помочь.

О грань стакана звякнул лед.

— Правда?

— Ты утверждаешь, что твоя коллективная сеть распределенных действий, наиболее эффективна когда всем управляет единственная воля.

— Это подтверждают мои эксперименты.

— Предлагаю тебе пересмотреть твои гипотезы.

— Думаешь, я подтасовываю собственные данные?

— Я думаю, тебя радует только философские рамки, позволяющие тебе почувствовать себя богом.

Из темноты донесся запах поджаренного мяса, и она снова услышала шаги.

— Кажется, — сказал он, — ужин готов.

— А нельзя ли ехать быстрее? — спросил Абелард у лошади, которая что-то в ответ взвизгнула, и хотя Абелард никогда не учил лошадиный, это можно было бы перевести как: «Может выйдешь и подтолкнешь?»

Поисковые четки вели его через Альт Кулумб с постоянством компаса. Чем ближе он приближался к побережью, тем сильнее тянули руку бусины. Поэтому он крепче сжимал их в руке. Район для того, чтобы спешиваться и бежать вслед за заблудившимися бусами.

Нужно разыскать Тару. И не потому, что это понадобилось леди Кеварьян, а потому что ему самому нужен кто-то, кому он может довериться. Даже в самом сердце Церкви окапался враг, который не просто воровал у Коса, а рисковал даже самим Его воскрешением.

Всего пару дней назад Абелард подобное святотатство назвал бы невозможным. Сейчас он уже не знал, во что верит кроме Коса, да и тот мертв.

Под дребезжание повозки по мостовой его сердце терзали желание и тревога. Даже трясучка вернулась с той же силой, как в день смерти Коса. Сигарета теперь почти не спасала. Пришлось задержаться в Квартале удовольствий, чтобы пополнить запас. Он почти не спал три дня, однако вся усталость сгорела в огне адреналина и страха.

— Слушай, я заплачу вдвое, если ты прибавишь ход.

Он уже делал это предложение, и лошадь вновь согласилась, перейдя на ленивую рысь вдоль берега по узкой улочке, провонявшей морскими водорослями.