— Но Серил погибла в бою, — автоматически повторила Тара. — Она сражалась против Красного короля и потерпела поражение.

Вокруг нее раздалось рычание: камень скрежетал о камень, но это нисколько ее не волновало, как и легкое покачивание головы Эйв.

— Она растратила силы, — возразила Тара. — От нее осталось мало чего, что можно было бы сохранить.

— Сохранить? Нет. Не то, кем Она была.

— Самосознание это первое, что утрачивается после утраты божеством силы.

— Нет, — отрезала Эйв. — Если самосознание это все, что требуется.

Тара прищурилась, когда дремлющие шестерни счетной машины ее разума начали вращаться. Она припомнила слова Абеларда о том, что Серил создала горгулий лично. Если это так, то какое-то количество ее душевной энергии осталось заключено в них. Они были обязаны ей собственным существованием, а она им — преданностью. Так сколько силы оставалось у нее самой, а сколько сохранено в телах у этих удивительных чудовищ? Разве мог Красный король окончательно убить Серил, если остались живы ее Защитники? — Вы утверждаете, что сохранили Серил жизнь, хоть и в урезанном виде. Отголосок прежней богини.

— Никакой не отголосок. Это та же богиня, только с меньшей силой. — Горгульи с благоговением опустили головы, сложив крылья. — Она умерла у Разлома Мира, но в тот самый миг, когда Красный король нанес смертельный удар, наша нужда, нужда Ее истинных последователей вырвала Ее. Она спаслась в наших сердцах.

Переводя с религиозного жаргона, Тара проиграла противоречивые сюжеты в мозгу.

— То есть, часть ее погибла в битве, а другая часть, которая была связана с вами и вашим народом, выжила. Сила, которую она вложила в Защитников и крупицы вашей веры в нее стали крюком, который вытащил ее из небытия, но в процессе этого ее разорвало пополам. Для своих последователей в Альт Кулумбе она погибла, но для вас — жива, точнее ее часть. Но, — возразила Тара, — даже если бы вы подпитывали ее одной своей верой, в пантеоне божеств она бы осталась неполноценной. Лишенной всех сил. Она не могла бы вам помочь.

— Мы и не нуждались в Ее помощи.

— Так зачем же ее тогда возвращать? Почему не позволить ей умереть?

— Потому что Она любит нас.

Тара ходила кругами, размышляя, не обращая внимания на несколько тонн окружавшего ее опасного для жизни камня.

— Чтобы сохранить ей жизнь вы проводите ритуалы, поклоняетесь ей, приносите жертвы. Все это вы делаете несмотря на то, что она ничего не может сделать для вас, совсем ничего, кроме как любить вас, и быть любимой вами.

— Что в этом странного? — удивилась Эйв.

— То-то и оно. Это делает вас самыми глупыми и упертыми религиозными фанатиками, которых я когда-либо видела. Я хочу сказать, — добавила она, услышав поднявшееся рычание и увидев усилившийся блеск зеленых глаз: — что даже представить себе такое не могу, хотя это и чрезвычайно мило.

— Мы не думали, что полусмерть Серил продлится долго. Когда мы вернули Ее в город, то узнали, что Церковь Коса объединилась с чужаками, с Посвященными Таинств безбожниками. Мы взывали к Церкви, но нам отказали.

— Что, правда? — Тара была рада сменить тему с плохих Посвященных-безбожников. — Я ни о чем подобном не слышала.

— После гибели Серил еретики в Церкви Коса заявили, что их Огненный бог должен править без помех со стороны нашей Госпожи. Они устроили так, что Кос не узнал о спасении Серил, и постарались не пускать нас в город.

Тара снова словно наяву увидела сверху связывающий круг из белого гравия, вписанный в зеленый газон вокруг Святого приюта. Значит, он не был предназначен для того, чтобы удержать Коса в городе — ни одному подвластному смертным заклинанию это под силу — но зато оно достаточно мощное, чтобы сдержать робкое эхо едва живой богини. Адова дыра.

— И вы с ними сражались.

— После гибели богини, наши братья в Альт Кулумбе из-за расстояния не почувствовали, что она выжила, и потеряли голову. Они дрались как бешенные. К моменту нашего возвращения мы лишились нашего города, так как враги осквернили тело нашей богини, создав рабскую насмешку над ее образом. Что еще мы могли сделать?

«Сжечь этот город дотла».

— Абелард сказал, что вы отступили, когда в бой вступили Черные.

— Справедливость лишь отголосок нашей любимой Госпожи. Мы не могли с ней сражаться. Сейчас мы бы не были столь избирательны.

— И вы сбежали в лес.

— Да. Спрятались среди слабых, влажных, вонючих деревьев. — Эйв даже не попыталась скрыть своего отвращения. — Вдали от дома. Там мы прожили много лет, пока к нам не пришел Дэвид. И Кос с ним.

— Божественность — извечная цель, не так ли? — произнес Александр между кусками. — Помнишь с чего начинается Das Taumas? «Сообщества, характеризующиеся отношениями между божествами и смертными — все сообщества, на тот момент, когда писал Герхард — являются огромным хранилищем энергии». Эта энергия — вот что имеет значение, а не природа отношений. Люди и боги отличаются только тем, как они аккумулируют и используют эту энергию.

Элейн едва прикоснулась к стейку из лосося.

— Не стоит вырывать Герхарда из контекста. Следующее его высказывание гласит: «Чтобы улучшить сообщества мы должны понять динамику энергии». Он старался помочь цивилизации, человечеству и богам.

— Конечно. И как только мы попытались на практике применить его труд, как боги попытались нас всех перебить.

Он не мог видеть, как она закатила глаза, поэтому постаралась явственнее подчеркнуть свою насмешку тоном голоса:

— Они испугались. Первый же эксперимент Герхарда обратил землю в пустыню, которую мы теперь называем Северный Глеб. Двадцатью годами позже Белладонна Альбрехт сделала Разлом Мира.

— Была война, — с очевидным пожатием плечами ответил он.

— Мы сражались за свою свободу. За свободу человеческой расы, будем ли мы жить вместе с богами или без них, по собственному выбору. Тот порядок действий, который ты отстаиваешь в своих бумагах, не говоря уж о личной жизни, по ставил бы всех Посвященных и Мастериц Таинств на одну линию с теми божествами-тиранами, с которыми мы сражались в той проклятой войне.

— Что за слова, Элейн.

— Прошу прощения, — ответила она после глотка водки. — Поневоле увлекаешься, когда чувствуешь, что твой сотрапезник совершил непростительную моральную ошибку.

— А как Кос оказался в этом замешан? — удивилась Тара.

— Вечногорящий Бог видит все, — с убежденностью правоверного откликнулся Дэвид. — Однако, информации слишком много. Обычно Его внимание должно быть приковано к определенным вещам.

— Мы считали, что Кос заодно со своими священниками обернулся против нашей Госпожи, — подхватила Эйв. — Но это было не так.

— Я надеялся найти Защитников в лесу, — продолжил Дэвид: — и записать их историю, зафиксировать их обычаи. Для потомков. И я, э… — внезапно занервничав, он огляделся по сторонам. — Мне казалось, что ритуалы Серил вот-вот погибнут. Я не ожидал застать живую культуру, не говоря уже о живой богине. Я вернулся в город за припасами и помолился о наставлении, а потом, ну, получил беспрецедентный ответ. Бог был смущен.

Он умолк, и нить повествования перехватила Эйв:

— Вскоре после этого мне стало сниться пламя. Потом похожие сны приснились всей стае. Пламя затмило наши души в поисках истины. В следующем месяце, когда мы танцевали в темном безлунном небе, воспевая перед Богиней наши огненные сны, Она вздрогнула от нетерпения. — Восхищение на лице Эйв отозвалось спазмом в животе Тары. Она никогда не смотрела на мир под таким углом.

— Кос узнал, что Серил жива, — произнесла она, соединяя кусочки мозаики. — Но не мог сломать связывающий круг и общаться с ней напрямую без ведома священников. Но и враждовать с ними он не хотел. Возможно, его пугало то, что он мог бы узнать в этом случае. Пугало то, что совершили его последователи или могли совершить. Он хотел помочь Серил тайно. А вы… — она повернулась к Дэвиду, — предложили ему помощь вашего отца.