Тишина.

Все что она увидела — тишина. Был слышен лишь едва заметный мертвый запах словно у опавших осенних листьев. Она чувствовала вкус ночи, вдыхала гладкий черный мрамор, и чувствовала таяние черного льда на языке.

Ей все это было знакомо, и нужно было лишь подождать, когда перепутанные чувства снова придут в норму. Абеларду не повезло. Она бы предупредила его, решила она, направляясь к тому месту, где послушник валялся в темноте, если бы он не повел себя как баба при виде крови.

Он вздрогнул. Тара почувствовала голод и легкий стыд.

— Эй! — она присела рядом и сжала его руку. Он не поднял головы, продолжая трястись. — Будет проще, если ты поймешь, что здесь тебя не может стошнить, и ты прекратишь попытки. — Откуда-то из глубины послышалось скуление как у тонущей собаки. Она решила, что это вопрос. — Потому, что на самом деле здесь у тебя нет желудка. Здесь нет ничего из животного мира.

Дрожь прекратилась. Ее рука продолжала неловко сжимать его плечо.

Вокруг них расцветал новый мир. Наконец, Абелард перевернулся и сел, моргая обалдевшими и невидящими глазами, и тут же потянул дрожащей рукой сигарету в рот.

— Все это было… — он покачал головой. — Прошу прощения.

— В этом нет ничего постыдного. Такое бывает. — Она медленно, чтобы не напугать его, выпрямилась и протянула руку. Он смерил ее руку боязливым взглядом, словно опасаясь ловушки, но принял помощь и поднялся на ноги. Его покачивало из стороны в сторону словно он вот-вот упадет, но он устоял.

Он огляделся и в тусклом свете увидел то, что лежало перед ним, под ним и вокруг него. Они стояли на неподвижном теле.

Тело бога было черным словно ночь. Изгибы его конечностей были тонки и причудливы словно изгибы глубокого космоса. Он лежал в темноте, беременный одной из форм небытия.

У трупа были привычные четыре конечности, два глаза, размером с небольшие луны, рот, в котором поместился бы целый флот кораблей — все эти черты, не смотря на всю их необъятность, были красивы, и благодаря своей необъятности пугали. Это было огромное и древнее создание седой старины, клубок силы, способный потрясти воображение того, кто пытается объять его все целиком разом. Понять его было сложнее, чем человека, и Таре предстояло это сделать.

Она жадно улыбнулась, показав зубы.

— Я его знаю, — тихо произнес Абелард.

— Да.

Кос Вечногорящий, Повелитель пламени.

Его грудь не шевелилась.

Элейн Кеварьян медитировала на крыше Святилища Коса в лучах пробивавшегося из-под завесы плотных туч заходящего солнца. Раскинувшийся под ней Альт Кулумб готовился окунуться в наступающую ночь.

Она парила в пяти сантиметрах над крышей, и если бы заметила это, то непременно отчитала бы себя за такой промах. Левитация была признаком незрелости Посвященного. Ученики часто парили в воздухе, чтобы почувствовать связь со вселенной. Но, как и любой другой неестественный поступок, парение вызывало куда больше неудобств, чем пользы, особенно в подобном городе, где Кос запретил выше, чем на ладонь отрываться от земли.

В лабиринтах ее разума словно призраки по старому дому бродили разные мысли. Судья Кабот, ее хороший знакомый и лучший контакт в Альт Кулумбе был мертв. Убит с помощью Таинства в довольно грубом исполнении, бросая подозрение на третьи лица. Мог ли убийца специально подставить горгулий — Защитников — или он просто расставил ловушку, ожидая, что в нее кто-то угодит?

Это дело скрывалось на дне в мутной реке словно толстый коварный сом: Церковь Коса — крупнейшая организация на западе, имеющая дело с божественной силой, центр тауматургической торговли всего континента — умрет вместе со своим божественным покровителем. Элейн ни секунды не сомневалась, что дело отнюдь не в некомпетентности. Кардинал Густав был в своем уме и документы были в порядке. Не представлялась возможной и смерть от естественных причин. Возможно, что один из далеко идущих планов церковников вышел боком. Либо же виной всему… предательство.

Она мысленно оценила вкус этого слова, и выдохнула его.

Если предательство имело место, то предатели, как и Церковь уже в курсе, что Кос потерпел поражение и повержен. И сейчас они где-то собираются с силами.

Тара хорошее дитя. Умненькое. Она сумеет выжать подобие правды из архивов… но правда, это такое странное чудовище, которое часто легко заметить, но тяжело выудить. А она, между тем, будет наблюдать, планировать и готовиться.

Скоро появится ее оппонент, Посвященный, которого выбрали представителем те силы, с кем Кос был связан контрактными обязательствами. Кредиторы обязательно выберут кого-то солидного — по возрасту и силам, кто участвовал в процессах с темными делишками, и проявил уверенность и силу. Кого-то знакомого с нравами Альт Кулумба.

Подобному описанию удовлетворяет лишь десяток Посвященных и Мастериц. И она знает лично большую часть из них.

Ветер кружил серые тучи, солнце зашло. Они с Тарой привели в этот город грозу. Завтра будет много работы.

Абелард побледнел, и Тара испугалась, как бы он снова не рухнул в обморок.

— Это — Бог?

Она прикусила губу, обдумывая, как бы поделикатнее все объяснить.

— Послушай, это — не Кос. Не совсем Он. То, о чем ты думаешь как о Боге — это клубок силы, информации, связей, сделок и соглашений, растянутых на столетия. За последние сто лет как минимум, ваши писцы зафиксировали в архиве все церковные контракты и уступки. Наша кровь в чаше запустила сложные заклинания, которые соединили информацию из тысяч документов в трехмерную модель, по которой мы можем перемещаться и управлять ею, чтобы понять, что происходит. — Она обвела рукой открывшийся ландшафт мертвого божества.

— Но Он выглядит мертвым.

— Он — мертв. Как еще Он должен выглядеть? — Она двинулась вперед. Абелард поплелся за ней, неуверенно наступая на мраморную божественную плоть. — Тебе знакомо понятие «мнимое подобие»?

Абелард, не задумываясь, ответил лишенной эмоций цитатой: «мнимое подобие — это модель, используемая для апроксимации, то бишь для определения сходства поведения системы. Например двигателей. Так механику не нужно беспокоиться о компрессии в камере сгорания и теплообмене. Все, что ему нужно это понимать, как двигатель превращает потенциальную энергию топлива в механическую силу. Мнимое подобие описывает двигатель как черный ящик, превращающий топливо в движение». Отлично. Переход к знакомым ему концепциям поможет преодолеть неловкость момента.

— Никогда не слышала подобный пример, — отметила Тара.

— А какие примеры используют у вас?

— Действительность.

Она обошла огромную яму, являющуюся пупком павшего и безжизненного Коса, похожего на пейзаж далекой планеты.

— Ты утверждаешь, что вот это, — неуверенно произнес Абелард, — не тело моего Повелителя, а мнимое подобие? Ты представляешь его себе в виде огромного трупа потому, что… потому, что это поможет тебе оценить его в контексте темных искусств?

— Более или менее так, — ответила она. — Уверена, ты мог бы многое рассказать о своем Боге только лишь взглянув на чертежи и данные ежедневных журналов. Считай, что это своего рода чертеж, но в другой плоскости. Это для меня понятнее, чем топки. — Она заметила слева от себя обесцвеченный участок: вытекающий из тела Коса ихор, образовал на его просторах реку.

Когда они добрались до возвышающихся будто скалы ребер бога, Абелард, несмотря на длинную оранжево-коричневую рясу, с неожиданной грацией и ловкостью словно обезьяна принялся взбираться вверх. Таре пришлось снять туфли на каблуках и чулки, и, закинув их наверх, воспользоваться всеми конечностями. Когда она добралась до вершины то вся взмокла и запыхалась. На последнем участке из кости и разбухших мышц ей бы пришлось туго, если бы не помощь со стороны Абеларда, который при этом едва не свалился сам.

— Где ты так ловко научился лазать? — поинтересовалась она, отдышавшись и прилизав растрепанные волосы.