— Конечно, так я и думала.

Он проигнорировал ее сарказм.

— Ты закончила жалеть себя?

— Иди к черту, — она хотела хлопнуть дверью, но он поставил ногу на порог и не дал двери закрыться. С раздраженным вздохом Мэдди развернулась и отошла прочь.

Джейс пошел за ней. Оглядываясь вокруг, он ясно увидел беззаботную девушку, которой она была до того, как катастрофа сломала ее жизнь. Цветочные стены и розовые занавески гармонировали с оборками подушек, украшающих кровать и подоконник. Над резным комодом висела картина в раме: три котенка в плетеной корзине. Он посмотрел на нетронутый поднос на столе в углу.

— Когда ты в последний раз ела?

— Почему тебя это волнует?

Он замер.

— Честно, Джейс, — Мэдди уперла руки в боки. — Почему ты здесь? Я же сказала, что позволю тебе изучить мой случай.

Он нахмурился, встревоженный этой стороной ее натуры.

— Мой поразительный случай — полагаю, ты так его назвал, — она направилась к комоду и открыла ящик. — Здесь. Вот то, чего ты хочешь. Давай не будем притворяться.

Джейс посмотрел на дневник, который Мэдди бросила на кровать. На мгновение у него появилось искушение взять его и уйти. На этих страницах есть то, что может многому его научить. Исследование разума не только жертвы катастрофы, но и единственного выжившего.

Она покачала головой, словно читая его мысли.

— Ты видишь меня такой, какой видят меня они.

— Это неправда, и ты это знаешь.

— Я не знаю ничего. Я ведь открылась тебе, и ты…

— Я пытаюсь поступить как надо!

— Как надо для кого? — она смотрела на него, грудь вздымалась. Сузив глаза, Мэдди наклонила голову. — Расскажи мне о своем отце.

Он нахмурился.

— Мы говорим о тебе.

— Мы всегда говорим обо мне! — она всплеснула руками. — Все говорят обо мне!

Ее голос сломался, когда она отвернулась.

— Я так устала от всего этого, — пробормотала Мэдди. — Так надоело нести это бремя вины.

Она покачала головой.

— Каждое утро я открываю глаза, и в этот короткий момент, между пробуждением и воспоминанием, я счастлива. А потом, стоит мне коснуться ногами пола, память возвращается. Я живу день за днем, изнывая под тяжестью собственной вины.

В голосе Мэдди Джейс услышал поражение.

— Я не могу пойти на свадьбу, — прошептала она.

Он смотрел на ее спину и волосы, в беспорядке спускающиеся по плечам, и изо всех сил пытался придумать ответ.

— Ты сильнее, чем представляешь, Мэдди, — наконец сказал Джейс. — Я имел дело с солдатами, которые не могли принять свои увечья. Ты смогла. Кроме того, ты не можешь прятаться в этой комнате вечно. Ты зашла слишком далеко. Амелия — твой друг. Подумай о ней.

Она повернулась к нему лицом.

— Подумать о ней? — она горько засмеялась. — Возможно, если бы Амелия подумала обо мне, я бы не оказалась в таком положении.

Джейс молчал.

— Она была одной из Прекрасной Пятерки, как и я. Только ей посчастливилось уехать в Англию до катастрофы, — голос Мэдди стал тише, когда она опустила голову. — Но она все еще оставалась одной из нас.

— Она никогда не возвращалась?

Она покачала головой.

— Они приветствуют ее с распростертыми объятиями, когда она приезжает в город, — Мэдди подняла подбородок. — Часть меня ненавидит ее за это.

Ее честность нервировала. Как и ее боль. То, как она наказывала себя, было слишком знакомо, чтобы он мог остаться в стороне.

— Ты не ненавидишь ее, Мэдди. Ты скучаешь по ней.

Беспокойные глаза Мэдди наполнились слезами.

— Она была мне нужна, — ее голос сорвался на рыдание, но она справилась. — Она оставила меня здесь, пока путешествовала по миру. Пока жила своей жизнью. Она выйдет замуж и снова исчезнет, — слезинка упала ей на щеку. — Она — единственный друг, который у меня был.

— Это неправда, — сказал он, взяв ее за руку. — У тебя есть я.

Она взглянула на Джейса. Мягкий румянец окрасил бледные щеки, когда их взгляды встретились.

— Если бы ты снова стал моим доктором, — легкая улыбка дрожала на ее губах. — Ты бы заставил их увидеть, что я не проклята. Что я тот же человек, каким была до аварии.

— Только ты можешь это сделать.

— Как? — душераздирающее отчаяние наполнило ее глаза. — Как мне заставить их простить меня?

Мэдди уставилась на него, умоляя дать ответы. Слезы блестели на темных ресницах. Джейс чувствовал себя чертовски беспомощным, таким беспомощным, что едва мог дышать.

— Я не знаю, — сказал он, подойдя ближе.

Джейс ощутил ее еле заметный запах. Сирень и дождь. Он убрал прядь волос с ее лица.

— Но, думаю, тебе нужно начать с того, чтобы простить саму себя.

На следующее утро Мэдди появилась в офисе Джейса, чтобы закончить бумажную работу, которую начала еще до визита пастора Хогла. Джейса при виде нее наполнило облегчение. А когда Мэдди подошла к столу и приступила к делу, как будто инцидента с Хоглом никогда и не было, он ощутил больше, чем облегчение. Он испытал гордость. Эта женщина не переставала удивлять его. Она была ранима, но любила жизнь. И Джейс восхищался ей до умопомрачения.

В желтом платье и шляпе Мэдди наполнила комнату как солнце. Свет ее присутствия коснулся всего вокруг, освещая каждый уголок и закуток в хмурой комнате. И в его душе.

Господь Всемогущий.

Джейс был так полон глупостей, что едва узнавал себя. Он был обязан держать дистанцию с коллегами и пациентами, чтобы принимать решения объективно — без личных чувств, которые могут исказить его врачебное мнение. Он не был бессердечен, но случайным эмоциям в его профессии не было места, а значит, им не было места и в нем.

Качнув головой, Джейс вернул на место свой эмоциональный контроль, и с ним — свою рассудительность. Он подозревал, что неудача с Кэти была прямой и единственной причиной этого глупого увлечения Мэдди. Как только он поможет Мэдди вернуть ее прежнюю жизнь, его желание к ней пройдет естественным образом. Если бы только жители Мисти Лейк не делали его работу такой чертовски трудной.

Свадьба быстро приближалась, и предстоящие недели, без сомнения, были бы сложными, но он был полон решимости добиться успеха. Ради его же блага, и ради блага Мэдди.

Снова качнув головой, Джейс молча ушел в смотровую, готовить лекарство от головной боли, которое он обещал мистеру Линтону. Некоторое время спустя Джейс вернулся в офис, с лекарством и с историей болезни мистера Линтона в руках. Мэдди подняла от книг глаза, когда он вошел.

— Вот еще одна история болезни, — он бросил бумаги на стол, затем повернулся, чтобы уйти.

— Джейс.

Он остановился и повернулся к ней лицом.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты пришел ко мне вчера вечером.

Его грудь сжалась от искренности, которую он заметил в ее темных глазах.

— Не за что.

Она нахмурилась в ответ на его резкость.

— Конечно, как скажете, доктор Меррик.

Джейс приподнял бровь, услышав в ее голосе обиду.

— Ты хочешь сказать что-то еще, Мэдэлайн?

— Хотела, — отчеканила она. — Но очевидно, моя благодарность доставляет тебе беспокойство.

— Потому что в ней нет необходимости.

— Тем не менее, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты изо всех сил старался помочь.

— Я же доктор. Это моя работа.

Мэдди опустила глаза.

— Вчера ты утверждал, что ты мой друг, — она встретила его взгляд, наклонив голову. — Или это утверждение было сладкой ложью, сказанной, чтобы я почувствовала себя лучше?

Она выглядела более расстроенной, чем злой, и он почувствовал себя ослом.

— Я твой друг, — тихо сказал Джейс.

— Тогда перестань вести себя так, как будто мы только что встретились на вокзале! Ты можешь быть одновременно и человеком, и врачом, ведь так? Другие врачи могут. И большинство людей понимают, когда их благодарят. Некоторые даже любят говорить: «Пожалуйста».