— Клод! Я человек?! Правда же, я человек?!
— Не знаю. До этого ты выглядела как оживший труп, да и сейчас немногим лучше, — слова брата вонзились в сердце будто отравленные иглы. — Но ты узнаешь меня. Не представляешь, насколько это радует!
Я потянулась к Клоду за объятиями, желая найти в них утешение и поддержку, но он остановил меня.
— Тебе пока лучше держаться немного в стороне. Я утоплю тебя в слезах и задушу в объятиях, когда всё закончится. Но пока нам надо выбраться и привести тебя в порядок. Устал, как собака. Ты можешь идти?
Я посмотрела на свои ноги. Туфли промокли, но холод не слишком беспокоил, как и впивающиеся в стопы камешки.
— Да. Пить хочу. Горло просто горит.
Клод отвел взгляд.
— У меня ничего с собой нет. Придётся потерпеть.
Брат протянул руку, и я несмело её взяла. Он шёл немного пошатываясь, шаркая ногами и сутулясь. Казалось, что в любой момент брат может потерять сознание.
— Почему мы здесь? Что произошло?
— Долго рассказывать, — вяло ответил Клод. — Меня поймали религиозные фанатики, затем освободила вампирша и привела в подземелья Ситэ. Там целые коридоры по Нотр-дамом! Мы случайно встретили месье Эмбера около вампирского храма. Произошла резня, из которой я еле-еле ускользнул, прихватив тебя. Эмбер тоже свалил, но нам с ним лучше пока не пересекаться.
— И ты так просто… А Ракоци?
— Вырубил его.
— А?!
— Ты мне не веришь? Не веришь собственному брату? — возмутился Клод. — Шевелись давай.
Я послушно ускорила шаг, но выдержки хватило минут на пять.
— А куда мы идём?
— Не знаю. Кажется, я заблудился поворотов пять назад.
Коридоры вокруг нас не выглядели обжитыми. Никаких следов человеческого пребывания — только пыль, грязь и паутина. И иногда скелетики грызунов. А если мы так и продолжим бесцельно бродить по катакомбах, то скоро и наши скелеты украсят местный интерьер. В конце концов произошло то, что должно было случиться. В лампе кончился керосин, и мы остались в полной темноте. Тяжелой, давящей.
— Мы должны идти дальше. Мы должны… — голос Клода дрогнул. — Мне страшно, Клэр. Я не хочу умирать так.
Я притянула его к себе, и, невзирая на сопротивление, обняла. Сердцу у Клода стучало как бешенное. Какие слова утешения я могла подобрать?
— Ты зашёл так далеко, а теперь отчаиваешься. Но это не страшно. Любой бы в отличие от тебя сдался уже давно. Но Леграны не такие. Помнишь, что говорил папа?
Дыхание Клода немного успокаивалось, хотя мое плечо, в которое он уткнулся, предательски намокло.
— «Господи, дай мне силы выстоять и не запятнать себя грехом сыноубийства»?
— Нет… Стоп? Когда он вообще тебе такое говорил?!
— Когда я пробрался в исповедальню, и убедил мадам Альгре прилюдно признаться в измене своему мужу с регентом церковного хора?
— Это ужасно! Но я совсем не об этом. Папа говорил, что Господь дает людям только те испытания, что они способны выдержать. И награждает верящих.
— На том свете? — шмыгнул носом Клод. — Всё нормально. Просто устал.
Я погладила брата по щеке. Она немного кололась. Повзрослел. Ещё год назад у него даже пушка под губой не было, а теперь уже небось бреется вовсю. Хотя сама кожа огрубеть не успела — мягкая, почти как у девушки. Захотелось уткнуться носом в его шею, вдохнуть родной запах. И ещё, почему-то, попробовать на вкус, лизнув бьющуюся на шее жилку…
Клод жестко меня встряхнул, так, что клацнули зубы. Даже язык немного прикусила.
— Что… Эй, мне больно!
— Контролируй себя, Клэр. Попробуешь крови — окончательно превратишься. Хочешь стать вампиром, а?!
— Н-нет. Я не собиралась тебя кусать.
— Да? Готов поспорить, что ты уже облизываешься.
— Просто губы пересохли!
— Так не годится. Чёрт, я даже не могу тебя в темноте видеть, а ты уже навострилась мной закусить.
— М-м-м?
Тёплый. Приятный. Я обвила талию Клода руками, стремясь прижаться как можно плотнее. Десны заныли.
— У меня голова кружиться. Дай мне попить…
Клод вырвался.
— Хорошо, — неожиданно миролюбивым голосом сказал он. — Стой спокойно и подожди немного. Я тебе помогу.
Клод ласково коснулся моих ладоней. Придерживая, на самом деле. Но подвох я заметила, лишь когда запястья неожиданно обожгло.
— Ты что, меня связываешь?!
— Веревкой было бы надежнее, но лоскутья тоже сгодятся. И вот еще.
Он ещё и кляп сделал из своей вонючей рубашки!
— Прости-прости. Обычная осторожность. Буду тебя придерживать, чтобы не навернулась.
Теперь наша скорость, в полной темноте и с моими связанными руками, стала еще медленней. Сознание то уплывало, то возвращалось, когда Клод встревожено меня звал. Но ногами я как-то всё же передвигала.
И первой смогла почувствовать холодное движение воздуха, коснувшееся щиколоток. Отчаянно замычала, пытаясь привлечь внимание Клода.
— Что, снова хочется пить? — саркастично спросил брат. — Не за мой счет, сестренка.
— М-м-м! — Я уперлась всеми ногами, отказываясь идти.
— Что тебе? — раздраженно спросил Клод, убирая кляп.
— Где-то рядом выход. Не чувствуешь сквозняк?
— Нет. Хотя… как-то попрохладнее стало.
— Я пойду вперёд.
— Навернёшься, глупая. Куда так поскакала?!
Темнота не оказалась для меня помехой. И даже провал в стене я нашла без всяких проблем, хотя пройти мимо него было довольно легко. Новый коридор был гораздо уже, а под ногами снова что-то неприятно захрустело, но мы были на верном пути. А затем я услышала самый прекрасный звук на свете.
— Слышишь?
— Только тебя.
— Церковные колокола. Мы где-то под храмом.
— Вернулись?!
— Нет-нет. Под другим. Кажется, это Сент-Трините. Только там звонарь так отчаянно бьет в колокола, будто Конец света на подходе.
Вскоре мы нашли лестницу, искрошившуюся от времени, со сбитыми ступеньками и довольно крутую. Клоду пришлось довериться и развязать меня, и все равно то, что мы не навернулись, было огромным чудом.
А затем мы уперлись в стену.
— Тут должен быть тайный рычаг для открытия дверей, как в вампирском храме. Давай поищем?
— Нет уж, сам. Ничего руками я здесь больше трогать не буду, — отрезала, вспомнив, какого размера мокриц я видела в катакомбах.
Ещё, как мне показалось, целая вечность, и мы оказались в винном погребе. Пахло уже не сыростью, а пылью, старым дубом, смолой, травами и самим вином — кисловатым и терпким. Вскоре на одной из полок я с трудом нащупала керосиновую лампу, а рядом — о счастье! — коробок спичек. Свет с непривычки резал и слепил глаза. Пока я пыталась к нему привыкнуть, Клод в это время разжился кружкой, и уже отковырял пробку на одной из бочек. Пить первым не стал, предложил мне.
Но достаточно было сделать глоток, чтобы понять, насколько это гадко. Воротило даже от запаха, а от вкуса начинало немного подташнивать. И хотя удалось смочить горло, жажда вернулась тут же. Через силу я сделала еще пару глотков, скорее делая вид, что пью, а затем вернула кружку брату.
— Не напивайся. Я поищу еду. Наверное, ты тоже давно не ел, Клод.
— Нет! Останься со мной.
— Боишься потерять из виду? Да не сбегу я.
На лице Клода отразилось недоверие.
— Будто я не знаю, как вампиры могут промывать мозги. Ты провела с ними кучу времени. И с тобой точно не всё в порядке. Так что я не собираюсь сводить с тебя глаз в ближайшее время, как и оставлять одну. Как только добудем деньги и нормальную одежду, уедем из Парижа. После того, как тебя подлечим, конечно.
Я уселась на ветхий, практически разваливающийся стул, и сложила руки на коленях, стараясь излучать миролюбие и доброжелательность. Конечно, я соскучилась по брату. И была ему благодарна. Но лучше бы ему держаться от моих проблем подальше. И от меня тоже.
Потому что не было ни малейшего шанса, что всё закончится сегодняшним днём. Что обо мне забудут. Нынче моя жизнь была лишь разменной монетой. Я не хотела такой же судьбы брату. Мне придётся покинуть его, семью, друзей. Чем раньше, тем лучше — пока меня не нашла ложа или Михаил. Клод не дал ясного ответа по поводу Ракоци, но тот обряд, видимо, всё-таки что-то изменил во мне. Изменил что-то между нами.
