Груда найденных камней впечатляла. Да и сами камушки тоже. Самый маленький из них весил килограммов сто, как минимум.

– Да уж, Мань, нашла так нашла .У тебя тут за поворотом кран?

–Да не эти, ты вон туда глянь.– Манюня показывала куда то вниз. Ещё не лохмаче. Откос -только что не отвесный, метров пятнадцать и внизу камни. И по размеру подходящие и много, но вы пробовали поднимать тяжесть килограмм на десять по осыпающемуся крутому откосу. Да не один раз. Но альтернативы не было. Часа через полтора мы потные, грязные, и слегка усталые, кляня дорогу, камни, и колдобины вползли в машину.

– Нет, вот вы мне скажите – зачем? Зачем этот идиот, кто бы он ни был, запихал этот чёртов камень в эту чёртову ямину? – завозмущалсь я.– Взялся завалить, заваливай нормально.

– А он и завалил нормально– ответил мой ненаглядный, заводя машину и трогаясь с места – Ты на следы посмотри. До ямины дорога после дождя заезжена, а тут всего один след. КамАЗ прошёл. Вчера. И машина не наша.

–Откуда понял? – встряла Манюня.

– Резина вездеходовская, у наших такой нет.

– Ну ладно, КамАЗ на вездеходах. Но нормально то он мог сделать? Или не делать вообще. – Продолжила я выяснять истину момента.

– Для особо тупых, повторяю, он нормально сделал. Для себя. КамАЗу эта ямка тьфу, а вот простым смертным хода нет.

– Вот гад. Грибов пожалел. А давай мы ему тоже пакость сделаем.

– А что ты ему сделаешь? Резину покусаешь?

– Нет, ну ты же умный, придумай что-нибудь.

– Ну если хочешь, выкопай карьер поперёк дороги. Лопата сзади .

– Ну милый!

– Можно пару тройку сосен на тропу завалить. Если у них пилы с собой нет – считай, вся рыба стухла.

– Какая рыба?– опять встряла Манюня?

– А ты думаешь они из города сюда за грибочками пёрлись. Грибы и поближе можно найти. На Таюру они пошли. За рыбкой.

–Чтоб им медведь всю рыбу обкакал.

– Постой! – подскочила я на сиденье.

– Чего опять?– невозмутимо спросил супруг. Двадцать лет прожитых вместе научили его, что вовсе не обязательно срочно давить на тормоз, если я ору «постой»

– Ты говоришь, что там много машин до нас проехало. А чё ж никто из них не озаботился дорогу поправить? Это мы, значит, как лохи последние для этих лодырей старались? Такая толпа – каждый бы по камушку кинул – тут бы Рублевское шоссе было.

– А тебе шоссе надо или грибы?

Я представила себе красные шляпки обабков рассыпанных по лесу и никого вокруг кроме нас. Картинка мне понравилась и я успокоилась. Если бы знать тогда, что этот чертов камень натворит.

То, что в центре Города не было никакой возвышенности, но были наоборот жилища простых горожан, значения не имело Долго ли переставить дома в другое место и приподнять почву на нужную высоту. Нет, Корм не был жестоким правителем. Просто ему бы и в голову не пришло поинтересоваться мнением этих самых простых горожан. Да и горожане бы очень удивились, вздумай он спрашивать у них совета.

Корм – значит кормящий. Это не имя, разумеется. Это не звание и не титул. Корм – это сам Город. Знать всё думать обо всём чувствовать чем дышит Город и понимать что для Города нужно – это обязанность Корма. Беспрекословно выполнять все указания Корма – это обязанность Города. Исключительно для пользы самого Города. И Замок этот – не просто прихоть. Жилище Корма должно быть не просто жилищем. Это должно быть нечто большее. Как там сказал Эйслет? Дворец?

Сейчас Корму было даже странно, почему ему раньше не приходили в голову подобные мысли. Почему его до сих пор устраивала эта круглая серая коробка? Почему он раньше не замечал, какой отвратительной серой плешью выглядит его город. И горожане в одинаковых серых одеждах. Как выделяются на их фоне дикари, в своих радужных куртках из рыбьей кожи. И пятнистых штанах из кожи воулов.

Подумать только, маленький кусочек древней материи изготовленный, как это ни странно из волокон, имеющих растительное происхождение и такое широкое поле деятельности. Во первых, сама материя. Пусть умники разберутся, как её изготовлять и потихоньку налаживают производство. Во вторых, строительство. Горожане будут заняты новым для себя и главное важным делом. Корм сам займётся разработкой форм для строительства.

– Корм.

Корм мотнул головой, отгоняя воспоминания.

– Корм!

Корм обернулся. В проеме стоял невысокого роста, худощавый, если не сказать худой человек с бледной кожей и большими, печальными, карими глазами. Помощник.

– Я слушаю. Что ты хотел?

– Там Нянька. Она ищет тебя.

– Позови её сюда.

Помощник исчез и, через пару вдохов в проёме появилась невысокая, уютная женщина. Нянька. Сколько ей лет не знал даже Корм. Она выглядела так же когда нянчила его самого, а ведь она не получает тех препаратов которые дают ему. Удивительное существо. Вот он смотрит на её лицо, такое привычное и даже родное. Он видит это лицо в течении стольких лет, что успело смениться несколько поколений. Но стоит ей хотя бы отвернуться и он не может вспомнить ни единой черты её лица.

– Что случилось?

– Ничего, мой Корм. Ничего, кроме того, что ты пропустил уже два посещения. Это недопустимо. Она начинает бояться. Ты ведь знаешь, последняя грань, это не мои выдумки.

Два? Не может быть. Кажется он был у дочери совсем недавно. Ещё сегодня . Но нет, это чувство обманчиво. Просто каждое посещение слишком тяжело ему даётся. Сколько сил надо чтобы видеть своего единственного и столь долгожданного ребёнка не нормальным человеком со всеми, присущими человеку, достоинствами и недостатками, а бессмысленным и бесчувственным растением. Само рождение этой девочки было чудом.

– Почему так – думал Корм. – Почему так? Какой-то жалкий мусорщик может иметь столько детей, сколько успеет родить его глупая жена. А я. Я! Владетель Города, по сути, сам Город, вынужден, глядя на свою единственную дочь, проклинать каждый прожитый ею день, благословляя каждый день, который ей суждено ещё прожить.

Корм шёл увидеть свою дочь. Но думал только о её матери, Прекрасной Илиеоне. Незабвенной Супруге. Наполнившей его жизнь счастьем, и разбившей его сердце. Подарившей ему дочь, и покинувшей его.

Сорок пять оборотов назад родилась женщина, которую признали достойной быть Супругой. Он влюбился в неё сразу. Не разглядев ещё ни лица, ни фигуры. Просто потянувшись к ней душой, он почувствовал встречное движение, и души их слились и стали единым целым. Она не была его первой женщиной. Странно было бы правителю Города прожить более двухсот оборотов, оставаясь девственником. Женщин было ни много ни мало. Да их никто и не считал. Они просто были. Некоторые оставались с ним надолго. На всю свою молодость. Кого то он помнил, кого то забывал сразу же, как только они уходили делать свою судьбу, жить своей жизнью. О ком то, кажется, даже скучал. Разумеется, все они были красивы, по меньшей мере, привлекательны. Попадались даже умные, но именно они и уходили. И он, как то, не обращал внимания на то, что ни одна из них не понесла от него. Это стало важным только потом.

Первые оборота три они с Илиеоной просто любили друг друга, ничего не замечая вокруг. Корм с раннего утра, пока она спала, решал все рутинные дела и, как мальчишка, летел к своей возлюбленной. Он приносил ей милые безделушки в подарок и получал в ответ нежные поцелуи. Они проводили вместе всё время. Каждый день открывая, друг в друге, что-то новое для себя. И никогда, ни на единый миг, им не бывало скучно вместе.

Жизнь казалась праздником, пока однажды к нему в приёмную залу не пришла Нянька. Он не видел её, кажется все эти три оборота. Если не больше. Корм совершенно не помнил, была ли она на Соединении. И до этого. Хотя она должна была быть среди тех, кто выбирал ему Супругу.

Заинтересовавшись, он спросил её об этом.

– Именно о твоей Супруге я и пришла поговорить.

– Что-то не так?