– Эй! Ты не умер?

Корм очнулся и судорожно вздохнул.

– Стоит не дышит. Мы думали, ты сейчас прыгнешь прямо туда. – Эйслет кивнул на рисунок.

– Ну как? Впечатляет?

Корм кивнул.

– Это невероятно. Но как ты понял?

– Я уже говорил тебе. Я видел сон. Один из тех, из-за которых меня каждое утро истязают уры.

–Что тебе приснилось?

– Я был там. – Эйслет кивнул на рисунок – Гулял по саду, разговаривал с людьми. Они были очень странно одеты. Вообще весь сон настолько странен, что я утром не вспомнил ничего. Если б не уры…, так странно смотреть в Сфере на незнакомые события и понимать, что всё это происходило именно с тобой.

– Ну а сон? Сон? Что ещё тебе снилось.

– Знаешь что! давай лучше сходим к урам, и ты сам всё посмотришь. Мне очень трудно вспоминать то, чего не было.

Корм стоял перед Сферой и смотрел не отрываясь. Смотрел, от волнения плохо соображая. То, что сейчас раскрывалось перед Кормом, выглядело совсем не как сон безумного мечтателя. Для него сны Эйслета впервые обрели подтверждение того, что их природа не так проста. Не зря, ох, не зря уры записывали их, сберегая даже совершенный, казалось бы, бред.

Детальность и последовательность этой записи не оставляла сомнений в её реальности.

Корм боялся даже думать о том, что всё это значит. Совершенно оглушённый он отошёл от Сферы и уселся на табурет.

Посидев и немного успокоившись, Корм попросил включить запись ещё раз. Теперь он не думал ни о чём. Просто смотрел и слушал путаные комментарии Эйслета.

– Вот, вот, посмотри, какая смешная у них одежда. А сейчас пройдёт дама, обрати внимание на её грудь.

– Дама?

– Женщина.

– А почему ты так её назвал?

– Не знаю. Просто помню некоторые слова их своего сна. Само строение, к примеру, называется « Дворец», а эти чудные цветы… смотри, смотри вот она.

В сферу вплыла довольно объемная женщина. Корм еще в первый раз подумал, что у неё с грудью. Горб что ли?

– Бедняжка. – Вслух подумал Корм. – Наверное, тяжело жить такой уродиной?

– Что ты! Она одна из первых красавиц.

– А как же это…– Корм поднял ладони под подбородок изображая полушария.

– В те времена это считалось красивым.

– Напоминает моё тесто для пирожков. – Усмехнувшись, сказала Лунна. Она тоже не могла прийти в себя от увиденного, а грудь красавицы её просто добила.

Изображение тем временем передвинулось в само строение. Длинные проходы, похожие на улочки города. Это в жилище то? Огромные помещения, окна необычайной формы. Стены и потолки украшены чем то разноцветным.

Корм то и дело просил остановить изображение, увеличить его. Смотрел, затаив дыхание и голова кружилась от увиденного.

–А что это за пятна?

– Это называется « Гобелен»

– «Гобелен» – это что?

– Понятия не имею. Ты задаёшь такие вопросы, будто я за один сон изучил всю древнюю культуру. Кроме тех терминов, что я уже озвучил, я знаю ещё только один – «водочка». Мне предложили её «откушать», но налили, почему то какой-то жидкости прозрачной, как вода. Я глотнул и проснулся.

– Вкусно было?

– Ну откуда же мне знать, это ж сон, все-таки. Наверное, вкусно, раз пили.

Они досмотрели запись до конца, потом ещё раз посмотрели, обсудили. Посмотрели после обсуждения и обсудили после просмотра. И чем больше обсуждали, тем больше возникало вопросов.

Уже давно прошла ночь и наступило утро. Лунна распорядилась принести вчерашних пирожков и они с урами с удовольствием подкрепились.

Корм задумчиво откусывал кусочки подогретой, но всё равно вкусной стряпни, и размышлял.

Он понял, что хочет иметь это строение в натуральную величину. И использовать его по назначению, то есть жить в нём. Корм представил себе это великолепие и даже прихрюкнул от удовольствия. Каким наслаждением будет смотреть из этих узких окон на свой Город. Замок должен стоять в центре, на возвышенности. Он должен быть виден отовсюду.

То, что в центре Города не было никакой возвышенности, но были зато жилища простых горожан, значения не имело.

Мы, наконец-то, уселись в машину. УАЗик по тайге – лучше машины не надо. дёшево и сердито. Особенно если с дизелем. Нива тоже хорошо, но бесит что дверей так мало. Нет, в самом деле, им, что трудно было сделать четыре двери. Было бы то, что надо. А то, вылезть-залезть, корячишься как таракан на плите. Джипер какой-нибудь тоже очень в лесе неплох. Но случись чего форсмажёрного – УАЗик и вытащить легче и бросить не жалко. Всё равно не упрут. И джипер не упрут, застрявший то, но уйти и оставить машину, которая стоит как сбитый Боинг, не каждый сможет. Хотя я своего мнения никому не навязываю. Кому нравиться – милости просим хоть на ягуаре. Ну а мы на УАЗике.

Лесная дорога – зрелище роскошное и умиротворяющее. Но это если только зрелище, а то ведь тут ещё и сама дорога. Это не колдобины и ухабы. Это чаще всего отсутствие всякой дороги. Но с другой стороны будь дорога гладкая и ровная – катались бы по ней всякие на драных кошках и не было бы в лесу ни грибочка, ни ягодки. Ну а нам бездорожье и разгильдяйство нипочём. УАЗик – это ж зверь, жрёт только много на передке, а без передка он не зверь.

–Олька, ты своё малиновое варенье как варишь? – ткнула меня в плечо Манюня

Я поморщилась. Вот человек, сколько ей ни говори, не может она без этого своего тыканья разговаривать.

– Никак.

– То есть как, никак?

– Я малину не варю. Перетираю и всё.

– Ну и я перетираю, а у меня не такое. Колись, чё ты с ним делаешь?

–Сахар сыплю.

– Ну, Ольк, ну правда, как ты его делаешь?– новый тычок в спину.

– А это мой маленький альпийский секрет. – закобенилась я. Шутя конечно, что мне жалко какой то несчастный секрет?

–Малину перетираешь с сахаром -пропорции на вкус – и периодически помешиваешь в течении суток . Чтоб, значит, сахар разошёлся. И дня на три убираешь в холодильник . А потом достаёшь из холодильника, то что осталось и подогреваешь, помешивая. Только подогреваешь, поняла? Каждый лишний градус убивает вкус. И, тёпленьким его по баночкам разливаешь, и закатываешь. Всё.

– Понятно?

–Угу. А в холодильник то зачем убирать?

– А чтобы обожрались и в подвал лишний раз не прыгали. Крышки только зазря тратить.

– Гы-гы, поня-я-тно.

– Хорошо, что понятно. Я два раза не повторяю.

– А три?

– Ну, если только для тебя.

– Для меня, для меня для кого же ещё, тут больше никого нет

– Нормально. А я что, пустое место? – Подал голос мой ненаглядный. Голос был слегка угрожающим.

– Нет, нет! – завопили мы с Манюней в голос.

–Ты – наше самое главное место – Подобострастно добавила Манюня.

–То– то же.– Расплылся в самодовольной улыбке Муж.– А то смотрите у меня.

– Мы смотрим, смотрим.

Машину тряхнуло.

– Ты сам смотри! – завопила я долбанувшись головой о стойку.– Воздюк!

– А я что сделаю?! – в ответ завопил любимый. – Тут нормально все было.

Мы вышли из машины. Надо же посмотреть – чего там наросло за неделю. В колее, залитой водой, лежал огромный булыжник. Откуда он тут взялся? Нет, понятно, что это какой-то народный умелец дорогу мостил, но где он взял эту глыбину? С собой, что ли, привёз? И главное, как поднял то, дурака такого?

– Ну, что делать будем?

– А что тут сделаешь? Заваливать надо.

– Понятно. А чем? Мы ж не такие запасливые, как этот придурок.

– Чем-нибудь надо.

Пришлось нам разбредаться в разные стороны в поисках чего-нибудь. Веточки и мелкие камушки не подходят. Такую мелочь за неделю не натаскаешь. Коряги тоже не подойдут. Во-первых, труха, во вторых мало ли какой дурной сучок попадется.

А больше ничего поблизости нет – старая вырубка. Гнильё да подлесок.

– Эй! Идите сюда! Я нашла!

Это Манюня. Нашла, так чего орёшь? Подняла-принесла. Чего народ беспокоить .Но раз орёт – надо идтить. Да, далековато.