— Ты так рано…

— Извини, — сказал Мартинес, — не мог дождаться. — Он протянул ей букет, купленный у торминела с тележкой на углу. — Вот… вместо тех краденых нарциссов.

Сула улыбнулась.

— С такими темпами тебе придется разориться на вазах.

Она пошла ставить цветы, а он стоял и рассматривал комнату. Аккуратность флотских офицеров вошла в поговорку, но Сула превзошла бы любого. Абсолютная чистота, все на своих местах, никаких следов вчерашнего разгрома. Казалось, Мартинеса здесь никогда не было. Он вздохнул, невольно чувствуя разочарование.

— Я как раз собиралась в ванную, — сказала она, появляясь с вазой в руках.

Мартинес просиял.

— Составить тебе компанию?

— Нет… не стоит, — нахмурилась она. Он удивленно моргнул, не ожидав такого ответа. Сула подошла и обняла его. — У каждого есть маленькие странности. Моя ванна только для меня… извини.

— Ничего, все в порядке, — улыбнулся он, гадая, как ей удавалось потакать своим странностям на флоте. — Я хотел спросить… Ты не будешь очень сильно возражать, если я брошу свою семью и стану членом твоей?

Сула удивленно подняла брови.

— У меня семьи больше нет, ты же знаешь.

— Если вдуматься, в этом есть свои преимущества, — сказал Мартинес, целуя ее.

Стать членом ее семьи? А что, неплохая идея. Пожалуй, стоит попробовать.

Девушка кружилась среди толпы в вихре сверкающих лезвий. Блестящая заточенная сталь вспыхивала в оранжевом свете факелов. Ножи, пристегнутые резинкой к запястьям, лодыжкам и бедрам, длинной вереницей взлетали над головами людей и послушно возвращались обратно. Зрелище захватывало и пугало. Одно неточное движение или лопнувшая застежка — и беды не миновать.

Сула смотрела как завороженная. Дыхание застывало белым паром в холодном полуночном воздухе. Горячая рука Мартинеса обвивала ее талию. Они побывали в этот вечер в нескольких клубах Нижнего города, а теперь остановились на площади у станции подвесной дороги, где шло уличное представление. Барабанщики-креи отбивали ритм, даймонгские акробаты балансировали на составленных в пирамиду стульях и бочках, ночные пучеглазые торминелы отпускали стандартные клоунские шутки. В воздухе стоял густой аромат печеных каштанов и кукурузы, в обилии поставлявшихся с Южного полушария и готовившихся на многочисленных переносных жаровнях.

— Вот, держи.

Мартинес протянул кулек с засахаренной тасвой, купленный у разносчика. Сула надкусила одну — рот тут же свело пронизывающей ароматной сладостью.

— Спасибо.

Движения жонглерши участились, их уже трудно было различить. Блеск летящих ножей напоминал фейерверк, кожаные мокасины шуршали о плиты мостовой. Девушка внезапно сделала сальто, чудом миновав смертельный вихрь, ловко поймала лезвия одно за другим и застыла как вкопанная среди мертвой тишины, сменившейся восторженными возгласами и аплодисментами. Сула тоже принялась хлопать, отбивая ладоши, и когда один из торминелов подошел с пультом для пожертвований, набрала солидную цифру.

Девушку сменил мрачного вида терранец, выделывавший чудеса с резиновым мячом. Мартинес все также обнимал Сулу, угощая ее фруктами. «Стою в кольце факелов и смотрю, как взрослый человек играет в детский мяч, — с усмешкой подумала она, — и что я чувствую?»

Счастье… Удивившись самой себе, Сула глубоко вдохнула воздух, пропитанный угольным дымом из жаровен.

Счастье?

Мысль о том, что она может быть счастливой, казалась настолько невероятной, что Сула невольно засомневалась. В ее жизни приятных моментов случалось не много, а с тех пор, как пришлось стать леди Сулой, и вовсе не осталось. Какое счастье, если все твое существование — обман и приходится каждую секунду быть начеку, опасаясь малейшего промаха?

Сула вдруг громко рассмеялась — человек с мячом испуганно вздрогнул, едва не уронив мяч. Она крепче прижалась к Мартинесу, наслаждаясь его теплом. Ленивое наслаждение наполняло тело.

Счастье.

Как странно…

— Нет, — отрезал лорд Торк. — Оставить столицу? Никогда!

Лорд Чен изобразил любопытство.

— Вот как? Вы знаете, моя сестра и старший командующий эскадрой Дофаг поддержали план. Интересно было бы услышать ваши возражения…

— Заншаа — сердце империи, — торжественно произнес даймонг звенящим голосом. — Столицу нельзя сдавать врагу.

— Однако оборонять планету при нынешнем соотношении сил означает заранее обречь себя на поражение.

— Если правительство может переехать… — начала леди Сейкиин.

— Правительство не переедет! — перебил Торк. — Лорд Саид ни за что не одобрит такой радикальный шаг.

Не спеши, подумал Чен с мрачной решимостью. Пускай лорд Саид сам скажет.

Восьмерка членов правления флота сидела, как обычно, вокруг широкого полированного стола черного дерева. Окна были завешены, свет приглушен. Слугам забыли сказать, чтобы они убрали девятый стул, приспособленный для длинной грудной кости леди Сан-Торас, и он стоял, служа мрачным напоминанием о тяжелых временах.

— Кроме того, я должен заметить, что младшим капитанам неприлично докучать совету подобными петициями. Их дело — беспрекословно выполнять приказы, оставляя собственное мнение при себе.

Лорд Чен понимал, что ступает в капкан, но разъяснения были необходимы.

— Прошу прощения, милорд командующий флотом, но этот план внес на рассмотрение лично я.

Бледное вытянутое лицо Торка с круглыми светящимися глазами повернулось к нему. Скрученная полоска гниющей кожи свешивалась со щеки, словно причудливый ус.

— Командующий эскадрой Дофаг прислал мне план сегодня утром, назвав его автором капитана Мартинеса.

Младший командующий флотом Пеццини хлопнул по столу ладонью.

— Опять Мартинес… — усмехнулся он. — Теперь все ясно.

Лорд Чен хотел было упомянуть об участии леди Сулы, но подумал, что лишь скомпрометирует ее.

— Похоже, у капитана Мартинеса вошло в привычку навязывать вышестоящим свои планы, — продолжал Торк. — Ранее он предложил Дофагу некую радикальную тактическую схему, тот передал ее вашей сестре, и в результате они оба ударились в экспериментирование, подрывающее самые основы практики флота.

— Слушайте, это когда-нибудь вообще кончится или нет? — воскликнул в гневе лорд Пеццини, не давая Чену возразить. — На прошлой неделе тот же Мартинес подло очернил доброе имя одного из моих клиентов, весьма одаренного молодого человека из хорошей семьи, который очень уважал его, заметьте, вопреки моему мнению…

— Как хотите, а я не вижу тут никаких нарушений, — перебил лорд Чен. — Капитан Мартинес предлагал свои планы с соблюдением устава и со всем уважением к рангу вышестоящих офицеров. Более того, его начальники сами сочли предложения заслуживающими внимания.

— Да, зараза распространилась далеко, — зловеще произнес Торк. — Надеюсь, что лорд командующий Кангас сумеет восстановить во флоте здравый смысл и дисциплину. Спасти столицу и империю может лишь освященная веками тактика наших предков, применяемая с железной твердостью.

— А Мартинес пускай гниет в своем учебном центре, — проворчал Пеццини, — это охладит его честолюбие.

Чен презрительно скривился. К горлу подкатывала тошнота, и на этот раз не от даймонгской вони. «Идиоты, вы способны только проигрывать войны! — хотелось ему крикнуть. — Вам подарили путь к спасению, а вы слепо отвергаете его!» Однако протестовать сейчас было бы не менее глупо: Торк явно уперся, а частное лоббирование ещё не достигло стадии, когда можно попытаться преодолеть вето председателя.

Надо немедленно связаться с лордом Саидом и потребовать немедленной аудиенции.

Мартинес вошел в приемную дворца Шелли, весело крутя вокруг пальца ленточку с медалью Золотого шара. На лестнице его остановила одна из горничных, толстая, деревенского вида баба. Сестры всегда нанимали таких — очевидно, чтобы выглядеть на их фоне красавицами.