От неожиданной радости ему вдруг стало жарко.

— Вот и чудесно!

Целуя ее, Мартинес наконец принял решение. Он не станет относиться к этому браку легкомысленно, как к мелкому жульничеству или временному решению. Терза выше его по положению и уронила себя, согласившись на помолвку и уж тем более на то, чтобы завести ребенка. Теперь он должен помочь ей поддержать достоинство. Муж есть муж, и он будет хорошим мужем, иначе перестанет уважать сам себя.

Приподняв ожерелье из цветов, украшавшее шею Терзы, он стал целовать грудь и плечи, ощущая тепло ароматной кожи. Потом уложил ее на постель и наклонился, разглядывая бледное лицо в окружении черных волос. Терза смотрела на него, полуприкрыв от наслаждения глаза.

Сула — огонь и страсть, Аманда — радость и веселье, а Терза… В ней глубина и вместе с тем — ясность, безмятежность. Что-то неуловимое. Что это, результат воспитания? Конечно, но только не отражают ли эти качества хоть немного и ее собственную внутреннюю сущность?

Мартинес делал все, чтобы доставить ей удовольствие, стараясь своими ласками нарушить то ясное спокойствие, которое поразило его в Терзе с первого дня их знакомства в саду Ченов. Когда наконец ее дыхание стало хриплым, участилось и она, не удержавшись, вскрикнула, он почувствовал себя победителем. Голос Терзы воспламенил и его самого: значит, выдержка и уравновешенность — не вся ее суть. Мартинес удвоил усилия, и пальцы Терзы судорожно впились в его спину. Прозвучал новый крик, словно плач души, блуждающей во мраке, и Мартинес помог ей выйти к свету, где ждал ее он — защитник, любовник, супруг.

Белые руки певицы мелькали в полумраке зала, как пара любовников, закружившихся в танце. Слова разили мечами, парили словно орлы, кровоточили как открытая рана. Слушатели жадно ловили каждый звук, загипнотизированные яростным блеском черных горящих глаз.

Сула сидела в одиночестве за столиком в глубине зала, созерцая нетронутый бокал и серьезно подумывала о том, чтобы нарушить свой обет и как следует напиться. Свадьба Мартинеса состоялась днем — о ней кричали все новости, — и теперь он наверняка проделывал с Терзой в постели то же самое, что совсем недавно с ней.

Семейство Ченов приглашало гостей, не советуясь с виновниками торжества, и Сула также получила приглашение, хотя и нашла благовидный повод отказаться, сославшись на работу. Однако подарок послала, красиво упаковав две вазы, подаренные Мартинесом.

Управление логистики, возглавляемое лайонским командующим флотом в отставке, призванным по случаю войны, разрешало конфликты между различными ведомствами в условиях дефицита ресурсов, в том числе и финансовых. Работа была скучная и кропотливая, но Сулу это только радовало. Чем больше часов она проводила за рабочим столом, тем меньше думала о Мартинесе.

Она подняла бокал к губам, с отвращением глядя на содержимое и вдыхая резкий растительный аромат. Ярогут получали, сбраживая какие-то корнеплоды лайонского происхождения, а затем настаивая на лимонном корне. Напиток имел буроватый цвет и содержал пятьдесят пять процентов алкоголя. Дешевый и всегда доступный, он был излюбленным пойлом флотских алкоголиков, на чьи красные носы и синяки Сула насмотрелась достаточно, когда в составе военного патруля выволакивала их из кабаков и отводила на корабль для примерного наказания.

Если уж спиваться, думала она, то какой смысл проходить долгий путь от изысканных вин к сладким ликерам и так далее. В канаву так в канаву, и ярогут — лучший туда проводник.

Певица на сцене испустила жалобный вопль, перешедший в глухие рыдания. Муж, отец ее детей, ушел навсегда. Поднятая рука артистки сжалась, словно обхватывая рукоятку кинжала. Перерезать горло детям, чтобы отомстить неверному супругу, — вот что она замышляла.

Сула поставила бокал обратно на стол. Бурая жидкость пошла волнами, плескаясь о край, будто хотела убежать. Казалось, над сценой сверкает воображаемый кинжал.

Мартинес… Он с самого начала вел двойную игру! Теперь это стало ясно. Терзу он просто оставлял про запас, и когда Сула взбрыкнула, тут же, не теряя темпа, перешел к резервному плану… Но что ему нужно на самом деле? Может быть, отец, глава клана, обещал увеличить его содержание, если сын женится? А может, метит на высокий пост, где требуется женатый офицер… Как бы то ни было, дело не в деньгах, престиже или покровительстве во флоте, иначе бы он сразу поставил Терзу на первое место. Почему она, Сула?

Она нервно забарабанила пальцами по краю стола. А зачем вообще искать то, чего нет? Никаких особых причин, просто этот подонок привык играть женскими сердцами, вот и все. Слава о его победах на амурном поприще давно уже ходит по всему флоту. Жалкий соблазнитель — презирая ее в глубине души, он всего-навсего решил поразвлечься! Она сама возобновила их знакомство после месяцев разлуки — разве он мог упустить такой случай?

Музыканты выдали сильный аккорд, и Сула перевела взгляд на сцену. Решительный момент настал. Дрожащая рука певицы медленно опустилась, из глаз брызнули слезы. Губы нежно произносили детские имена… затем прозвучало имя неверного мужа — кинжал снова взлетел кверху — ещё аккорд.

А может быть, с Терзой он тоже играет? Тогда, в саду, она сказала, что восхищается Сулой… Знала о двойной игре или нет? Или сама же все начала?

Сула сжала побелевшие кулаки, ядовитая жидкость в бокале снова задрожала. Неужели Терза? Перед внутренним взором возникла роскошная кровать, белоснежные простыни, извивающиеся тела в блеске свечей. Ворваться бы с ножом и…

Новый аккорд. Певица снова опустила руку с воображаемым кинжалом… и с силой вогнала его в собственный живот, испустив пронзительный музыкальный вопль. Ноги ее подкосились… Зазвучало предсмертное соло — героиня умирала с именем любимого на устах.

Аплодисменты, поклоны… На губах Сулы играла холодная улыбка. Есть жизнь, думала она, а есть мелодрама, не стоит их путать. Певице не стоило перешагивать эту черту.

Как и ей самой.

Снова подняв ярогут к губам, она несколько мгновений вдыхала пряный спиртовой аромат, затем… резко поставила бокал на стол, расплескав напиток.

Встала, положила на стол деньги и вышла в темноту ночи.

То, что парламенту предстояло эвакуироваться через ворота номер два, ведущие на Зарафан, было простой случайностью. Положение Заншаа на орбите в данный момент делало второй тоннель самым удобным. Однако Зарафан находился всего в десяти днях жёсткого ускорения, и экспедиционный корпус наксидов вполне мог решиться на преследование. При обсуждении этой проблемы лорд Мауриций Чен отработал каждый зенит из миллионов, вложенных в него Мартинесами, убедив Комитет по эвакуации, в состав которого входил и Совет правления флота, выбрать конечным пунктом назначения Ларедо.

Расположенная на задворках империи родная планета Мартинесов предоставляла наибольшую безопасность. Найти ее в ряду многих столь же отдаленных уголков наксидам было практически невозможно, но и даже выбрав это направление, они неизбежно растянули бы линии своих коммуникаций, сильно затруднили снабжение и лишились фактора внезапности. Кроме того, строившаяся на верфях Ларедо небольшая легкая эскадра могла в будущем сильно пригодиться для обороны.

Разумеется, направление эвакуации следовало держать в строгом секрете. Лорд Саид и председатель совета Торк особо это подчеркнули, а леди Сейкиин предложила распустить ложные слухи — для маскировки. Вот почему на следующий день депутатам пришлось голосовать за эвакуацию неизвестно куда, и передававшаяся из уст в уста новость о том, что жить предстоит на Эсли, известном на всю империю своими курортами и пляжами, помогла провести решение почти единогласно.

По настоянию лорда Саида вся подготовка должна была занять не более трех дней. Те, кто решил бы остаться, заранее объявлялись предателями. Каждый депутат имел право взять с собой двух слуг или членов семьи, а остальным домашним предстояло искать свой собственный транспорт и добираться до Эсли… или до Харзапида, где размещался штаб Четвертого флота? Слухи множились, обрастая подробностями.