Увеличив масштаб прицела, я быстро отыскал нашу неприметную танкетку и подсказал Ложкину ориентиры для дальнейшего движения. Но просто погрузиться в горячечное ожидание боя у меня не получилось. В голову полезли самые странные мысли.

Удачное стечение обстоятельств, сперва позволившее вырваться из запертого ангара,а затем и найти Саурона в не самых благоприятных для него обстоятельствах, одновременно радовало и пугало. Совпадение выглядело настолько странным, что в голове немедленно заворочались тёмные параноидальные мыслишки: а не ловушка ли это, подстроенная коварным Сауроном с помощью своего подручного?

- Гриня,бери левее, - сказал я на автомате, заметив более-менее свободный длинный участок склона холма. - Потом направо, метров четыреста и вообще выйдем на дорогу.

Не совсем понятно было, правда, чего Саурон хотел бы добиться подобной ловушкой. Разве что, хотел заставить меня переживать из-за утраченной окончательно надежды на спасение? Сомневаюсь, что столь дурацкая разводка заставила бы меня плакать горючими слезами, но Саурон ведь моё состояние оценивать не мог - может, действительно решил таким способом "прощупать" ситуацию?

Короткое движение рукоятками прицела и в поле зрения снова появилась чёрная самоходка. А стоило повести командирским прицелом вдоль траектории её движения вперёд, как обнаружился и антитанк Бегемота, открыто стоящая прямо на вершине пока ещё далекого от меня, поросшего редкими деревьями, холма. Идеальная цель даже для начинающего артиллериста, а Саурон в такую мишень вообще попадёт с закрытыми глазами. На что рассчитывает Бегемот? Или, это всё-таки ловушка на меня, и тогда расчёт у обоих на доверчивого идиота, что несётся в ловушку на всех парах.

Я пожалел, что радиостанцию не получилось бы затащить в боевое отделение - сейчас я прекрасно видел и Саурона, и Бегемота, но не слышал, о чём они говорят.

Наша танкетка должна была вот-вот выбраться на более-менее свободное пространство и резко прибавить в скорости. Но мы всё равно не успевали к началу боя: расстояние между машинами Саурона и Бегемота было намного меньше, чем предстояло преодолеть нам. А бой, судя по калибру стволов, предстоял не слишком долгий.

- Ходу, Гриня, ходу! - взмолился я.

- Сейчас, командир, только на дорогу выберусь нормальную. Ты главное потом не забывай  задавать направление.

- Да, едрить! Какие у нас планы на бой? - спросил по внутренней связи Зверев.

- А тебе то что? - спросил я раздражённо, поскольку ответить мне было нечего. - Твоё дело снаряды вовремя подавать. Разберись с боеукладкой, рассортируй снаряды по типам, подготовь там всё…

- А чего их сортировать, едрить? - удивился Зверев. - У нас тут только бронебойные. Снаряжены в обоймы.

- Что значит "в обоймы"? - танкетку тряхнуло на кочке, и вопрос на несколько секунд перестал быть актуальным из-за боли в отшибленном о казённик пушки, плече.

- Калибр у пушки маленький, для заряжания используется кассета на три снаряда, - пояснил Зверев. - Во, посмотри!

Я обернулся и обнаружил, что в скудном свете лампочек приборов освещения, Зверев на вытянутых руках держит металлическую рамку, в которой, как патроны в ленте пулемёта, уложены три снаряда.

- Ладно, - буркнул я и припал к командирскому прицелу.

Саурон уже давно мог стрелять, пользуясь тем, что наверняка не был ограничен "туманом войны", как обычные игроки, но продолжал сокращать дистанцию, словно намекая Бегемоту про  шанс выхода на прямую наводку. Если в экипаже у восставшего игрока найдётся пряморукий наводчик, антитанку Бегемота хватит одного выстрела, чтобы превратить тонкостеную машину Саурона в кусок искорёженного металла. Но, видимо, Бегемот хорошо знал своего бывшего патрона и с места не двигался. Если я правильно понимал мотивы Саурона, подобное бездействие жертвы должны было его только раздражать. Неужели Бегемот надеется, что Саурон, подталкивая его к активной игре, совершит ошибку и подставится сам?

Я вдруг отчётливо понял своё место в этом бою. Судьба "руками" игрового балансира забросила меня сюда, чтобы я помог Саурону совершить все возможные ошибки - ведь он даже не подозревает о моём присутствии здесь. В порыве озарения, не отрываясь от прицела, я немедленно сообщил о своих выводах экипажу.

- Предположим, вдвоем мы его завалим, едрить, - после короткой паузы сказал Зверев. - И зачем это всё? Саурон уйдёт на респаун, мы вернёмся в ангар, Саурон уже будет знать, что мы сумели выбраться из ловушки. Так в чём же выгода?

- Бегемот готов пожертвовать своей машиной в первом бою, чтобы показать Саурону, что не боится его больше. Иногда, врага перед ударом по морде имеет смысл уничтожить морально. А нам ведь и не обязательно "светится". Мы же обычный моб, который ездит куда хочет и атакует кого попало. И вообще, с каких это пор ты вдруг задумался о выгоде? У нас тут война или мероприятие по извлечению прибыли?

На секунду я даже испугался, что Зверев начнёт пространно рассуждать о войне, как средстве заработать, но он ответил почти сразу и с энтузиазмом:

- Война, командир!

- Вот и отлично, - буркнул я. - Гриня, выжимай из движка всё, что только можешь и дуй на вершину холма по левую руку. Саурон остановился и готовится стрелять. Надо ему мозги слегка прочистить.

Полковник Комаров задумчиво смотрел в окно. Прозрачное стекло, усеянное крупными каплями дождя и подсвеченное уходящим на ночной покой, солнцем, было похоже на огромный экран компьютера, по которому хаотично бродили виртуальные водяные человечки. Четыре часа назад полковника поставили в известность, что феномен "геймерской комы" внезапно перешёл в разряд наиболее важных тем, фактически превратившись из неприятного, но всё-таки частного инцидента в проблему уровня государственной безопасности. Штаб по противодействию новоявленной государственной угрозе, было решено организовать здесь, на базе регионального управления. И полковник остался, что называется, "в игре".

Но на этом причины для радости и заканчивались. Несмотря на все задействованные ресурсы, включая огромные возможности заокеанских коллег, Саурон оставался неуловим. Десятки специалистов по сетевой безопасности искали его следы на просторах мировой сети, но пока всё впустую. А полчаса назад позвонил сотрудник, отправленный на поиски сбежавшего из больницы Бегемова, и огорошил полковника новостью о том, что человек, владевший, судя по всему, ключевой информацией о происходящем, снова впал в кому. И судя по всему, он точно знал, что это произойдёт - по крайней мере, об этом он говорил жене и детям за несколько часов до повторной "отключки".

Оксану уже завтра должны были заменить сразу несколько специалистов из столицы. Завтра же ожидался и первый сбор коллег из всех заинтересованных ведомств. Одним словом, каша заваривалась нешуточная, и всё это говорило об одном: полковник Комаров не справился со своими обязанностями. Удручённый личными проблемами, он неверно оценил масштаб угрозы, и вместо того, чтобы бить во все тревожные колокола, пытался, что называется, "лечить гангрену зелёнкой".

Зато, полковник мог гордиться тем, что сразу определил в звонившем "американце",  злоумышленника. Видеозапись разговора передали заокеанским коллегам, которые быстро установили, что никакого "полковника Джимми", приобщённого к теме, ни даже любого офицера с таким набором наград, у них никогда не было. Правда, пользы из этого факта извлечь не удалось. Детальный анализ изображения выявил, что разговаривал с полковником Комаровым не переодетый злоумышленник, как он сам полагал, а компьютерное изображение очень высокого качества. "Мультик" действительно было трудно отличить от настоящего видеоизображения человека, и по словам генерала, рассказавшего всё это полковнику, компьютерные спецы были просто потрясены уровнем сложности изготовления такой анимации.