Нос машины снова задрался, но я уже был к этому готов, и гораздо спокойнее нащупал точку опоры второй рукой, одновременно озирая поле боя через все доступные окна по кругу и пытаясь разобрать сквозь грохот разрывов неясное бормотание Зверева в наушниках.

Бронетранспортёр двигался намного шустрее предыдущих машин, на которых мне приходилось здесь ездить. Именно поэтому мы легко проскочили под носом у тяжелого вражеского танка и нырнули в здоровую яму, очень сильно походившую на большую и старую воронку, уходя с линии выстрела, и без видимых усилий поднялись по другому склону, вновь оказавшись прямо посреди кипящего боя между десятками бронированных машин.

Ложкин ловко объехал горящий остов большого танка и увеличил скорость. Я в боковое окно обнаружил зеркальце заднего вида и видел, как на том месте, где мы только что были, опадают бессильно черные крылья от разрыва снаряда.

- Молодец, Гриня, - сказал я, и водитель коротко кивнул, принимая похвалу. - Так, что у нас из доступных целей видно? Серп? Зверь?

- Цели есть, - тут же отозвался Серпилин, - но я не могу стрелять, пока ты не отдал приказ.

- Тоже жду приказа, - добавил Зверев.

- Мужики, ну вы чего, как не родные? - удивился я. - Мы же в бою. Мочи синих, пока не позеленеют!

- Есть!

- Есть, командир!

- Куда ехать, командир?

- Жми на газ, Гриня, - сказал я, поворачиваясь к прицелу командира.

Впереди показалась танкетка, мчащаяся в ту же сторону, что и мы. Точнее, она могла бы показаться мне мчащейся, наблюдай я за ней, сидя  в одной из реинкарнаций моей самоходки. Сейчас же мы догоняли её с такой скоростью, что я даже не успел определить, вражеская перед нами техника или союзная. Но Серпилин из своей пулемётной башенки прекрасно видел всё, а приказ от меня он уже получил.

Пулемёт ударил неожиданно громко и звонко. Задергалась лента с патронами, а на пол посыпались дымящиеся гильзы. В кабине немедленно распространился острый и удушливый запах сгоревшего пороха.

"Синяя", - догадался я.

Хоть окошки в нашей новой машине и выглядели огромными после замкнутого объема танковой рубки, видно через них всё равно было не очень хорошо. Я прижался лицом к маске командирского прицела.

Сперва глаза разбежались от пестроты картинки, где на тёмно-жёлтом фоне с редкими зелёными пятнами двигались, стреляли и горели десятки крохотных танчиков. Затем, рука привычно повернула рукоять прицела, картинка придвинулась и сразу же стал хорошо заметен стремительный броневичок, обгоняющий медлительную танкетку, обведённую по контуру синим кантом. Танкетке поведение броневичка не нравилось, и, немного пошевелив курносой пушкой, она плюнула вдруг вслед броневичку красным огоньком.

Удар в левый борт смял тонкую броню, разбил окно в двери Ложкина и толкнул нос бронетранспортёра вправо. Я уже почти привык к грохоту и потому лишь на миг оторвался от прицела, чтобы бросить короткий взгляд на водителя. Ложкин невозмутимо смотрел вперёд и твёрдо держал штурвал в руках.

- По касательной прошло, - сказал в наушниках шлемофона голос Серпилина. - Зверь, не спи, твой выход.

Позади, словно только и ждал дополнительного разрешения от заряжающего, зашелся в дробном грохоте пулемёт Зверева. Я приник к прицелу, ещё больше приближая картинку и концентрируя всё внимание только на нашем противнике. Танкетку можно было теперь различить во всех деталях, включая решётку на корме, откуда валил сизый дым дизельного выхлопа и комки грязи, летящие во все стороны от движущихся бесконечным конвеером звеньев гусениц. Промазать с такой дистанции было невозможно, поэтому я отлично видел снопы искр и вмятины на броне от попаданий пуль, которыми противника осыпал Зверев. Но, видимо, броня у танкетки была чуть толще, чем мог пробить наш пулемёт. А её башня тем временем шевельнулась, беря поправку на неточность предыдущего выстрела.

- Гриня, по нам сейчас врежут, - быстро сказал я, непроизвольно напрягая мышцы спины, в предчувствии неминуемого сокрушительного удара сзади.

Бронетранспортёр резко дёрнулся влево, оторвав меня от прицела, и принялся, как мне показалось, закладывать вокруг танкетки длинный вираж. С почти незаметным опозданием, позади гавкнула малокалиберная пушка танкетки - теперь её выстрел я отчетливо расслышал, поскольку вслед за ним не последовало оглушающего удара по нашей броне.

- Гриня, молодец! - эмоционально рявкнул я, приникая к прицелу.

Броневичок, отчаянно раскидывая землю и гусеницами, и колёсами, шёл вокруг танкетки по широкому кругу. Над головой снова загрохотал пулемёт Серпилина и в неприятной близости от спины на пол посыпались раскалённые гильзы. В прицел было видно, как корпус танкетки деформируется под хлёсткими ударами сразу двух пулемётов, но ничего страшного с ней по-прежнему не происходило.

- По гусеницам бейте, по гусеницам! - азартно крикнул я, с лёгким холодком внутри понимая, что башня танкетки вращается достаточно быстро, чтобы вскоре нас "достать"

Оба пулемёта синхроннно перенесли огонь на стальные траки танкетки. Несколько секунд мне казалось, что даже эта, неказистая на первый взгляд машина, абсолютно непробиваема для нашего оружия, но вдруг одно из звеньев гусеницы лопнуло и позади танкетки образовалась блестящая шипованная дорожка. Танкетка проехала ещё несколько метров и встала. Но башня продолжала поворачиваться за нами, и уже почти догнала линией продолжения ствола пушки длинный корпус моего броневичка.

- Гриня, ближе к нему держи, прижимайся!

Пушка догнала убегающий броневичок, но в последний момент бронетранспортёр увеличил скорость и довернул левее, приближаясь чуть ли не вплотную к танкетке. Новый выстрел я видел сверху и одновременно слышал собственными ушами, благо, и в этот раз наводчик чужой машины промахнулся.

- Гриня - лучший! - азартно выкрикнул я, продолжая жадно разглядывать последствия работы двух наших пулемётов. - Зверь, Серп, под башню ему бейте!

Грохот выстрелов слился с диким звоном десятков стальных сердечников пуль, как циркулярная пила рубанувших по броне танкетки почти в упор. За те секунды, что мы мчались в непосредственной близости от вражеской машины, плотный огонь двух пулемётов намертво заклинил башню. Оказавшись вновь перед носом танкетки, пушка которой смотрела назад, а "разутые" катки левого борта не позволяли ехать дальше, наш бронетранспортёр замедлил ход, а потом, после моей команды, и вовсе остановился.

Я не знал, что делать дальше. Вокруг продолжал кипеть бой, рвались снаряды и ездили на разном удалении танки, а мы стояли перед беспомощной жертвой, уничтожить которую всё равно не могли.

- Перезарядить пулемёты, - решил я потянуть время в надежде, что решение каким-то образом найдется само собой.

Кстати, а какое там у нас задание? Каждый раз забываю его посмотреть.

Опустив очки на глаза, я вызвал меню задания.

Найдите и уничтожьте самоходную артиллерийскую гаубицу противника. Ищите такую, что окажется вам "по зубам". И постарайтесь вернуться в ангар через портал выхода.

Я поднял очки и посмотрел в командирский прицел. К сожалению, танкетка никак не тянула на самоходку, и, несмотря на беспомощное состояние, была явно нам не "по зубам".

- Курсовой пулемёт к бою готов!

- Кормовой пулемёт к бою готов!

Я увеличил масштаб карты и принялся изучать местность на предмет удобных позиций для артиллерии. Любой лес или поросший кустарником овраг, могли легко спрятать целую батарею, а не то, что отдельную бронированную машину. Зелени и перепадов высот, судя по карте, на местности хватало. В голове немедленно созрел простой план: если проехать через пару рощиц и спуститься в извилистый овраг, на выезде из которого можно немедленно очутиться в небольшом леске, то процентов шестьдесят всех доступных глазу, потайных мест в этом квадрате, мы обследуем. Главное, не получить до этого чужим снарядом в борт. Нам ведь много не надо - любая, даже самая чахлая пушчонка или даже пулемёт, представляют для нас смертельную  опасность.