Соболь или колонок ушел тихо, это Михаил понял, увидев несколько раскачивающихся по очереди веток рябины.

"Приятного тебе аппетита!", - вздохнул Степнов и, упершись спиной в стену избы, стал вслушиваться в лес. Ни о чем плохом, о том, что произошло с ним раньше, после аварии, думать не хотелось. Теперь он находится в реабилитационном отпуске и должен научиться произносить эти сложные, плохо выговариваемые слова. Редактор дал ему год. Если Михаил не восстановится, то в августе придет на его место в редакцию выпускник ханты-мансийского журфака.

- Ы-ы-ы-ы, м-м-м-м, с-с-с-с, - стал тихонько распевать буквы Михаил, - л-л-лр, л-л-рыл-л...

Эта песня помогала ему выговаривать буквы лучше и лучше. А сегодня, что его приятно удивило, он выговорил для себя несколько новых слов - это "голаб ведман" и "Вытя", а, на самом деле, должен был сказать "голубь ведьмин" и "Витя". Но мысленно сказать легко, а вот произнести это слово вслух очень сложно.

- И-и-и-ы-ы-и-и, о-о-о-у-у-уо, с-с-с-с, и-и-и-ис...- веки становятся тяжелыми, глаза слипаются. - И-и-и-у-у-у-у...

...А соболь снова появился на ветке дерева и наблюдал за Михаилом. Шкурка его лоснится, сверкает в лучах солнца. Нужно добыть его. А он-то почему не боится Михаила? Думает, что он - мышь? А-а-а, он следит за его пальцами и думает, что они какая-то незнакомая для него козявка и намеревается съесть ее. Давай, давай, соболь, из твоего меха хорошая шкурка на воротник выйдет. Ну-ка, ну-ка, сейчас еще поиграем пальцами, ну, что смотришь, прыгай!

И соболь начинает спускаться, спрыгивая с одной ветки на другую. Ой, какой он большой! Да с его меха целую шубу сшить можно, только и успел подумать Михаил, как это огромное животное спрыгнуло на него и принюхалось к нему. А какой у него огромный нос, голова - человеческая(?), вся в шерсти, как у медведя, но это - не медведь. Кто же это?

А тот смотрит своими глазами человеческими на Михаила, рассматривает его. И хорошо видны его зубы, желтые клыки. Откуда они у человека? Или это не человек, а тот старик, как его Виктор называл? Йипыг-ойка - "старик-филин". Или это сам унху - лесной дух?

Унху открыл рот, откашлялся, и пошла сильная, тошнотворная вонь из его рта, такая, что Михаил, не выдержав, сразу же прикрыл рукой свой нос.

А тот испугался его жеста и стал без остановки пятиться до тех пор, пока не скрылся за деревьями.

Отдышавшись, Михаил открыл глаза. На поляне светло, утро пришло. Солнца еще не видно, просыпается за избой. Виктор, как следопыт, ходит чуть вдали от него и всматривается в землю, словно пытаясь что-то на ней найти или прочесть чей-то звериный след.

- Выта, - позвал его Михаил.

- Ты здесь ничего не видел? - на секунду оторвался от своих дел Муравьев.

- Нэ-э, - встал со скамейки Михаил.

- Сиди, сиди, пока не мешай мне.

- Э-э-т, собол, собол там!

- Где? - посмотрел в указанную сторону Михаилом Муравьев. - А-а-а, видел след, мышкой позавтракал. Так, ты, точно, ничего здесь не видел? Проспал, значит. Я так и думал. Похоже, здесь новый хозяин появился.

Михаил не сводил глаз с затылка Виктора, с маленькой лысинки, похожей по своей форме больше на улитку. Да, да, на виноградную улитку, лежащую на седом затылке Муравьева бочком. Таких улиток они со своим двоюродным братом собирали ведрами на рисовом поле, приносили бабушке и перемалывали их в большой мясорубке. А бабушка кормила этим улиточным фаршем утят.

Да, улитки с рисовых полей по своей форме сильно отличались от виноградных улиток. У тех раковины были круглыми, не вытянутыми, как у тех, что живут в рисовых балках. Да, и цвет у земных улиток был коричневым с белыми полосками, а у водяных - серо-зеленый. А, вот, у Виктора на голове "улитка" белая.

Присмотрелся и ёкнул от удивления, лысина то у Груздева была и совсем не лысиной, а широким рубцом. Кожа рваная. Видно, правду люди говорили, что медведь ему шапку сбил, и если бы не пробитое сердце у косолапого, то разделался бы тот с горе-охотником раз и навсегда.

"Как научусь говорить, обязательно расспрошу его об этом" - подумал Михаил и стал вместе с Виктором всматриваться в лесную чащу.

- Это - профессионалы, - обернулся к Михаилу Муравьев. - Это точно.

- К-к-как?

- А ты, что, не видишь? Ну, вон, около ели пень стоит высокий, видишь?

- Т-та, - выдавил из себя трудное слово Михаил.

- И что?

Михаил пытался понять, что заинтересовало Виктора на том ободранном от коры пне. Пень, как пень, весь ободран и, скорее всего, когтями медведя, полосы от них на сердцевине дерева хорошо видны.

- А вниз пня посмотри, - подсказал Муравьев.

Михаил опустил глаза, вроде ничего такого. Дерево обсыпано со всех сторон какой-то непонятной трухой, искрящейся мелкими искорками в солнечных лучах. Это, скорее всего, смола от дерева.

- С-с-ма-сма-та.

- Нет, это - не опилки, политые смолой, - догадался Виктор, - а соль. Обычная крупная соль.

- Та?

- Здесь лосиная тропа. Понятно? А лось любит соль, егеря постоянно подкармливают ею животных. Вот, и эти ребята, решили далеко не ходить в поисках лося, прямо у железной дороги сделали солонец. Кто это, новички или наши местные браконьеры? Нет, не наши, чужие, браконьеры, - размышлял вслух Муравьев.

Михаил, похлопав его по плечу, показал, что идти нужно вправо, там они с Кузьмой прыгали, у самого ручья. А это еще далеко отсюда.

- Что говоришь? - посмотрел на Степнова Муравьев.

- Та-там та...

- Что там? - Виктор сделал вид, что не понял, о чем ему хочет сказать Михаил.

- Месо.

- Мясо?

- У-у-у, - качает головой Михаил и дергает рюкзак Муравьева за лямку. - Мясок.

- Ме-шок, - разбил на гласные это слово Виктор. - Ме-шок.

- Мя-со-кх.

- Молодчина! - улыбнулся старик. - Глядишь, Новый год будешь встречать дома.

Михаил, поморщившись, отвернулся от Муравьева, вытирая с лица набежавшую слезу.

- Только не торопись, Миша, - похлопал по плечу Степнова Виктор. - Место какое-то непонятное, боюсь, живыми отсюда можем не выйти.

Михаил резко обернулся к Виктору.

- Сзади, не знаю, как и прошли ловушку и не попались.

- Ч-че-то?

- Смотри назад, - не вставая с земли, Виктор показал на молодую березу. - Видишь петлю?

Михаил стал внимательно осматривать плотно растущую под деревом бруснику.

- Не туда смотришь, - прошептал Муравьев, - чуть выше гляди. Петлю видишь?

И только сейчас Михаил увидел толстую веревку, свисающую с березы. Её широкая петля была растянута в своем радиусе на метра полтора-два.

- Это и есть петля, лось попадется в нее и затянет эту удавку на своей шее, и все, повесится, как человек на ней. А дерево молодое, гибкое, оно, Миша, амортизируя, не даст лосю сломать себя. Вот, такие вот, дела. Посмотри на землю, кругом соль. А второе, я то сразу и не приметил, что мелкая береза порублена. Вон она по бокам лежит, видишь?

- Та-та, - с трудом раскрыв губы, сказал Михаил.

- На воды попей, - Муравьев протянул Степнову пластмассовую флягу.

Тот, сделав несколько глубоких глотков воды, открыл рот, проглатывая ее, и только после этого сделал еще несколько небольших глотков. Напившись, вернул флягу старику и, приложив правую руку к сердцу, попытался поблагодарить его: "Са-бо".

- Вот, значит, кто вас сопровождал, Миша, когда вы с Кузьмой шли ко мне в избу.

Михаил, поморщившись, посмотрел на Муравьева, пытаясь понять, о чем он ему говорит.

- Ну, Кузьма говорил, что за вами кто-то шел.

Вспомнив об этом, Михаил тут же несколько раз кивнул головой.

- Скорее всего, так и было. Кому еще нужен этот потрепанный лис Кузьма. Наступил на хвост браконьерам, те и проверили, кто он и что.