– Ну? – спросил Кенст. – Вам с Сашкой это надо? Там ведь про удачу…

– Занятно, – ответила Северина. – Нам сейчас все годится, чем мистика хуже маркетинга? Один хрен – чертовщина. Что-нибудь еще про них есть? Про эту пару?

– Пока не нашлось. Могу связаться с Капитаном, пусть накидает ссылок на мемуары.

– И с чего он взял, что эта парочка приносит удачу, тоже спроси. И где она может находиться – тоже. Откуда-то ведь появляется и куда-то девается!

– Знаешь, Ринка, за пределами нашего мира есть по меньшей мере шесть иных.

– Почему именно шесть?

– Спроси у пчел. Ты пчелиные соты видела? Шестиугольник, который граничит с шестью другими шестиугольниками.

– По-твоему, наш мир имеет шесть углов?

– Ну, что-то вроде того. Но он вращается. И никогда не знаешь, куда именно выйдешь. Поняла?

– Поняла…

Северине стало страшновато – как всякому, вдруг обнаружившему, что собеседник – сумасшедший. Но Саше она о своих подозрениях решила не говорить. Ну, шестиугольный мир, подумаешь – событие! Ну, вращается, тоже ничего удивительного. В конце концов, идя за помощью к Кенсту, она ведь знала, что реконструктор малость не в своем уме. Опять же – если нормального разумного человека попросишь, чтобы сопровождал тебя в место обитания духовных сущностей, результат предсказуем. А Кенст даже не слишком удивился.

– Или вот икра, ну, красная. Каждая икринка – мир, а слиплась еще с десятком, – продолжал Кенст. – Представляешь?

– Но ком икры можно разбить на отдельные икринки. А соты так не разделишь – шесть окружающих миров погибнут, стенки-то общие! – сообразила Северина. – А то, что по ту сторону стенки, и есть потустороннее!

– Да, верно! Значит, скорее – соты! – обрадовался Кенст.

На том они и расстались.

Северина хотела поскорее получить результат, но Кенст как-то увязывал выход в другую ячейку сот с положением планет и созвездий. Но дня через три он позвонил и сказал:

– Сегодня, в три часа ночи.

– Где?

– Да у меня.

– Что с собой взять?

– У меня все есть, – загадочно ответил Кенст.

Оказалось, словом «все» он называл два спальных мешка, расстеленных на полу, пыльных и грязных до такой степени, что Саша спросил:

– На них что, медведица рожала?

Но бежать хотя бы за парой чистых простыней уже не было времени.

Северина взяла с собой баллон противотараканской отравы и попшикала углы и плинтусы. Ей очень не хотелось, чтобы шестиногая гадость заползла в волосы.

– Теперь можно лечь, – с артистически сыгранной бодростью сказала она.

– Только ради того, чтобы ты наконец угомонилась, – хмуро сказал Саша. – Ну, давай колдуй, что ли…

– Итак, заказан выход в мир потусторонних сущностей, влияющих на проявленный мир. Так? Предупреждаю – поменьше самодеятельности, говорить и слушать разрешается, двигаться как можно меньше, держаться за меня. Если скажу «павиан», держать меня за руки крепко, закрывать глаза, делать резкий поворот – как будто лежишь на правом боку и вдруг переворачиваешься на спину. Можно помогать себе ногами. Понятно?

– Понятно… – вразнобой ответили Северина и Саша. – А почему «павиан»?

– Редкое слово, это во избежание недоразумений. Тогда ложитесь. Я – в центре. Ложимся на спину, руки вверх, я держу вас за руки…

– Ринка, может, не надо? – спросил Саша. – Как-то все это мутно…

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское!

После этих слов образовалась пауза.

Кенст смотрел на Северину – и видел, что она отчаянно бодрится и старательно изображает отвагу. Кенст смотрел на Сашу – и видел, что взрослый мужчина уже сильно недоволен затеями молодой подруги.

– Следующий выход возможен только через два месяца, – сказал он. Это была чистая правда – Кенст действительно делал расчёты и сверялся с таблицами.

– У нас нет двух месяцев! Сашка! Ну?!

Не дожидаясь ответа, Северина опустилась на четвереньки и поползла по спальному мешку.

– Я должен быть в центре! – напомнил Кенст.

Он улегся рядом с Севериной и сжал её руку – несильно, по-приятельски. Она ответила таким же пожатием. Саша постоял и тоже лег рядом с Кенстом.

– Руки над головой, – напомнил Кенст. – И закрыть глаза.

Саша и Северина честно зажмурились. И пролежали пять минут, пытаясь сосредоточиться на ощущениях, но в голову лезла чушь.

– Разом поворачиваемся на левый бок, – тихо сказал Кенст. – Разом, резко. На «три». Раз, два, три!

Северина, крепче сжав его руку, повернулась – и сильное головокружение на миг лишило ее чувств. Она, испугавшись, открыла глаза и увидела зеленовато-голубой мир. Таким могло бы быть идеальное море метрах в двух от поверхности воды, только что рыбы не шныряли и водоросли не колыхались.

Рядом, держа ее за руку, покачивался на незримых волнах Кенст.

– А вот теперь – без резких движений, – пропел он. – Потихоньку, потихоньку… ступнями шевели, как рыбка хвостом…

– Это где же мы? – спросил Саша, но и он пел, сперва баритоном, потом на слове «мы» ушел в густейший бас. От этого баса вокруг Сашиного рта образовалось нечто вроде водоворота, от которого пошли мелкие волны.

– Сейчас выплывем и увидим. Не кричать, моей руки не отпускать…

Мир, в котором они оказались, был неслыханной яркости. Такими бывают рисунки в детских книжках – и Северине показалось, что она опознала замок Людоеда из «Кота в сапогах».

– Это проекция наших воспоминаний? – спросила она Кенста. – Могу спорить на миллион, что там, за рощей, пруд с островком, а на островке белая беседка.

– Не пруд, а озеро, – поправил Саша. – Причем большое, можно на лодках гоняться.

– Вроде бы пруд…

– Озеро.

– Это не имеет значения, – сказал Кенст. – Конечно же, вы тут можете увидеть и то, что застряло в памяти. Но это – в самом начале квеста. Потом такое начнется! Главное – не пугайтесь и держитесь за меня. Оторветесь – пропадете.

– Это почему еще пропадем? – возмутился Саша.

– Вы не умеете возвращаться. Идем, идем…

Из воды, которая оказалась ненастоящей, они вышли совершенно сухие.

Замок Людоеда пропал, зато появилась телебашня. Кенст на вопросы отвечал в том смысле, что если начнешь задумываться – вообще никогда до цели не доберешься, будешь торчать на месте и наблюдать, как вещи меняют облик. Или припрется Спам.

– Откуда здесь может быть спам? – удивилась Северина.

– Воплотился, будь он неладен… Ну вот, легок на помине…

Откуда взялся на дороге красивый юноша в черных брючках, белой рубашке с короткими рукавами и при рюкзачке, Саша с Севериной не поняли. А юноша устремился к ним, улыбаясь во весь рот и показывая комплект абсолютно фарфоровых зубов.

– Только десять дней! Подписка по особым ценам и подарки! – радостно сообщил он. – Среди подписчиков проводится лотерея!

– Пошел на фиг! – прервал его Кенст.

– Главный приз – кофеварка, но никто не уйдет обиженным!

– Пошел на фиг!

И юноша, пожав плечами, действительно пошел и ушел.

– С ним – только так. Не вздумайте задавать вопросы, – предупредил Кенст. – Когда задаешь вопрос – раскрываешься, и он может забросить якорек. Потом все эти глупости будут сами в голову лезть. Я однажды попался…

– И что? – спросил Саша.

– Чуть крем от морщин не купил. Честно! Прямо прицепился ко мне этот проклятый крем, впился, как энцефалитный клещ. Главное – со скидкой, а при покупке двух баночек клиент получает бесплатно кисточку для окрашивания волос и дисконтную карту, позволяющую… позволяющую…

Кенст предплечьем, чтобы не выпустить Сашиной руки, запечатал себе рот, но глаза, лезущие из глазниц, явственно показали, как тяжело ему дается молчание.

– Понял, – ответил Саша. – Это что, не лечится?

– Тут – не лечится, – кое-как справившись с бедой, сказал Кенст. – Там, в проявленном мире, еще можно сопротивляться…