Завтрак с Арсением Сегодня утром накрываю на три персоны: На себя, на мужа и на Тарковского. Он сидит, взлохмаченный и в кальсонах, — А вы его знали – таковского? «Арсений Александрович, не стесняйтесь, Возьмите вилку, Вы знаете, где лежит». Он к руке моей медленно прикасается, А после на всех раздает ножи. Мы приступаем к завтраку, крошим хлеб Над оранжевым глазом яичницы. А мне так неудобно за бардак на столе, Что перевожу разговор на личности. Говорю: «Арсений, какие Вам снились сны? Я видела сегодня нечто необычайное. Сияние вод, головокруженье блесны, Волны голубой головы качание. То озеро было, нет, это была лагуна — Голубая настолько, будто бабы забыли стирку, Заболтались, заснули, просыпали синьку, Общей массой больше чем два вагона. И синька набухла, и растворилась, И воду окрасила, как раскраску детскую, А бабы горлопанили и голосили, Что зря поистрачено средство… Такой была чистой вода лазурная, И небо – непритязательным. Все мои беды казались вздорными, Заботы – необязательными. И так мне плылось, а ведь я, Арсений, Плавать-то – и не умею вовсе! Так весело было, знаете, просто весело, Как сбежать среди дня из офиса. Но главное, кто-то со мною был, Кто-то плыл параллельной октавой… А проснувшись, я совершенно забыла, Кто там со мною плавал». И Арсений Александрович шевелит губами, Будто сам вспоминает какой-то сон, Может, он тоже когда-то и с кем-то плавал, В воде голубой бултыхался он. Но вместо ответа он вдруг поднимает руки, Весь коченеет и превращается в дерево, Становится шумом, высокочастотным звуком, Вселенной, Землей, Ватиканской империей. И съеживаться начинает до размеров томика, Истончается, стачивается, весь белеет… Я молча встаю, освобождаю в серванте полку. «Не трогай Тарковского, он болеет», — Кидаю мужу рассеянно через комнату, Муж еле кивает и допивает чай. Озеро тает, сознаньем привычно схлопнуто, Опавшие листья в тарелке моей молчат. "Понимаешь, такое дело, тут – плачь, не плачь…" Понимаешь, такое дело, тут – плачь, не плачь, Но – возьмешь стакан, если хочешь пить. Расскажи-ка мне, птица, угрюмый грач, Как же дальше-то с этим жить? Вроде прост стакан, не хрусталь, – стекло, В подстаканнике тусклом, недорогом. Только что, скажи, из него стекло, Что такое, ответь, из него стекло, Чего нет ни в одном другом? Там вода – не вода. Не вино и не спирт, Не огонь, а – разжиженный кислород. Расскажи-ка мне, птица, где воздух спит — Не проворонить бы случаем поворот! Как легко – дневать, подавив зевок. А не спать совсем – ты поди ж, хитро. Но чьим пухом набиты перины его, Чьим же пухом набиты перины его, И чье кружится здесь перо? Если б тот стакан – вполовину пуст… Но внезапно – дна застекленный дом. В нем – для птицы угрюмой чернеет куст, Моего лица отраженье в нём. Отраженье пьет ледяную зыбь, Обирает с птицы созревший пух. А в стакане – стайки воздушных рыб, Золотые стайки воздушных рыб И невидимый их пастух. "Немощность слов «не могу»…"
Немощность слов «не могу» Чернеет дырой в снегу. Безнадежней иглы в стогу, Глупее сабо в пургу. Безразмерная, безраздельная И безрадостная, как ни глянь — Сила слов этих – неподдельная И прозрачная, как стакан. Я пред ними – как истукан. Я молчу и жую аркан. Потираю на шее след — От того, чего как бы нет. Отчего же я не бегу? – Не могу. Спальня Лучше обойтись без слов. Слабый оклик будет лишним. Встань пораньше, приготовь И ходи по дому тише. Тише, тише, спят в углу Две ноги твои большие. Две сведённые в дугу Руки, словно руль машины, Обхватив высокий лоб, Дремлют тихо в изголовье… Силуэт коленей – горб — Повторит округлость брови. Ты устал и должен спать. Жизнь измяла, как бумагу. Как в корзину, на кровать Со стола смахнув, с размаху Тело бросила и ум… Ты, конечно, неповинен В том, что половина дум В сонной бродит половине. Спальня – царствие глухих, Бытие теней застывших. Просто будь одной из них. И ходи по дому тише. "Русая девочка Поля…" Русая девочка Поля Стоит посреди болота И жадно и жадно пьет Ситцевое ее платье Насквозь пропиталось тиной Но гниль не попала в рот Но ей все равно кажется Да да до сих пор кажется Странный тугой живот Платье не помогло Что-то попало внутрь Лягушка внутри живет Наверное это лягушка Совсем не моя бабуля Смотрела тогда в упор Глазами внутри навыкате Квакающей гортанью Помнится до сих пор Русая девочка Поля Стоит посреди кухни И лижет и лижет стол На который она бессовестно Сахар песок просыпала Мирный песок простой. |
