- Ты можешь сейчас ко мне приехать?

- Прямо сейчас? - удивился Юра.

- Да.

- Приеду, - просто сказал он.

Вот теперь она почувствовала, как огромный камень свалился с сердца и в душе воцарился покой.

На телевидении

Маша Колосова спешила навстречу с редактором телеканала Арт-ТВ Оксаной Миллер, с которой договорились на одиннадцать утра. Офис канала находился в центре, на Китай-городе. Выйдя из метро, Маша немного поплутала, но скоро наткнулась на нужное здание. Таблички у подъезда гласили, что здесь базируется телеканал Арт-ТВ, а также еще несколько фирм и кампаний. Поднявшись в лифте на третий этаж, Колосова оказалась в просторном холле. Это была приемная телеканала. За стойкой сидела миловидная девушка-секретарь, к ней и обратилась искательница фортуны.

- Где я могу найти Оксану Миллер?

Девушка тотчас позвонила по внутреннему телефону:

- Оксана, к вам пришли.

Положив трубку, она приветливо обратилась к посетительнице:

- Присядьте, пожалуйста, Оксана сейчас выйдет к вам.

Маша покорно села и принялась ждать. А ей никак нельзя было оставаться в бездействии. Как бы она не запрещала себе думать об Орлове, потому что воспоминание о нем причиняло чудовищную боль, все равно опять и опять мысленно возвращалась к той удивительной, фантастической, пронзительной, незабываемой ночи. Это все что у нее было во всей ее довольно уже долгой жизни...

А ведь он тогда почти ушел, вернее, убежал. Если бы не этот взгляд, брошенный от дверей, и Машина фраза: "Не уходи так!" вряд ли что-нибудь произошло. Игорь не выдержал. Потом он скажет:

- У тебя были такие перевернутые глаза!

Он не смог уйти так.

Раздирая еще не затянувшуюся кровоточащую душевную рану, Маша вспоминала, как он медленно шел к ней от двери, как они самозабвенно целовались, а потом он схватил ее как волк овцу (где-то это сравнение уже было), забыв о синяках и ранах, и потащил в глубь квартиры, на кровать. Маша была безвольна, не имея сил сопротивляться, хотя знала, что нельзя, нельзя было поддаваться соблазну! Он женится, у него невеста... Кажется, она плакала.

Однако все дальнейшее вытеснило сомнения. Волна нежности накрыла Машу, хотя рядом с ней закипал вулкан. Она не сопротивлялась, когда Игорь сдирал с нее одежду, не помогала ему снимать снова футболку и джинсы, да и чем вообще могла помочь она, давно забывшая, когда ее в последний раз касалась мужская рука?

Однако обжигающее прикосновение его гладкой кожи, упругого сухого тела пробудило ее. О. неразгаданная человеческая душа! Сколько любви, страсти, неизведанной чувственности таят в себе одинокие женщины! Если бы эта любовь могла осуществиться сполна, то на мир хлынул бы поток животворящей энергии, созидающей добро, несомненно, добро... Всепобеждающая любовь спасет мир, любовь...

Конечно, потом, потом так думала Маша Колосова, а в тот миг она растворилась в любимом без остатка. Вся, вся открытая ему, отдавшаяся ему, доверившая ему все тайники и заветные местечки души и тела...

Он ушел утром, когда Маша спала. Ушел, ничего не сказав, не обещав. Да и что мог он обещать? Все правильно. Губы Маши распухли от поцелуев и запеклись от неутолимой жажды. Тело тосковало по родному теплу, по обжигающему осязанию. Глаза остались без отрады, сердце ныло, как от смертельной утраты...

А тут еще это вынужденное безделье, каникулы... Томные лунные ночи, цветущая сирень под окнами, неповторимый запах начала лета, свежей листвы и пыли. Надо было как-то выживать. И тогда Колосова позвонила продюсеру телеканала Арт-ТВ Веденееву. Он перенаправил Машу к редактору Оксане.

И теперь она здесь. "Зачем? - вдруг задалась Маша вопросом и ответила сама себе: "Затем, что не хочу больше работать в школе, быть вечной неудачницей. Хочу делать карьеру на телевидении, стану звездой и деловой женщиной, и - гори все синим племенем! И Орлов тоже". Она нечаянно всхлипнула. Девушка за стойкой встрепенулась и подозрительно глянула на нее. Пришлось сделать вид, что сморкается. Бумажный платочек в руке пригодился.

Неизвестно, что бы последовало за этим, но тут одна из снующих мимо женщин вдруг обратилась к Маше:

- Вы на кастинг? На судебное шоу?

- Нет, - поспешно ответила Колосова. "Еще чего!" - добавила про себя.

Женщина убежала.

Наконец-то появилась Оксана и пригласила Машу к себе в кабинет. От Колосовой не ускользнуло некоторое удивление редактора после беглого неуловимого осмотра всей персоны Маши Колосовой. "Ну да, что вы хотите от училки-неудачницы?" - мазохистски иронизировала в мыслях персона, следуя за Оксаной и усаживаясь в офисное кресло перед ее столом.

- Вам надо будет кое-что заполнить, - разъясняла редактор, заняв свое место. - Пока в штат мы вас не можем взять, поработаете по договору. Может, вам еще и не понравится у нас.

Оксана была молода, хороша собой (или прекрасно ухожена). Одета строго, но очевидно дорого. За ее заученной улыбкой Маша читала принуждение и равнодушие.

- Прочтите договор внимательно, - сказала Оксана. - Не торопитесь.

Она вызвала девушку с ресепшн.

- Вам чаю, кофе? - спросила у Маши.

Колосова смутилась. Она не привыкла к подобным церемониям.

- Чаю.

- Черный, зеленый? - скороговоркой поинтересовалась секретарша.

- Зеленый.

- Вы пока читайте, пейте чай, а я отлучусь на минутку, хорошо? - сказала Оксана, когда секретарша, принеся чай, вышла за дверь.

Колосова кивнула, делая вид, что погружена в чтение договора. Фразы, составленные на тарабарском языке, никак ей не давались. Маша изо всех сил пыталась сосредоточиться, но в голову лезли посторонние мысли.

"Конечно, если бы не эти клятые каникулы, вряд ли бы я попала сюда". Маша вспомнила своих ребят, которые выпускались этим летом. Ведь были, были среди них умнички. Восприимчивые, оригинально мыслящие, забавные, разные. Припомнился Миша Егоров, выпускник позапрошлого года. Когда он выходил к доске читать стихи, то прихватывал с собой бумажку. В первый раз Мария Кирилловна решила, что это текст стихотворения, она попросила отдать шпаргалку. Однако то, что было изображено на листке, ее озадачило.

- Что это? - спросила смутившегося ученика.

- Это подсказки, - пробормотал он и покраснел.

Маша вертела в руках бумажку и ничего не понимала в загадочных иероглифах: какие-то картинки, рисуночки, символы. Оказалось, по этим ассоциативным картинкам Миша восстанавливал в памяти строки стихотворения. Чудеса! Колосова рассмеялась тогда и вернула шпаргалку ученику. С таким она еще не сталкивалась. А как они поют! Какие иногда интересные стилизации пишут ...

Колосова обвела взглядом кабинет Оксаны с современнейшей оргтехникой и офисной мебелью. Все новенькое, вызывающе богатое, но... чужое, неживое. Вспомнилось давно не ремонтируемое помещение кафедры, насиженное, заваленное книгами, тетрадями. Коллеги, с которыми прошли полжизни рука об руку, теплые посиделки за чаем, легкая болтовня и серьезные разговоры...

- Ты просто боишься жизни! - сказала себе вслух сердитая Маша. - Вот и сиди дома среди кукол, в одиночестве, в нищете...

Она с новой силой взялась преодолевать договор и с трудом разобралась в некоторых его пунктах. Оксана задерживалась. Маша допила чай и успела несколько раз пробежать глазами документ. Подписать, что ли? Или сначала они должны подписать? Договор не сулил ей ничего кроме хлопот и беспокойной жизни. Ее обязанности ассистента режиссера годились для начинающей юной дебютантки, а не для пожившей дамы под сорок. Но что делать?

"Как что? - услышала она свой внутренний голос. - Вернуться к себе, к своим ученикам".

Маша осторожно положила договор на стол, встала, походила по кабинету. Надо уходить, но как? Невежливо уйти, не объяснившись и не попрощавшись. Колосова выглянула из кабинета. Никого. Она прошла к ресепшн. Секретарши тоже не оказалось на месте. Маша решила написать записку, объясняющую ее уход. Обогнув круглую стойку, она подошла к столу секретарши, взяла из подставки стикер. Взгляд ее упал на экраны, спрятанные внутри стойки. Три из них были погашены, а на светящемся экране Маша увидела кабинет Оксаны, стол, на котором лежал брошенный ею договор.