И вот теперь Катя, без пяти минут жена, сидела в офисе за компьютером и придумывала повод для встречи с Юрой. Юлька принесла билет на любимый "Billy"s Band". "Может, пригласить его на концерт? Забрать второй билет у Юльки?" Однако, любит ли Юра джаз? Если нет, будет глупо. Она вспомнила автопортрет Юры, и тут ее осенила блестящая идея.

Катя набрала номер Татаринцева.

- Привет, Кать,- буднично ответил он, будто они болтали каждый день.

- Юра, я хочу заказать тебе портрет.

-Какой портрет? - удивился художник.

- Свой портрет.

Повисла небольшая пауза.

- Ну, ты же знаешь, какой из меня портретист, - пробормотал Юра.

- Мне именно такой и нужен! - подбодрила его Катя.

- Да на заказ я не пишу... Если хочешь, просто так могу попробовать. Может, получится.

- Договорились! Когда приступим?

Юра помялся.

- Ну, давай завтра. Завтра суббота? Ну так, вечером, часиков в семь.

- Хорошо, я приеду.

Юлька, проходившая мимо, подслушала конец разговора.

- Это что, интернет-знакомство очередное? - полюбопытствовала она.

Катя так ничего и не рассказала подруге про Юру. После выставки они обменялись парой фраз. Юлька спросила, долго ли еще Катя была на выставке, та ответила, что до закрытия. И все. Да, собственно, и рассказывать-то нечего. Разве что-нибудь происходит? Какое-то вялое, ни к чему не обязывающее знакомство. Катя сама не понимала, зачем ей это нужно, зачем она ищет встреч с Татаринцевым. Однако чувствовала, что нужно...

- Пойдем покурим! - предложила Юлька.

Обычно это означало выйти поговорить, выпить кофе без свидетелей.

- Пойдем.

Они прошли на пустую кухню, и Катя действительно закурила под неодобрительным взглядом подруги.

- Что-то ты совсем распустилась, - проворчала Юлька.

Не обратив никакого внимания на ее слова, Катя вернулась к теме:

- Хочу, чтобы Юра написал мой портрет.

- Какой Юра? - заинтересовалась подруга. - Тот, с выставки?

- Ну да.

Юлька внимательно посмотрела на собеседницу.

- Ой. А я про книжку его совсем забыла! И что, напишет тебя?

- Попробует.

Юлька присела рядом.

- А ты что, поддерживаешь с ним отношения? - полюбопытствовала она.

Катя улыбнулась:

- Да так, поверхностно. С чего ты всполошилась?

- Ты замуж выходишь или нет? - ответила вопросом подруга.

С лица Кати тотчас исчезла улыбка.

- Выхожу, - мрачно ответила она.

- Тогда зачем тебе этот художник?

- Не понимаю, какая связь? - фальшиво изумилась Катя. - Если выходить замуж, значит, уже никаких контактов с противоположным полом?

Юлька лукаво улыбнулась:

- Ой, Катька, не хитри! Рассказывай, что у вас там.

- Нечего рассказывать, - честно призналась Катя.

Ей расхотелось говорить о Юре.

- Ладно, мать, расскажешь, когда будешь в настроении, - поняла ее Юлька. - Идем работать, в обед поболтаем.

Юлька вышла, а Катя еще постояла у раскрытого окна, вдыхая весенний запах города и докуривая сигарету. Улица шумела своей обычной жизнью, сновали прохожие, гудели машины в бесконечных заторах. И вдруг, все перекрывая, зазвонили колокола на соседней церкви.

Звук рос, ширился, распирал грудь каким-то необыкновенным чувством счастья, весны, небывалого восторга... Заполнял собой все пространство. И будто давал энергию. Может, так действовала весна, а не колокольный звон вовсе. Катя закрыла окно с мыслью, что все еще возможно. Даже выпутаться из создавшегося положения без особых потерь.

А положение смело можно было назвать ложным. Она в который уже раз убедилась в этом накануне ночью. Гарик по-прежнему спал на диване в гостиной. Перед сном Катя решила посмотреть фильм по телевизору и нечаянно задремала на диване. Проснулась от того, что Игорь накрывает ее пледом. Непонятно, что произошло, Катя вдруг потянулась к нему, сонная. Гарик недолго упирался. Наверное, не хотел обидеть, расценил свое сопротивление как оскорбление в адрес женщины. Впрочем, так и было бы. А он не хотел обижать свою невесту.

Когда Катя окончательно пришла в себя, она удивилась. Зачем нужно было совращать мужчину, которого она уже почти не любит? Или все-таки любит, но хочет себя убедить, что не любит? Как все запуталось...

Возвращаясь на рабочее место, Катя подумала: "Как странно! В сегодняшний двадцать первый век, когда свобода отношений немыслимая и давно сняты все запреты, человек так же, как пятьдесят и сто лет назад, путается, мучается условностями, страдает и не может развязать узел, потому что боится одиночества или боится ранить близкого человека. Ничего не меняется в общечеловеческом плане. Даже труднее становится от свободы, а не легче. Вроде бы взрослые люди...".

Человек не одинок

Всю дорогу домой Колосова боролась с искушением набрать номер телефона Игоря. Однако ей хотелось поговорить с ним в комфортных условиях, когда слышишь малейшую модуляцию голоса, не говоря уж о словах. Маша решила позвонить из дома, если Орлов не опередит ее. Ждала и боялась, что позвонит: в метро ведь ничего не слышно, да и на улице тоже машины шумят. Игорь не позвонил.

Маша вошла в квартиру, сняла пальто и ботинки. Почувствовала зверский голод, как всегда. Даже усталость не перебила его. Быстро переодевшись в домашнее платье, Колосова поспешила на кухню. Разогрела суп, налила в тарелку, сделал бутерброд с маслом и сыром, поднесла ко рту и услышала звонок мобильного телефона, лежавшего на подоконнике.

Вздрогнув от неожиданности, Маша уронила бутерброд в тарелку с супом. Вылавливая его из горячей жидкости, еще и обожглась. Вытерев пальцы о полотенце, она схватила трезвонивший телефон.

- Ты почему не отвечаешь? - вместо привета проорал Игорь.

- Я была на уроке, - виновато промямлила Колосова.

- Сейчас? У тебя же давно все закончилось. Ты где? - наседал Орлов.

- Дома, - пролепетала Маша.

- Одна?

- Конечно, одна, - пришла в себя Колосова. - С кем же еще?

- Ну, мало ли, - хмыкнул Орлов. - Может, у тебя там пригрелся какой-нибудь гений доморощенный или еще кто.

- Если и пригрелся, так и что? - возмутилась Маша. - Ты меня вспомнил вдруг, по какому поводу?

Игорь не сразу ответил.

- Скажи, ты звонила Косте Веденееву? - спросил он совсем другим тоном.

- А кто это такой? - удивилась Маша.

- Понятно, не звонила. Я тебе зачем его телефон давал? - рассвирепел Орлов.

- А! - вспомнила Маша. - Это продюсер с телевидения? Нет, не звонила. Зачем? Мы с Сашей Федоровым, отцом Родионом, поговорили. Он сказал, что я свое место занимаю, а от добра добра не ищут.

- Да, он говорил мне, что был у тебя в школе... - совсем уже смиренно сказал Игорь, и Маше это не понравилось.

- Если так дальше пойдет, может, и позвоню еще, - сказала она примиряюще.

- Как "так"? - тотчас спросил Орлов.

Колосова сама не знала, что имела в виду.

- Ну, в моей жизни... - невнятно пробормотала она. - Надо что-то менять, в конце концов. Я же не могу до старости так...

Она поняла, что больше ни слова не произнесет, расплачется.

- У тебя что-то случилось? - встревожился Игорь.

- Почему ты не приезжаешь больше? - едва выговорила Маша и невольно всхлипнула.

- Я не могу, прости, - ответил Орлов таким тоном, что Маша испугалась. Она не сразу поняла, что его уже нет в трубке, отключился.

Вот и поговорили. Маша смотрела на остывающий суп и не могла проглотить ни ложки...

Не случайно она вспомнила Сашу Федорова. Он вошел в ее жизнь как нечто непреложное, дорогое, светлое. Знать, что он есть, было радостно и важно. Само существование этого человека давало надежду и, конечно, его молитва - Колосова была уверена в этом - необходима миру и лично ей, Маше. Почему это так, она не пыталась понять, так было, и все. Саша познакомил ее с песнями иеромонаха Романа и "светлого отрока" Максима Трошина, и теперь она часто слушала их. Серебряный, волшебный голос юного певца и высокий напев отца Романа наполняли сердце светом и радостью, уносили ввысь, к Богу.