- Троекурова?

Но тотчас насмешливо представился:

- Игорь Владимирович, - и церемонно раскланялся.

Юный поэт с интересом наблюдал за ними. Чтобы скрыть смущение, Маша стала угощать гостей, раскладывая по тарелкам салаты. Она выложила в красивую плетенку нарядные пирожные, а фрукты живописно разместила на специальной фруктовой вазе.

- А что ваше имя означает? - спросила она по-светски.

- А хрен его знает, - вовсе не по-светски ответил Игорь.

Маша опять отметила, что Толино лицо искривилось в недовольной гримасе. Юноша был настоящим эстетом и не только в поэзии. Колосова с некоторых пор стала стыдиться многих своих привычек: как, например, лежания с пультом перед телевизором в выходные дни или своего всегда прекрасного аппетита. Толя ел мало, без интереса, будто по крайней необходимости. Часто отказывался и от традиционного ужина. Тогда Маше ничего не оставалось, как клюнуть чуть-чуть и убрать подальше старательно приготовленное блюдо. Еще он никогда не ругался, взвешивал каждое слово и произносил все так тихо, что приходилось напрягаться, чтобы услышать. Маша как-то приспособилась и угадывала сказанное по губам, будто глухонемая.

- Ну и где же игрушки? - громко спросил гость.

- Какие игрушки? - не сразу поняла Колосова.

Игорь кивнул на елку.

- Или так и будет стоять?

И Маша опять полезла на антресоли, чтобы достать заветную коробку, вывезенную из разворошенного семейного гнезда. Мама хотела выбросить старые игрушки и купить новые, но Маша не дала. Каждая стеклянная фигурка или флажок - как воспоминание о детстве. Стеклянные бусы, каких теперь не делают, бумажные флажки, опоясывающие елку, с изображением мишек, клоунов, пионеров... Хрустальная рождественская звезда и фонарики, в которые вставлялись маленькие свечи, сохранились еще от прабабушек.

- Дайте, я сам, - снова оттеснил хозяйку напористый гость.

Он снял с антресолей пыльную коробку, открыл ее и с видимым удовольствием стал копаться в новогодних сокровищах. Колосова даже взревновала. Она попыталась отпихнуть Игоря от коробки:

- Спасибо, я сама.

Не тут-то было.

- Спасибо, я сам, - передразнил он и продолжил занятие.

Они, как дети, возились у коробки, выхватывая друг у друга из рук то шишку, то шарик, то еще что-нибудь. Наконец, Игорь, отвоевав звезду, водрузил ее на верхушку елки, и процесс пошел. Маша доставала из коробки фигурку, нанизывала ее на нитку и подавала гостю. Тот, с прищуром оглядев поле деятельности, помещал игрушку на нужной ветке. Толя отрешенно наблюдал за ними, тихонько потягивая вино.

- А электрическая гирлянда? - вдруг вспомнила Маша.

Игорь возмутился:

- Ее в первую очередь надо было повесить! Где она? Давайте сюда.

Колосова виновато протянула мужчине коробку с гирляндой. Пришлось Игорю лезть на стул, осторожно закреплять гирлянду на верхушке и распределять ее между сверкающих украшений.

- Одной мало. Есть еще?

Нашлось еще две гирлянды, так что через некоторое время, когда верхний свет был выключен, елка ярко и нарядно полыхала перемигивающимися цветными огоньками. Стало еще уютнее. Игорь развалился на диване, озирая содеянное:

- Хорошо!

Однако и теперь он не угомонился.

- А музыка есть?

Маша принесла из спальни магнитофон и выжидающе посмотрела на главнокомандующего. Игорь покрутил настройку радио и, поймав приятную мелодию, изобразил Маше поклон. Колосова нерешительно оглянулась на Толю. Тот смотрел в сторону, абсолютно не причастный ко всему происходящему между этими двумя. Маша почему-то вдруг вспомнила сцену прихода Ипполита из новогоднего фильма всех времен и народов.

Танцевать, однако, пошла. Это было непросто. В танце нарушается некая дистанция, разрушается личное поле, в которое Колосова давно уже никого не пускала. А тут нос к носу с симпатичным, насмешливым мужчиной, совершенно чужим, однако притягательным! От него пахло приятным одеколоном, под тканью пиджака угадывалось сухое, тренированное тело. Казалось, ему не больше тридцати пяти. Маша рискнула спросить:

- Сколько вам лет?

- Сколько есть, все мои, - ответствовал тот.

Однако, прочитав недоумение в лице партнерши, снизошел:

- Тридцать семь. Много или мало?

- Для чего?

- Ну, вы зачем-то спрашиваете...

Колосова небрежно передернула плечами: мол, мне-то что за дело. Однако внутренне ликовала: ровесники! Взгляды их встретились, Маша затрепетала, как восьмиклассница. Слишком близко, недопустимо близко эти огромные ясные глаза, эти тонкие, чувственно изогнутые губы, светлые пряди, падающие на лоб. Неожиданно для себя Маша коснулась мальчишеского вихра на голове Игоря. Так осторожненько, легко коснулась, но мужчина среагировал по-своему: он крепче прижал к себе партнершу, пристально глядя ей в глаза. В затуманенной Машиной голове возникло откуда-то: "Они любили друг друга так долго и упорно...". Ах, это из школьных сочинений! Однако отрезвление не приходило. "Не так уж много и шампанского было выпито, что же это я?" - думала Колосова, медленно тая в крепких объятьях и не пытаясь освободиться.

В прихожей негромко щелкнул замок, и одновременно стихла музыка. Толи за столом не было.

Конец идиллии

- Кажется, мы спугнули твоего пажа, - несколько смущенно произнес Игорь.

- Как же так? - растерянно бормотала Маша. - Почему он ушел?

- Еще можно догнать. - Игорь с готовностью ждал сигнала.

- Не нужно, - Маша устало махнула рукой. - Все равно все испорчено. И надо было вам... Зачем вы пришли? Ни с того ни с сего...

- У тебя были такие одинокие глаза, вот я и подумал...

- Ну и думали бы про себя! Тоже мне, психоаналитик нашелся! - Маша вконец расстроилась. - Благодетель! Елку принес! И что я теперь скажу Толе? Он такой чуткий, такой ранимый!

Господи, надо же было столь позорно растаять на глазах у мальчика! Колосова даже застонала от сознания собственной мягкотелости и порочности. "Толя мне этого не простит!"

Игорь уже пришел в себя и с насмешкой наблюдал за душевными метаниями Колосовой.

- Я что-то не понял, он тебе кто? Ты так переживаешь, можно подумать, что вы любовники.

Маша раскрыла рот и задохнулась, не находя слов от такой дерзости.

- Какая чушь! И почему я должна вам что-то объяснять? Вы мне кто?

- Пока никто, но что-то мне подсказывает, что это ненадолго.

- Однако вы наглый, самонадеянный тип! Что вам от меня нужно? Оставьте меня в покое в конце концов!

Игорь хладнокровно уселся за стол и начал есть с завидным аппетитом.

- И почему вы мне тыкаете? - продолжала горячиться Колосова. - Кажется, я не давала вам никакого повода!

Все это снова напомнило тот новогодний фильм, а пошлости - в смысле бездарного повторения уже известного - Маша не терпела. По сценарию следовало возмущаться и гнать наглого гостя в шею. Вот этого-то Колосова не стала делать. Она села напротив Игоря и тоже закусила, уже не стесняясь, с аппетитом. Ну что ж, ушел так ушел, завтра объяснюсь, решила она. Любопытно, что дальше будет. Как этот наглый субъект извернется? Маша стала рассматривать его в упор и почувствовала, как он напрягся.

- Расскажите, чем вы занимаетесь, - светски произнесла Колосова.

- Ем, - невозмутимо ответил гость.

- Я не о сиюминутном спрашиваю, а вообще. Ну, чем вы занимаетесь в жизни?

- Охраной, - коротко и непонятно ответил мужчина и снова налил себе вина.

"Кажется, он надирается сознательно", - подумала Колосова с некоторым беспокойством. Теперь ситуация показалась ей не столь романтичной. Ведь она впустила совершенно незнакомого человека в дом, осталась с ним наедине, не имея понятия, что у того за душой. Все страхи, которые ей внушала мама постоянными поучениями, вдруг ожили в ее воображении.