— Не кукленка, а породистого щенка! — поправил сердито Борис.

— Ну, во всяком случае, я считаю, что от одной встречи Норка не испортилась бы, — заметила Таня.

Борис вспылил:

— Что ты понимаешь в этом деле! «Не испортилась, не испортилась»!.. А вот, может быть, взяла и испортилась бы!

Норка уже хорошо освоилась с тремя маршрутами — на работу, в городской сад и в гастроном. В магазине она подводила Николая Ильича сначала к кассе, а потом к прилавку. Так научил ее Васильев.

Прожив у Николая Ильича почти месяц, Норка стала точно ориентироваться во времени. Это было не трудно ей усвоить, потому что день у Николая Ильича был строго размерен по часам: с утра — на работу, потом — отдых, прогулка.

Норка совсем привыкла к новому хозяину и к новому дому, но она не переносила в квартире темноты, которую не ощущал Николай Ильич. Случалось иногда так, что Николай Ильич заходил с ней в дом вечером, когда в квартире никого не было. Норка требовательно взлаивала до тех пор, пока Николай Ильич не включал свет, который совсем не нужен был ее новому хозяину.

В центре города, около театра, раскинулся небольшой парк. Кое-где в тени деревьев стояли скамьи, а в центре парка бил фонтан из огромного клюва каменного пеликана. Против фонтана на высоком постаменте стоял гипсовый малыш в коротких штанишках и беззвучно трубил в горн.

Вокруг фонтана на газонах цвели пионы, настурции, астры и мак.

Николай Ильич пришел сюда отдохнуть и заодно познакомить Норку с новым для нее маршрутом. Подойдя к входным открытым воротам парка, Николай Ильич отстегнул от ошейника поводок и произнес повелительно:

— Ищи! Норка, ищи!

Норка бросилась в парк и побежала по дорожкам, посматривая на скамьи, занятые людьми. Был воскресный день. Норка озабоченно бегала по дорожкам, выискивая свободное место для своего хозяина. Нет, все занято. Николай Ильич неторопливо шел по центральной аллее, прощупывая путь тростью и ожидая сигнала от Норки. Собака забежала в боковую тенистую аллею и остановилась как вкопанная против маленькой скамьи, занятой девушкой и юношей. Уставилась на них выжидающе и требовательно. Девушка схватила юношу за руку и привстала со скамьи:

— Митя, я боюсь! Уйдем от нее.

— Ну вот еще, трусиха! — успокоил ее тот. — Она, наверно, есть хочет. На, песик.

И он бросил собаке конфету. Норка даже не взглянула на подачку, а залаяла громко и угрожающе. Девушка испуганно метнулась в сторону, а за ней вскочил со скамьи и парень.

— И чего только надо этому волкодаву? — смущенно проговорил он.

— Она бешеная, наверно, — сказала девушка. — Пойдем скорее, Митя!

Норка вспрыгнула на освободившуюся скамью и громко залаяла, давая сигнал своему хозяину.

Когда Николай Ильич подошел, Норка соскочила на землю и легла под скамью.

— Смотри, Митя, — сказала девушка, — ведь это она нас прогнала, чтобы хозяина усадить. Вот умница!

Но парень не разделил с ней восхищения:

— Тоже мне умница! Что мы, и без нее не уступили бы место ее хозяину? А то облаяла нас ни за что ни про что, да еще грязью скамейку заляпала.

Николай Ильич, услышав разговор о его собаке, наклонился, заглядывая под скамью, где лежала Норка, и проговорил укоризненно:

— Ну, Норка, ты сегодня, кажется, перестаралась немного… Тебя ведь не учили такой грубости.

Глядя на своего хозяина, Норка похлопала веками, а потом, глубоко вздохнув, положила голову на лапы и закрыла глаза. Вероятно, ее собачья совесть была спокойна: она помогла хозяину хорошо устроиться, и чего он еще от нее требует?..

Воскресенье — день молодежной эстафеты на приз областной газеты — выдалось светлое, солнечное и не жаркое. Ранним утром машина-поливалка вымыла гладкие мостовые, отчего они потемнели и стали точно лакированные. По сторонам широкого Ленинского проспекта тянулись длинные шеренги молодых лип.

За час до начала соревнований трамвайное и автомобильное движение по маршруту эстафеты было приостановлено. Тротуары наполнились праздничной толпой. Малышей родители несли на плечах. В толпе шныряли ребята. На всех углах и перекрестках стояли милиционеры в белых кителях и белых перчатках.

Именно в этот день Васильев решил устроить Норке самое трудное испытание. Еще накануне он сказал Николаю Ильичу:

— Завтра будет самый удобный момент для этого испытания. Главный маршрут, по которому вы ходите с Норкой на работу, будет перекрыт, и в госпиталь можно будет пройти только по обходному пути, через Вокзальный мост. Это составит крюк километра в полтора. Сможет ли она сама ориентироваться в этой сложной обстановке и довести вас до госпиталя?

— Ну что ж, проверим, — согласился Николай Ильич. — А помните, Иван Николаевич, недавний случай с Норкой?

— Да, тогда Норка проявила себя очень интересно.

Как-то Николай Ильич возвращался из госпиталя домой. Он точно знал, что от угла до поворота к их дому шестьдесят два шага. Этот путь он вымерил еще тогда, когда ходил без поводыря. Но сегодня Норка повела себя как-то странно: когда они дошли до поворота, собака не повернула домой, а потянула его вперед, дальше. Николай Ильич дернул за поводок:

— Норка, налево, домой!

Но собака тянула его по-прежнему вперед. Николай Ильич недоумевал. Что с ней вдруг случилось, почему она стала такой непослушной? Николай Ильич не знал, что впереди, у соседнего дома, играл его маленький сын. Норка, заметив Витю, потянула к нему. Николай Ильич решил позволить Норке пойти вперед, чтобы узнать, что же отвлекло ее от их постоянного маршрута. А Витя так заигрался с товарищами, что заметил отца и Норку только тогда, когда они уже совсем приблизились к нему.

— Па-па! — воскликнул он.

Пухлые щеки его были измазаны глиной, на лоб спускался крутой завиток черных волос. Подойдя к Норке, Витя обнял ее за шею рукой и проговорил:

— Нолка моя!..

Эта самостоятельность собаки тогда приятно удивила Николая Ильича, но сегодня ей предстоит задача более трудная: надо будет найти обходный путь, который пролегает правее от их привычной дороги. Но повернет ли Норка направо от Главного моста, по которому они обычно ходили в госпиталь, или поведет хозяина налево и тогда не найдет перехода через реку?..

На трамвае они доехали до площади.

По случаю эстафеты трамвай дальше не шел. Выйдя из вагона, Васильев смешался с толпой и стал издали наблюдать за поведением Норки, не теряя Николая Ильича из виду. Собака оглянулась по сторонам как-то растерянно — она не видела здесь раньше такого скопления людей, и на миг ей, наверно, показалось, что они попали в незнакомое место. Тут толпами стояли зрители — болельщики за своих, — а подростки, юноши и девушки, одетые в разного цвета трусы, майки, брюки, разминались на месте или прохаживались, готовясь к стремительному броску.

Почувствовав нерешительность собаки, Николай Ильич подал команду:

— Норка, вперед!

Норка повела хозяина через сквер к часам, где обычно они поворачивали направо и шли по панели широкого проспекта.

Публика расступалась перед ними, образуя свободный проход. Послышались услужливые голоса: «Дайте проход! Пожалуйста, проходите!» У выхода из сквера, около часов, стоял милиционер. Он загородил выход и остановил Николая Ильича, сказав при этом учтиво, но требовательно:

— Гражданин, здесь прохода нет.

— Норка, назад! — скомандовал Николай Ильич и дернул за поводок.

Собака зарычала на милиционера, преградившего им дорогу, но, услышав повеление хозяина, умолкла и, взглянув на Николая Ильича, повернула обратно. Но куда же теперь идти? Куда вести хозяина? А хозяин понял затруднение своего поводыря.

— Норка, работа, работа! — напомнил он настойчиво, повелительно.

Васильев, наблюдая издали, насторожился. Наступил важный момент: по какому пути поведет теперь Норка Николая Ильича?

Вот она повела его правее, через сквер, мимо фонтана, к пятиэтажной гостинице. В это время их заметил Сема Кочетков, закадычный приятель Бориса Цветкова.