Потянулось первое в моей жизни теплое, радостное лето. Каждый его миг сохранился кусочком счастья в моей памяти.
Солнце светило целыми днями, и за первую неделю я успел загореть до красноты. Стесняясь себя, рубашку на улице я почти не снимал, но и этого хватило. Непривычная к солнцу кожа на моих несчастных плечах слезла кудрями, щеки жгло огнем, но больше всего пострадал нос, облезший полностью уже на третий день.
Все одноклассники Лолы разъехались на каникулы, потому ее энтузиазм и бесконечная энергия достались одному мне.
Впервые со мной общались на равных. Я играл во все ее игры и не мог перестать радоваться.
За неделю мы облазили все окраины. Мне показали все парки и переулки, я научился играть в догонялки и прятки, дважды порвал штаны, лазая через заборы, трижды ловил падающую с тех же заборов Лолу, выучил с десяток птичьих голосов, смог залезать на деревья и даже нашел несколько гнезд на них.
К деревьям у Лолы оказалась большая страсть. Она карабкалась по ним, как обезьяна, повисая на самых макушках, откуда виден весь парк и улицы вокруг, так лихо перескакивая с ветки на ветку, что мне, глядя на нее, становилось страшно. Чтоб не бросать ее одну там, среди веток, пришлось учиться лазать самому, хотя с одной рукой мне было на порядок сложнее.
В очередной раз с шумом свалившись с кривой березы в кусты, Лола выбралась оттуда с ветками в волосах и косо торчащим в сторону бантиком, запыхавшаяся, краснощекая.
- Колено разбила, - сказала она, дуя губы. - Мальчишки из класса все говорят, что я девочка, и потому не смогу хорошо лазать по деревьям. А ты в меня веришь, потому я почти перестала падать!
- Колено, ерунда какая, - почему-то стесняясь своего облегчения от того, что она цела, сказал я, слезая следом с дерева. - Заживет. А мальчишки твои дураки, какая разница, девочка или мальчик, на лазание по деревьям оно не влияет. Руки-ноги у нас вроде одинаковые.
Лола присела на корточки, послюнявила палец и тихонько потерла набухшую кровью ранку.
- Вот, ты хорошо говоришь, а они не понимают, - сказала она, разглядывая колено и морщась. - Уже почти не болит, можно дальше играть. Пошли вон к тому дереву, я на нем дрозда видела!
Медленно, но верно мое состояние улучшалось. Отражение в зеркале больше не напоминало мумию, я загорел, набрал пару кило и даже, кажется, подрос немного. Волосы теперь закрывали весь лоб и спускались на воротник. Швы на обрубке правой руки затянулись и побелели. Ожог сошел, кожа снова стала нормальной. Странные призрачные боли приходили все реже.
Я потихоньку привыкал и учился делать все левой рукой. Застегивать пуговицы и замки на обуви. Есть, мыться, причесываться. Помогать Лоле по дому и с бабулей.
- У нее категория Е по здоровью, - рассказывала Лола. - Это значит, что она совсем ничего сама не может. Зато, ей платят пособие. Родственников у нас почти нет, только дядя-пилот, ты знаком с ним. Он никакой не дядя мне вовсе, а бабулин внучатый племянник, кем я ему прихожусь уж вовсе не знаю. Больше никого у нас. Вот и водимся друг с другом - я с бабулей, она со мной.
Вечерами мы с Лолой садились за кухонный стол, она учила меня писать, раздобыв для этого настоящую ручку. Чтоб лучше понять, как учить меня правильно, она сама училась вместе со мной, убрав правую руку за спину.
- Вообще не понимаю, зачем нужно писать на бумаге, - спросил я в очередное наше занятие. - Есть же личные коммы, а в школах стоят стационарные компьютеры.
Лола сдвинула черные брови.
- Письмо тренирует не только руку, но и мозги! Мелкая моторика, слышал про такую штуку? А еще, вот, окажешься на необитаемом острове, и нужно будет письмо послать, а у тебя ничегошеньки, и Сеть там не ловит. Как будешь спасаться?
Я засмеялся, на что она тут же нахмурилась сильнее и выпятила нижнюю губу.
- Сеть не ловит, скажешь тоже, - покачал головой я на ее слова. - Да и где взять такой остров сейчас, чтоб был необитаемым? А если и есть такой, на нижней Земле, и необитаем он из-за радиации. Оказавшись там я вряд ли буду способен писать письма!
Лола обиделась и не разговаривала со мной целых полчаса. Правда, о том, что она обиделась, я понял уже позже, когда она первая пришла мириться. Мы сошлись на том, что развивать мозги полезно любыми способами, а раз учиться писать еще и интересно, то этот способ вполне подходит, и не важно, пригодится потом или нет.
-- ***
Июнь закончился жарой, духотой и грозами.
- Так-то Нью Кэп выше облаков, - рассказывала Лола, - Но пару раз в сезон запускают специальную облачность, чтоб все как следует промокло, и вся зелень набралась воды.
В одну из последних июньских ночей, глядя в окно, слушая гром, я лежал без сна. Этот дождь был совершенно неправильным - чистым, свежим, пахнущим теплым асфальтом и травой, а никак не кислятиной и грязью.
Совсем не такой, как последняя, тоскливая, страшная гроза, когда я шел по железной дороге, усталый и мокрый. Когда упал в реку, а Петер спас мне жизнь. Когда я приобрел Цель, Товарища и Обещание.
Местные грозы напоминали скорее пародию на те, что бушевали внизу. Игрушечные дожди в игрушечном городе, и все-таки...
Все равно этот искусственный дождь напоминал нижние города. Стоило мне закрыть глаза, как я видел серые бока поездов, слышал стук колесных пар на стыках рельс. Видел стаи ворон над огромными свалками, болотистый пустырь с чахлыми кустиками, оскаленные пасти бездомных собак, темные окна моей многоэтажки. Видел длинные школьные коридоры и полные страха лица одноклассников.
Пустой этаж, лампочку, кухонный нож. Струйку крови на подбородке Швабры.
Все сохранилось в памяти, неповрежденное, детальное.
Я заставил себя ни о чем не думать. Раскрыв глаза как можно шире, я впитывал зрачками темноту комнаты, телом чувствуя тепло летней ночи, изо всех сил ощущая себя здесь, а не там, не внизу.
Скрипнула дверь Лолиной комнаты. Тонкая тень в длинной ночнушке на цыпочках прошла по ковру и остановилась у дивана.
- Джейк, - шепотом позвала она и от очередного раската грома вздрогнула всем телом. - Ты спишь? Я грозы боюсь...
- Не сплю, - я сел на диване, отодвигая одеяло так, чтоб Лоле хватило места сесть рядом. - А чего бояться? Не думаю, что эти ваши искусственные грозы могут сделать кому-то плохо.
- Это понятно, но, - Лола поежилась, - все равно страшно. Как будто кто-то огромный злится там, сверху. Жуткие гиганты с глазами-звездами.
Я улыбнулся и положил руку Лоле на макушку.
- Такая большая, а всякую чепуху думаешь, - сказал я как можно веселее. - Там, сверху - бесконечность космоса, спутники, планеты и звезды. А еще люди, много людей. Живых и настоящих, самых обычных людей. И никаких великанов. Гром, по сути, это простая физика. Я читал в Сети про то, как получаются гром и молния, рассказать?
Лола подобрала босые ноги на диван и подтянула коленки к груди, обняв их руками. Где-то далеко снова громыхнуло, и она задрожала.
- В нижних городах постоянно идут дожди и грозы, - сменил я тему, видя, что ей не помогает. Взвесив все за и против, я даже неловко обнял ее за худенькие плечи. - И ничего, я же как-то их все пережил, смотри.
- Расскажи про нижнюю Землю, - попросила Лола громким шепотом. - Я боюсь тебя спрашивать обычно, вдруг ты не хочешь об этом говорить, но...
- Все нормально, - уверенно ответил я. - Ну, вот, про дождь давай расскажу. Он там идет постоянно, зимой пореже, зато еще и со снегом. А снег у нас какой - ух! Разноцветный. Зеленый, розовый, рыжий. Даже черный бывает. И никогда не ложится надолго, обычно он быстро тает. Ну, а дожди, они и в Африке дожди - кислые, вонючие, после них все тело чешется, будто наждачкой прошлись по коже. Если где царапина, то щипать будет, и пить воду эту нельзя, живот заболит...
Лола закрыла глаза и свернулась в комок, отвоевав у меня половину одеяла. Я периодически легонько гладил ее по плечу или по голове, чувствуя ее тепло под боком.
