— Моя ошибка, — признал инженер-администратор. Попытка наладить условно добровольное сотрудничество с одним из пленённых портальщиков являлась следствием его личного давления на безопасников.

Всё ещё нахмуренный глава службы безопасности тихо, но твёрдо возразил: — Не только твоя, моя тоже.

— Не время меряться прошлыми ошибками, — слегка повысил голос старший инженер-администратор, — лучше постараемся совершать поменьше новых. Восемь дней? Без гарантии результата?

Безопасник кивнул. Он вообще предпочитал поменьше говорить. Специфика профессии.

— Ладно, свободен.

Дождавшись, когда тот выйдет и закроет за собой плотную, звуконепроницаемую дверь, инженер-администратор от души выругался. Субъективно сделалось немного легче, хотя объективно ничего не поменялось. Связь с большой Луной требовалось ещё вчера, а будет только через восемь дней и то, без всяких гарантий. Экспедиционный корпус успешно выиграл войну на два фронта (хорошо ещё, что с одним фронтом получилось договориться, хотя этот «повелитель смерти» та ещё тёмная лошадка) и физически уничтожил старую власть в домене Ан-фееро. Для строительства мирной жизни в новой республике требовалось иное оборудование, техника, ресурсы, в том числе человеческие — были нужны другие специалисты. Многое они просто не могли произвести на построенных в этом мире производственных комплексах — тонкая интеллектроника, новые реакторы, наконец тактическое ядерное оружие, которого осталось кот наплакал, а понадобиться оно могло когда угодно, как правило в тот самый момент, когда его на складах и не будет. Всё это, по первоначальному плану вторжения, требовалось получать с большой Луны, взамен отдавая реквизированный на территории Ан-фееро или купленный у соседних доменов адамантий и мифрил. Требовалось поэтапно осуществлять ротацию личного состава. Наконец, инженер-администратор отчаянно хотел обсудить многие вопросы с своим учителем — координатором вторжения, и с Октябриной. Груз личной ответственности самого главного администратора экспедиционного корпуса давил просто неимоверно. Но связи с большой Луной пока не было.

Замигал огоньком селектор. Инженер-администратор махнул рукой, разрешая открытие канала связи. Воздух перед столом потёк, как бывает при включении голографического проектора, но тут же обрёл прежнюю чёткость, только вот теперь перед главой экспедиционного корпуса стояла двенадцатилетняя девчонка в лихо заломленном берете, украшенном маленькой ярко-красной звёздочкой посередине.

Визуальный образ искусственного интеллекта Зари отдал инженер-администратору честь, на что тот только устало вздохнул. Октябрина предупреждала, что молодой искусственный интеллект первые годы будет незначительно чудить, пока продолжается его процесс самоопределения и самостановления. Впрочем, вспомнив саму Октябрину, возраст функционирования которой потихоньку приближается к рубежу столетия, инженер-администратор подумал, что шутить с людьми интеллекты не перестанут, наверное, никогда. Спасибо ещё, что их шутки безобидны, а часто и довольно милы. Может быть, для интеллектов первые сто лет как раз и являются детством?

— Садись, — привычно попросил инженер-администратор, — что там у тебя?

Голографическая девочка села за настоящий стул, на котором до неё сидел главный безопасник. Совмещение создаваемого голографическим проектором изображения с предметами реального мира было идеальным.

— Сколько вычислительных ресурсов она потратила на такую ерунду? — мельком подумал инженер-администратор. Сущее дитя, несмотря на колоссальный объём вычислительных мощностей и ширококанальный доступ к накопленных человечеством базам знаний.

С серьёзным выражением нарисованного лица, Заря сказала: — Я поймала шпиона.

— Какого шпиона? — опешил инженер-администратор.

— Ну, разведчика!

— Докладывай нормально, пока не приказал тебя обесточить…

— У меня три независимых линии энергоснабжения и очень мощные аккумуляторные батареи, — поделилась Заря, но увидев углубившуюся на лице временного диктатора новой республики морщину перестала паясничать. — Задержан разведчик домена Аш-амоном. Паранорм средней силы со специализаций ассасина. Ассасины, по классификации научного отдела это, не только и не столько убийцы, сколько паранормалы с высоко прокаченными навыками скрытности. Мимикрия, смена облика, регулирование температуры тела и прочие неприятные штуки.

В ответ на пояснения, инженер-администратор коротко кивнул.

— Заметить скрывающегося ассасина непростая задача, даже имея в распоряжение средства электронного наблюдения. Мне скорее повезло. Кстати, во время захвата разведчик не сопротивлялся и добровольно указал родной домен.

Услышав о том, что захваченный разведчик не сопротивлялся, инженер-администратор удивлённо приподнял брови: — Провокация?

— Не думаю. Скорее ему всё равно где собирать о нас информацию — на территории республики или же в нашем плену. В плену даже удобнее в том смысле, что ближе к нам. Плюс вы, наверняка, захотите поговорить с ним лично.

— Может быть, — кивнул администратор, — но мало собрать информацию, её требуется ещё унести обратно.

— Унесёт, — отмахнулась Заря. — В свете начинающегося сотрудничества с некромантами, рано или поздно, мы его отпустим.

— Ты делаешь слишком много предположений о моих будущих поступках, — высказал инженер-администратор.

— Вероятность указанных событий близка к ста процентам.

— Понимаю. Но всё равно это достаточно неприятно.

— Я учту на будущее.

— Спасибо. Так что бы ты рекомендовала сделать с пойманным шпионом-разведчиком?

— Отпустить его придётся, здесь без вариантов, извините. Вопрос в том, что получение информации процесс всегда обоюдный. Они узнают что-то о нас, мы о них. И задача в том, как в этом невольном информационном обмене нам остаться в плюсе. Кроме того, меня волнует не конкретно этот разведчик.

Заря замолчала. Администратор уже догадался, что она хотела сказать, но всё равно спросил, что именно её волнует.

— Сколько других шпионов Аш-амоном сейчас разгуливает по территории республики? — спросила Заря, — и как следует изменить алгоритмы поиска и работы охранных систем, чтобы распознавать и находить их с большей эффективностью? Вот моя задача.

— Повелитель смерти серьёзно заинтересовался нами, — констатировал глава новой республики. Стол пред ним был завален бумагами и распечатками. Анахронизм, но он любил, размышлять делать пометки прямо на бумагах или крутить, вертеть в руках распечатку, точно пытаясь подобрать ключ к закрытой шкатулке.

— Но это ведь хорошо? — уточнила Заря. — То, что нами заинтересовались, хорошо? Значит планируется длительное сотрудничество.

Администратор покачал головой: — Пока не знаю. Сейчас это не хорошо и не плохо, просто факт, который необходимо учитывать. Дальше станет понятнее.

Голод пришёл с наступлением весны. Так всегда бывает. Ветви деревьев обрастают почками, прекращаются дожди, только какое-то время ещё продолжает хлюпать под ногами впитавшая сколько могла влаги земля. Серая хмарь закрывающая небо почитай все три зимних месяца рассеивается, показывается солнышко. Ласковое солнышко, нежное, тёплое. Так и хочется жить, и радоваться жизни, только в погребах и в людских животах пусто. И ещё весенних работ непочатый край.

Геку это всегда казалось ужасно несправедливым. Сверху солнце и небо, под ногами торопливо прорастает молодая трава, а посмотреть на эту красоту нет ни сил, ни времени, ни желания. Какое тут желание смотреть на красоту, если есть хочется так, что ветки варишь и есть пытаешься? Хорошо, если кто что подаст, но никто не подаёт весной. У кого осталось — сами едят или работников за еду нанимают, но платят мало, только и хватает чтобы ноги не протянуть.

Вот и Геку пришлось пойти в работники. Так-то он в позапрошлом году в город подался. Знающие люди говорят будто их город маленький, так себе городишко. Однако там много красивых домов, есть мастерские, даже замок их барона стоит на холме — красивый, с тремя башнями. В городе жить легче, но только тем, кто имеет специальность. Тем, кто при мастерах состоит и в их мастерских работает. А Гек уже взрослый в ученики идти, в этом году шестнадцать лет будет. Да и нечем ему платить мастеру за обучение. Помыкался полтора года в городе, а теперь вернулся. Почувствовал — не переживёт второй весны между каменных домов. Как первую пережил и то не понятно.