— Чужаки действительно так сильны? — спросил советник. Он нужен был повелителю не для того, чтобы советовать, а, чтобы, своими вопросами, придавать нужный ход его мыслям. Вот и сейчас, советник спросил только для того, чтобы спросить. Они оба владели всей доступной информацией, собранной по чужакам.

— Сильный, — подтвердил повелитель Аш-амоном, — но главный вопрос достаточно ли их силы, чтобы зацепиться в нашем мире, когда против них ополчаться все.

— А они ополчаться?

— Рано или поздно. Через десять лет или прямо сейчас, если этот назойливый юноша добьётся своего.

— Что мы будем делать?

— Это зависит от того насколько именно сильны чужаки. Они могут победить нас, это уже ясно, но смогут ли они победить все остальные домены и нанятые в других мирах армии?

— Тогда надо выяснить истинные границы их силы, — сделал очевидный вывод советник и повелитель смерти кивнул.

— Если только они достаточно сильны, — тихо, для себя, а не для советника, но тот всё равно услышал, произнёс повелитель Аш-амоном.

Стараясь не шуметь, чтобы не отвлекать повелителя от раздумий, советник прошёл через тронный зал, мимо тяжёлых, пыльных штор, доспехов вдоль стен и старых картин. Задержавшись на секунду около выхода, он оглянулся на повелителя. Тот сидел на костяном троне и рядом стояли два мёртвых рыцаря, сделанных им лично, из старых друзей, последних друзей истинно бессмертного мага. Древнего, как этот замок, старого, как корни гор, из которых выточены пошедшие на постройку стен плиты — он всё ещё оставался мечтающем что-то изменить романтиком, верящим, что возможно вернутся к далёкому прошлому. Склеить разбившуюся на домены старую империю. Но захотят ли явившиеся из другого мира чужаки, эта новая, молодая сила, восстанавливать старую империю? Советник сомневался и сомневался, что сможет переубедить повелителя смерти. Возможно, пришло время начать собственную игру. Он не хотел этого, текущее положение советника, помогающего наводящими вопросами двигаться неподъёмным мыслям старого мага, полностью устраивало его. Однако, иногда изменения вокруг вынуждают меняться даже не желающего изменений человека.

Зима закончилась. Ранним утром на лужах больше не образовывалась ледяная корка. Холодные дожди шли всё реже и реже и уже не такие холодные. Небо, как будто, протёрли от серых туч, и оно снова стало высоким и синим. Воздух дышал ароматами распускающихся листьев.

Прекрасное время для какого-нибудь слабого одарённого, имеющего собственный дом на окраинах Сан-Тирлема. Можно пить травяной чай на веранде с распахнутыми по случаю тёплой погоды окнами. Сочинять какую-нибудь фривольную поэму, записывая тонкой угольной палочкой на листах серой, грубой бумаги. Подогревать силой отвар в чаше, когда тот остывает. Наблюдать как ветер шевелит стопку исписанных листов и думать о вечном или, хотя бы, о высоком.

Прекрасное время, но только не для крестьян. Сделанные прошлой осенью скудные запасы подходили к концу. Овощи с гнильцой. Тощая, после холодной и дождливой зимы, домашняя живность. Только и оставалось, что затягивать пояса. Ночами волки подходили к самым заборам, а лисы стремились пробраться в курятники. Они тоже отощали — и волки, и лисы. В деревнях домена Ан-фееро всегда было голодно, но весной голодно особенно сильно.

А работы крестьянину весной больше, чем в какое другое время года. От того насколько хорошо выполнена посевная, зависит насколько будешь сыт осенью и следующей зимой, зависит сумеет ли деревня заплатить оброк своему владельцу, зависит будут ли жить люди. Вот и получается, что есть приходится мало, а работать много. Поэтому крестьяне не считают весну прекрасным временем. Осень куда лучше, осенью можно собирать урожай. Но сейчас весна — время работы и запаха сырой земли, дышащей напитанной от долгих дождей влагой.

Сверху земля подсохла, но внизу всё ещё была мокрой. Колёса тяжело нагруженных грузовиков оставляли глубокие колеи, перепахивая дороги, до этого момента знавшие только колёса телег, копыта лошадей и ноги усталых путников. Несколько раз везущий тяжёлое оборудование, в том числе переносную электростанцию, грузовик окончательно застревал. Не помогали даже большие, в половину человеческого роста и широкие, как лопата, колёса. Они только зазря крутились, без того разбрасывая и взбивая мокрую грязь.

Застрявший грузовик приходилось вытаскивать строительным ботом на гусеничном ходу, самым большим и тихоходным членом их маленького каравана. Один раз застрял сам бот, беспомощно пытаясь опереться механическими руками и вытащить самого себя из болота, но руки только погружались в почву при малейшей попытке упереться в неё. Вытащили совместными усилиями комбайна и двух паучьих танков, напиливших в ближайшем лесу деревьев и сложивших их в импровизированную гать. Пожалуй, только восьминогие танки уверенно чувствовали себя на тонкой корке подсохшей земли поверх таящегося на глубине болота. Обутые в подобие широких снегоступов, тяжёлые машины уверенно распределяли вес между всеми рабочими конечностями и ловко бежали по ненадёжной почве, перепрыгивая через препятствия или прорезая путь в них мономолекулярными лезвиями.

Всего караван состоял из трёх грузовиков, везущих необходимое оборудование, включая пищевой принтер и запас концентрированной смеси к нему на первое время. Четвёртый грузовик был жилым, в нём ехали три десятка человек: агрономы, учителя-психологи, инженеры и Мата — командир этого зародыша третьего отделения учебно-трудовой армии. Под её началом были малый универсальный строительный бот, способный с нуля возвести лагерь чуть ли не в чистом поле и пригодный для выполнения всех видов сельскохозяйственных работ комбайн. Тоже универсальный, как почти всё у землян. Пара паучьих танков сопровождала караван до точки назначения. На месте планировалось развернуть цепочку автономных боевых точкек, плюс все, включая инженеров, агрономов и учителей, вооружены импульсными винтовками. Серьёзного сопротивления от местечковых феодалов не ожидалось. Сильные паранормалы так или иначе перебирались ближе к городам.

Планировалось, что путь займёт три дня, но скорость передвижения сразу оказалась меньше расчётной и передвижение затягивалось. Конечной точкой маршрута выбрали большую долину. Восточная часть долины достаточно густо населена — шесть крупных деревень и два небольших города возведённых для контроля входа в долину. Проблем с городскими жителями не ожидались, караван въезжал с незаселённой западной стороны, планировалось начать работу с крестьянами, оставив горожан, до поры до времени, вариться в собственном соку.

Западная часть долины представляла собой холмистую местность с редкими лесами. В холмах имелись некоторые запасы полезных ископаемых, но сейчас это не важно. Главное, что западная часть долины практически не заселена из-за сильной заболоченности. И ладно бы просто болота — местные к ним привычны. К середине лета земля высохнет до каменной твёрдости, но в почвах западной части долины повышенное содержание соли. Поэтому там всё плохо росло, кроме горькой болотной травы, и даже деревья в редких лесах росли какие-то кривые и низкие.

Солёности почвы земляне не боялись, а место, с одной стороны близкое к крупным деревням, а с другой стороны полностью свободное, почти идеально подходило для развёртывания одного из отделений экспериментальной учебно-трудовой армии.

Караван с трудом пробирался по старой раскисшей дороге. Осторожно катили грузовики, уверенно пёр вперёд строительный бот, уверенный, что на своих гусеницах пройдёт где угодно, последним, в качестве страховки, шёл комбайн. По обеим сторонам, один впереди, другой позади, от колонны бежали паучьи танки, охраняя и разведывая дальнейший путь. Чудовищно огромная сила по меркам местного мира. Как в военном, так и в производственном отношении. Одни только бот с комбайном могли заменить собой десятки тысяч человек. Да что там заменить, они могли то, что был бы не в силах выполнить даже миллион крестьян, собравшихся вместе, но лишённых доступа к продуктам технологий.