Я слышу приближающийся рев мотоциклов. Один за одним они останавливаются перед маленькой пиццерией. Затем меня, как обычно громко, окликает Джейк. Я вижу, как глаза Роуз, сидящей в машине, распахиваются от ужаса. Ее взгляд мечется между мной и байкерами.

Я прохожу мимо них. Всего их приехало пятеро, включая Президента. Джейк стоит у пассажирской двери, где сидит Роуз, но она не открывает ему. Думаю, она заблокировала дверь. Я подхожу к водительской двери, открываю ее и кладу пиццу в салон. Роуз перепугано смотрит на меня.

— Хочешь уехать? — спрашиваю я ее, и она охотно кивает.

— Блэк, мальчик мой, — зовет меня Президент, медленно направляясь ко мне. Он замечает в машине Роуз, но не думаю, что он узнал ее, ведь она сильно изменилась с тех пор, как, будучи наркоманкой, присутствовала на их вечеринках.

— Подождешь секунду? — спрашиваю я Роуз, киваю ей и закрываю дверцу.

— У тебя появилась телка? — интересуется Президент, кивая на машину. Затем переводит взгляд на меня. — Откуда она?

— Местная. Что тебе нужно, Грей? — спрашиваю я, меняя тему.

— Кое-кто пропал без вести, нужна замена. Сведи меня с твоим человеком.

Я качаю головой и ухожу.

— Посмотрю, что можно сделать, — кричу я через плечо, открываю дверь, сажусь и быстро уезжаю. Я больше не собираюсь давать ему то, что он хочет. В прошлый раз для меня все закончилось не слишком удачно.

— Я их знаю, — говорит Роуз, только когда мы уже почти у моего дома.

— Знаю.

— Нет, не знаешь. То… то, чем я занималась с ними… что делала для них… — ее передергивает, как я понимаю, от отвращения. — Я помню немного, но кое-что все же осталось в памяти.

— Зачем тебе нужны деньги, Роуз?

— А?

— Ты упомянула, что тебе нужны деньги. Зачем они тебе?

— Не хочу объяснять. Просто… это не то, что ты думаешь. Понимаешь?

— Я могу дать тебе денег.

Прищурившись, она смотрит на меня, приоткрыв рот. Я глушу мотор и, схватив коробку с пиццей, вылезаю из машины. Она почти сразу догоняет меня.

— Я не могу брать деньги у тебя, к тому же, сумма немаленькая. Мне нужно много денег… Блэк.

— Знаю. Я могу дать тебе сколько нужно. Просто скажи мне как и когда.

— Я не могу принять деньги от тебя, — она качает головой, пока я открываю дверь. Роуз идет за мной в гостиную и садится рядом. Чертовски близко ко мне.

— Я ничего не потребую взамен, Роуз, — я смотрю на нее, а она на меня. Ее глаза сияют. Она благодарна мне, я вижу это по глазам.

— Кажется, я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — шепчет она. Как же она близко, чересчур близко.

— Не думаю, что это разумное желание.

— Почему нет? — вспыхивает она, но и не думает отстраняться.

— Это не разумно, нам не следует этого делать… мы не должны этого хотеть. Ты не должна быть с таким человеком, как я.

Роуз отстраняется и закрывает глаза. Она ничего не говорит, но затем открывает глаза, и я вижу в них решимость, которая пугает меня.

— Ты не можешь указывать, как мне следует поступать. Чьи губы будут целовать мои. Кто будет обладать моим телом. Ты не можешь, потому что…

— Закончила?

— Нет, только начинаю.

— Ты должна поесть, — я меняю тему и открываю коробку с пиццей. Роуз и не думает смотреть на пиццу, а продолжает внимательно смотреть на меня.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — сообщает она, придвигаясь ближе. Роуз кладет ладонь мне на щеку и проводит пальцами по бороде. Ее губы слегка приоткрыты. И мне хочется, чтобы эти пухлые розовые губки коснулись моих. Правда, хочется. Просто я понимаю, чем все это закончится, и знаю, что не в ее пользу. Я очень отчетливо представляю, как это будет, но какой-то части меня хочется отбросить все эти доводы просто ради того, чтобы ощутить, какая она на вкус. Ощутить, каково же на вкус чистейшее блаженство, потому что именно этим она и является — чистейшим и абсолютным блаженством.

Роуз

Какими словами можно описать чувства, которые я испытываю благодаря этому человеку? Я чувствую себя живой, красивой, защищенной, особенной. Такого я никогда и ни с кем не испытывала. Он привязал меня к себе много лет тому назад, и все эти годы между нами присутствовала связующая нить, которая помогала нам быть друг с другом каждую секунду жизни, в те моменты, когда я нуждалась в нем. А затем, десять лет спустя, когда я нуждалась в нем сильнее всего, произошло то же самое — он вытащил меня из черной дыры, в которой я увязла.

Он отрастил длинную бороду, у него длинные волосы, а губы вечно сжаты в тонкую линию. Его красивые зеленые глаза, которые привлекли меня, ярко сияют, хотя в них кроется тьма. Словно, если я подойду ближе, то смогу разглядеть в них все его тайны, смогу увидеть его демонов.

Он закрывает глаза, когда я ладонями касаюсь его лица, ощущая под пальцами мягкую кожу и бороду. Мне хочется потянуть за нее, чтобы притянуть его к себе. Может быть, в будущем мне представится такая возможность, просто не сейчас. Он слишком хрупкий, как бы сильно ни отрицал этого. Это буквально написано на его красивом лице. Когда он смотрит на других, его лицо принимает такое суровое выражение, что большинство людей предпочитают смотреть куда-нибудь в сторону.

Я придвигаюсь ближе, понимая, что он подпустит меня к себе, если я решусь сделать первый шаг. Он на полном серьезе верит в то, что говорит. Что нам не суждено быть вместе. Но как такое возможно? Он успокаивает меня, дарит покой и помогает чувствовать себя живой. И я хочу его, всякий раз, когда вижу, я хочу его все сильнее и сильнее.

Своими мягкими губами я касаюсь его жестких губ, проглядывающих в бороде. Я слышу, как он делает вдох, и затем его губы оказываются на моих губах. Он не шевелится, и я запутываю пальцы в его бороде. Он тяжело дышит в предвкушении… или, может, нервничает? Не могу понять. Поэтому я нежно целую его, и его губы начинают двигаться — времени на нежные и сладкие поцелуи не остается. Я прижимаюсь к его телу, но его руки как плети висят по бокам. Я отнимаю руки от его бороды и кладу их ему на плечи. Лиам позволяет мне касаться его губ. Прижиматься к нему. Он крепко зажмурился, и я чувствую его напряженное тело рядом с собой. Он не целует меня в ответ, но и не отстраняется.

Руками я начинаю скользить вниз по его груди, и он резко отодвигается в другой конец дивана, подальше от меня. Я открываю глаза, по-прежнему ощущая вкус его губ на своих, и вижу, что взгляд его темно-зеленых глаз прикован ко мне.

— Тебе не следовало делать этого, — его зеленые глаза потемнели, в них сверкают искры.

— Почему это? — возражаю я.

Он резко встает с дивана и в два шага оказывается передо мной. Бросив на меня взгляд, он сбрасывает мои ноги с дивана, так что они оказываются вплотную прижаты к его ногам. Лиам наклоняется, хватает меня за руки и сводит их вместе, после чего, удерживая их одной своей рукой, толкает меня обратно на диван. Склоняется надо мной так, что его лицо оказывается напротив моего, а губы в миллиметрах от моих губ.

И целует меня. Его губы жесткие и в то же время нежные. Жесткие снаружи, нежные внутри. Я размыкаю губы и получаю больше, чем он был готов мне дать несколько секунд назад. Его язык врывается в мой рот, и он целует меня со страстью, равнозначной моей. Я выгибаю спину, так как мое тело жаждет прижаться к нему еще теснее. Лиам скользит рукой вниз, и в моем животе взмахивают крылышками тысячи бабочек, когда он проводит ею между грудей и там и замирает, а я чувствую его напряжение. Он отталкивает меня от себя, и мне хочется запротестовать, но я понимаю, что если хоть слово скажу, то все сразу же закончится.

Его рука так и касается меня между грудей, а его рот, его губы продолжают атаковать мои. Безжалостный поцелуй, но в нем столько страсти. Этот поцелуй лучше всех тех вместе взятых, что у меня были за десять лет. Такого поцелуя стоило ждать целых десять лет.