Взгляд у Сержа был невеселый, и хмель, если он вообще был, прошел вместе с веселостью.
- Такое предположение было бы слишком громоздким, - несмело отозвалась я. - Если кому-то надо нас испугать, можно подстроить гораздо проще.
- Вот именно, - он кивнул. - Значит, обыкновенное стечение обстоятельств?
- Ну почему же обыкновенное...
- Мы же уже только что решили, что для необыкновенного получается слишком неправдоподобно. Значит, обыкновенное.
- То есть, ты хочешь сказать...
У меня чуть-чуть улеглась дрожь в коленках. - Ты хочешь сказать, что с нами ничего не происходит?
Он опять кивнул, успев, однако, мужественно выпятить подбородок: - Вот именно. Ну, познакомились. Ну, нашли общее. Полно есть людей на свете, у которых масса общего, и они тоже, между прочим, находят друг друга иногда. Просто, мы оба чокнутые немножко... Вот и все.
Я подумала. Выходило обидно. Выходила какая-то пустота. Я покачала головой: - Не нравится мне. Неинтересно как-то.
- Еще бы. - Серж усмехнулся. - Мы же привыкли считать себя пупом земли. Человек - царь природы! Он опять усмехнулся. - Это ж надо было додуматься - чушь какая! А на самом деле - просто совокупность случайностей.
- Я не согласна.
- То есть, тебе хочется звучать гордо?
- Не без. Кажется, мы цитируем Стругацких.
- Вполне возможно. Такое впечатление, что все наши проблемы тоже из Стругацких. В любом случае, пока что ты звучишь кокетливо...
- Ты б себя послушал. Но, возвращаясь к серьезному тону, я все-таки не верю, что мы с тобой - работа случайностей.
- Кстати. Возвращаясь к серьезному тону: куда только делся весь твой цинизм наших первых встреч? - вдруг вспомнил Серж.
- Я тебе цинично заявляю, что в случайности не верю.
Я улыбнулась, но на душе у меня, что называется, кошки скребли.
- Ты меня любишь? - неожиданно спросил он. - Заяви цинично.
- Я от тебя без ума, - какой-то нехорошей получилась моя усмешка.
- Нет... - заупрямился он: - Так уж что-то слишком цинично. Вот я, например, просто тебя люблю. И это безусловно случайность. Встретил и полюбил. Никакой подготовки, никакого предназначения, никакой судьбы... Что ж ты думаешь, я не сумею любить так, будто все это было? И вообще, мы давно не целовались на брудершафт...
Серж наклонился было к моему лицу, но я отстранилась: - Врешь ты все. И знакомы-то мы с тобой всего-навсего... Без году неделя.
- В таком случае, ты сама себе противоречишь. Если все это не случайное стечение обстоятельств, а, как ты утверждаешь, судьба, значит, моя любовь, по твоей же теории, закономерна, значит, хотя бы в чем-то одном я не вру.
- А я в любовь тоже не верю, - с тоской сказала я. Ах, как мне хотелось, чтобы он действительно меня любил! В себе-то я не сомневалась, только трудно мне такие вещи вслух...
Серж погладил меня по плечу и прошептал: - Бедная ты моя!
В горле у меня образовался спазм. Чтобы не разреветься, я презрительно улыбнулась: - Вот-вот, еще пожалей меня.
- Ну, и что же плохого в том, чтобы пожалеть?
- Наверно, ничего плохого, - сказала я. - Воспитание наше советское... Железные, блин, старосты...
- Вот именно, - согласился он. - А мне вот хочется тебя жалеть... И хочется тебя любить... И никакого унижения ни для тебя, ни для себя в этом не вижу.
Он снова наклонился ко мне. На этот раз я не стала отстраняться. Мы поцеловались.
- Погоди, - всё же вспомнила я через несколько минут. - Мы опять уходим от разговора.
- Я думал, мы уже договорились... - Серж, казалось, огорчился. - Вот Алекс, например, считает, что все, что с нами происходит - это происки мирового социализма. На нас испытывают новейшие орудия гипноза.
- Ты что?
Я вскочила, будто меня подбросили. - Ты все о нас рассказал Алексу? Это вот так ты меня любишь?
- Да, - беспечно улыбнувшись, кивнул Серж. - Конечно, люблю. Во-первых, я не все рассказал Алексу, а только некоторые моменты. Во-вторых, надо же с кем-то поговорить, поделиться...
- Так ты Алекса нашел?
- Ну и что? Ну, Алекс. Что такого? Нормальный мужик, я даже не понимаю, чего ты на него так взъелась. Мужик, как мужик, не ярись.
- Я тебе этого никогда не прощу! - торжественно объявила я. Мне самой стало страшно, как зашипел мой голос.
- А ты бы научилась прощать, - посоветовал Серж. - Не для Алекса, не для меня. - для себя же самой... Ну не глупи. Хочешь выпить на брудершафт? Может, моя мужская сила восстановится ещё разок... Ты же будишь во мне зверя...
Я пихнула его локтём: - Можешь его успокоить. Так не мирятся.
- Меньше всего мне хочется с тобой ссориться. Да ну его к черту, Алекса, жалко, что ты сама себя так съедаешь.
- Как ты мог это сделать? - мне всегда трудно остановиться, когда заведусь.
- Я не знал, что он тебе до такой степени ненавистен... Выпили, разговорились... Он считает, что если бы нас не загипнотизировали, то с какой стати ты бы предпочла его мне.
- Да не его тебе, а тебя ему... Или нет? Вечно я в этом путаюсь...
- Между прочим, я тоже... Впрочем, неважно, мы же все поняли, в чем суть... Так вот, "чем ты лучше меня", говорит... Ну, научись прощать. Чтобы не произошло непоправимого, попробуй. Начнем прямо сейчас, ладно?
Серж встал с дивана, игриво плюхнулся на колени и стал обнимать мои бедра, шутливо испрашивая прощение.
Чтобы не произошло непоправимого, - сказал он. - Чтобы не произошло непоправимого.
- Да, - сказала я вслух. - Наверно, самое страшное - это когда нельзя поправить. Понимаешь...
Я колебалась: боязно мне было выкладывать ему всю эту историю с ненавистью ко мне других детей, Зинаидой, ее злополучными родами, а особенно - про свое знакомство с сатаной.
- Говори, говори, я тебя слушаю... - ободряюще произнес Серж.
- Понимаешь, у меня, кажется, с мозгами что-то не в порядке, - осторожно сказала я и поняла, что это была последняя надежда. - В моей голове произошло что-то непоправимое. Ненормальная я какая-то.
На эту мою тираду он с облегчением расхохотался.
- Где ты встречала нормальных? Все мы ненормальные, каждый из нас по-своему ненормален. Рилэкс! - добавил он по-английски и тут же дал точный перевод. - Расслабься! Ты что думаешь, мне все нравятся? Просто не считаю нужным биться головой о стенку.
Я кивнула и рассказывать ему ничего не стала. Да и не хотел он никаких разговоров, явно не хотел.
Предсказания Сержа относительно сновидений не сбылись. Еще не успела я глаз по-настоящему сомкнуть, как мы уже оказались в том самом подвале. Я отчаянно сопротивлялась, изо всех сил стараясь проснуться с тем, чтобы больше не засыпать, но сон властно затягивал меня в туманную и сырую мглу кошмара.
Я была одной из тех несчастных девушек, а мой любимый, Серж в средневековом костюме барона, меня мучил. Больше всего убивали не страдания, которые он причинял телу, а глаза истязателя. Холодный, деловитый взгляд, будто инквизитор занимался чем-то очень нужным, а мои стенания его отвлекали.
Я проснулась от ужаса и боли. Выяснилось, левая рука затекла от тяжести. Серж давил на нее одновременно обоими плечами. Когда я, как могла осторожно, стала освобождать эту руку, он подал голос.
- Ладно, не мешай, - во сне пробормотал Серж.
Наверняка, ему опять снилось то же, что и мне.
Я не стала будить его, просто прогулялась в туалет, к балкону, а потом опять легла и опять стала бороться со сном. Я боялась заснуть, но все-таки как-то очень быстро потеряла себя.
Это было очень важно для нас: отыскать жертву, затем связать, заткнуть глотку, чтоб не вопила, и запихнуть в яму, откуда легко можно было перетащить ее в подвал по подземному ходу. Но окрестные крестьяне уже видимо что-то пронюхали: они прятались по домам, едва только стоило нам выйти на охоту.
- Надо приказать им посылать в замок одну девушку от деревни в год, - нашёлся мой спутник. - Тогда материал будет постоянно.
- А охота?
