– Я знаю.  – Я с самого начала ожидал, что меня прогонят.  – Можно мне поговорить с ней минуту?

Он помедлил.

– Но только не больше минуты.

Подойдя к больничной кровати, я взял безжизненную руку Шей и поднес к губам, целуя ее в ладонь.

– Милая, я здесь. С тобой все будет хорошо, слышишь? – Мой голос задрожал от избытка эмоций. Мне было больно ее оставлять, но иначе я поступить не мог.

Доктор Карсон вывел меня из палаты.

– Я дам тебе знать, когда придут результаты обследования.

– Спасибо.  – Я двинулся прочь из палаты, и каждый шаг давался мне с большим трудом.

Вернувшись в приемную, я нашел там Ричарда и Чака. Ричард сидел в одиночестве, забившись в дальний угол. Чак мялся у двери, словно хотел убедиться, что в любой момент сможет отсюда сбежать. Увидев, что я возвращаюсь, оба с тревогой посмотрели на меня.

– Как наша девочка? – спросил Ричард, подходя ко мне. Чак присоединился к нему, но так и не перестал оглядываться на стеклянную дверь.

– Не очень хорошо.

Я рухнул на стул и обхватил руками голову. В глубине души мне хотелось отчитать их за то, что они меня не предупредили, как обстоят дела. Я-то думал, что Шей понадобится пара швов, что она отделается несколькими синяками. Все оказалось гораздо хуже.

Достав телефон, я позвонил в офис. Мэри Лу ответила сразу же.

– Отмени все, что запланировано у меня на остаток дня,  – сказал я ей. И понял, что мне, скорее всего, до конца недели придется планировать дела не более чем на день. Все зависело от того, какое лечение предстоит Шей.

Прошел еще час, который, готов поклясться, длился дольше, чем все шесть. Я расхаживал по коридору, испуганный, теряя терпение, умоляя Бога спасти ее.

Найдя автомат с кофе, я взял себе стаканчик и еще пару для Ричарда и Чака. Они пытались рассказать мне, что случилось, но я не мог слушать, не мог этого выносить. Доказательства того, как жестоко избили Шей, были буквально написаны на ее лице.

Когда появился доктор Карсон, я рванулся к нему так, что едва не опрокинул престарелого мужчину с ходунками. Извинившись, я все же добрался до врача.

Выглядел он серьезным и обеспокоенным, так что я испугался худшего.

– Как я и предполагал, у Шей трещины в черепе. Давление на мозг продолжает возрастать. Я проконсультировался с другим специалистом, и мы пришли к решению, что операция обязательна.

Мое горло тут же онемело, я не мог говорить. И боялся, что, если попытаюсь что-нибудь сказать, у меня выйдет лишь жалкий писк, поэтому я хранил молчание.

Доктор Карсон продолжил:

– Твою подругу прямо сейчас готовят к операции.

Ричард и Чак подошли и остановились по обе стороны от меня, чтобы я мог объяснить им детали.

– Ее везут в операционную,  – сказал я, как только страх отпустил меня настолько, что я смог произносить какие-то слова.

Операционный блок располагался несколькими этажами выше. Поняв, что они ничем не сумеют помочь, Ричард и Чак решили уйти из больницы. Им явно было очень неуютно в здании госпиталя, особенно Чаку. Я пообещал рассказать им, как все пройдет.

– Шей сильная,  – заверил меня Ричард.  – Она не поддалась тому верзиле. Я… я только жалею, что не смог с ним справиться.

Я знал: Ричард сделал все, что было в его силах, пытаясь защитить ее. И сказал ему об этом, отчего глаза старика наполнились слезами.

– Если б у меня была дочь, я бы хотел, чтобы она была такой, как Шей,  – прошептал он, шмыгая носом и утираясь рукавом пальто.

Комната ожидания возле хирургического отделения была довольно большой, за столом в ней сидел больничный волонтер, готовый отвечать на вопросы и по необходимости связываться с персоналом. Когда я пришел, комната была переполнена людьми.

Несколько часов спустя я вышел в коридор и достал из кармана телефон. Когда я служил здесь капелланом, телефоны проносить не позволяли. Судя по всему, этот запрет был снят. Я видел, как другие люди говорили по телефону и никто им этого не запрещал.

Линда Кинкейд ответила после второго гудка. Я доверял ей и знал, что она хорошо позаботится о детях, пока меня не будет.

Быстро обменявшись с ней приветствиями, я спросил:

– Ты не могла бы присмотреть за Марком и Сарой после школы?

– Конечно. Когда мне тебя ждать?

Я затруднялся ответить:

– Не знаю. Я жду, когда друга вывезут из операционной.

Ее сочувствие было искренним:

– Мне очень жаль. Я знаю этого друга?

– Это Шей. На нее напали сегодня утром.

– Шей? – ахнула она.  – Почему на нее напали, за что?

Вместо того чтобы вдаваться в долгие объяснения, я решил полностью избегать этой темы.

– Все очень серьезно. И по возможности я хотел бы сейчас быть здесь, рядом с ней.

– Конечно. Я сделаю все, что от меня потребуется.

– Спасибо,  – прошептал я, благодарный настолько, что этого нельзя было выразить словами.  – Как только у меня появится информация, я дам тебе знать.

Прошло еще девяносто минут, пока я не получил новости о том, что Шей вывозят из операционной. К тому времени ко мне присоединилась Лилли Палмер. Мы оба молча сидели рядом. И вскоре остались единственными людьми в комнате.

– Я советовала ей быть осторожней,  – прошептала Лилли.  – Боялась, что может случиться нечто подобное. Она проделала такой путь… – Лилли не договорила.

Лилли редко проявляла эмоции, поэтому я видел, как она расстроена. Когда она только пришла сюда, ее глаза блестели так, словно она сдерживала слезы. Я знал, что они были близки с Шей, и радовался, что у Шей есть такая хорошая подруга.

В комнату вошел хирург, и мы с Лилли поднялись, с нетерпением ожидая новостей о состоянии Шей.

– Вы ее родственники? – спросил врач.

– Насколько я знаю, родных у нее нет, я ее пастор,  – сказал я. И не только пастор, но об этом я упоминать не стал.

– Я ее подруга,  – откликнулась Лилли.

Хирург начал пространно объяснять нам детали операции и все необходимые меры, которые были приняты, чтобы облегчить давление на мозг Шей. В итоге оказалось, что прогноз хороший, но пройдет несколько часов, а то и дней, прежде чем она придет в себя.

Как только ее переведут из реанимации в палату, мы сможем ее увидеть.

Лилли нужно было возвращаться к семье, но я пообещал ей сообщить все новости сразу, как только они появятся.

Я проводил Лилли к лифту, а вернувшись, увидел, что Шей перевезли из реанимационного отделения в палату.

Подтащив стул к кровати, я взял ее за руку и молился так же страстно, как делал это с того момента, когда узнал, что она пострадала.

На второй день пришел Кевин, и мы молились вместе с ним. Каждый день заходили Лилли Палмер и Ричард, но без Чака. К счастью, Линда присматривала за моими детьми.

Ради Марка и Сары я возвращался домой на ночь и отвечал на их вопросы. Сара молилась за Шей, и Марк, как я подозревал, тоже, только не стоя у кровати на коленях, как моя дочь.

Шей не выходила из комы четыре дня, и за это время я наконец понял, как сильно ее полюбил. Не знаю, как долго я пытался бы это осознать и принять правду о своих чувствах, не проведи я столько времени у ее постели. Сидя рядом с ней, я все отчетливее осознавал, как важна она стала для меня и моих детей.

Осталось лишь найти способ ей об этом сообщить.

Когда я проснулась, то увидела лишь ослепительный свет. Я открыла глаза и сразу же их закрыла.

– Шей? Ты очнулась?

Это был голос Дрю. Он здесь, со мной? Но где я оказалась? В голове стоял туман, я не могла понять, что случилось, и, бога ради, почему на меня направлены такие яркие прожектора?

Кто-то взял меня за руку и начал целовать мои пальцы. Я поняла, что это Дрю, но не рискнула открыть глаза, чтобы не ослепнуть от ламп.

– Если ты слышишь меня, сожми мои пальцы.

Я сжала руку Дрю.

– Слава тебе, Господи. Спасибо,  – прошептал он с такими искренними эмоциями, что я тут же поняла: дело плохо.