На лице Эдли появился ужас, который я скрыл от Теда, небрежно поцеловав ее в губы. Крепко сжимая руку девушки, я повернулся к третьему участнику представления с сияющей улыбкой, притворяясь, что ничего не случилось и, позволяя ему сохранить свою гордость.

— Спасибо за то, что зашли, мистер… — и замялся. Я никогда не запоминал фамилии, так что мне пришлось заполнить пробел вторым подходящим вариантом. — Тед.

Он с подозрением посмотрел на меня и Эдли, и я мысленно пожелал, чтобы она выглядела радостной, стоя рядом со мной. Хотя я и знал что надежды мало. Девяносто процентов времени девушка была недовольна, но к счастью, отверженному соискателю не оставалось иного выбора, как принять случившееся. Хотя при этом он не упустил возможность еще раз прикоснуться ко мне, предложив пожать на прощание руку. Мы с Эдли молчали до тех пор, пока до наших ушей не донесся щелчок закрывшейся входной двери. Быстро увеличив дистанцию между нами, она подошла к дивану и беспечно взяла следующую папку, как будто не произошло ничего необычного.

— Если ты еще хоть раз назовешь меня «милой», я отрежу твои яйца, — произнесла она, не отрывая взгляда от листков бумаги.

Эдли не получит удовлетворения увидев, как я вздрагиваю.

— Не беспокойся. Я использую ласкательные прозвища лишь для тех девушек, которые мне нравятся.

Едва заметное подергивание в левом уголке верхней губы в ответ на мое высказывание, выдало ее веселье. Все официально. Я никогда раньше не встречал таких людей, которые с легкостью шли на попятную, как Эдли Эдер.

— Ты опоздала, — сказал я ей, не готовый разыгрывать вежливость.

— Я загорала и уснула, — призналась она, объясняя легкий загар, коснувшийся ее щек, носа и лба. — И я оказываю тебе услугу, помнишь? Ты должен считать себя везунчиком оттого, что я вообще здесь... Хотя, судя по взгляду Теда, я бы сказала, что сейчас стою на пути к твоему истинному счастью.

— Ревнуешь?

Она усмехнулась.

— Даже если бы я и была склонна к ревности, могу тебя заверить, ты никогда не сможешь сподвигнуть меня на подобные чувства.

В ее словах было слишком много убежденности. Они просто молили меня доказать обратное. Эдли испытывала ко мне какие-то чувства. Такой секс, как был у нас, не мог стать результатом равнодушия. Что бы это ни было – желание, любовь или ненависть, Эдли что-то да чувствовала. Если уж я готов это признать, то почему она не хочет?

Прозвенел дверной звонок, и она снова перемешала бумаги из очередной папки, сложив их в стопку.

— Наверное, это мисс Кэндис Харрис.

Я встретил следующую кандидатку у двери. Она была блондинкой, с волосами, выкрашенными до ледяного светлого оттенка, с глазами олененка Бэмби и даже еще большими сиськами. Я решил, что она выглядит как Барби.

— Привет, я – Кэндис! — в отличие от Теда, девушка проигнорировала протянутую руку и сразу же бросилась обнимать меня, ее женственные формы прижимались ко мне во всех «правильных» местах. Я всегда западал на более экзотичных девушек, но также и не отказывался от того, что мне предлагали.

— Зови меня Деклан, — я позволил девушке пройти дальше, и скользнул взглядом по ее сильно загорелой коже как раз над краем потертой джинсовой юбки.

Нет, она определенно не мой тип. Но Эдли этого не знала. Я ухмыльнулся.

Хорошо, Эдли Эдер, давай посмотрим, насколько ты не ревнива.

Игра началась.

— Хорошо выглядишь, Альфред, — отвесила я комплимент гавайскому телохранителю, приближаясь к его посту утром, в понедельник. Сегодня съемки проходили на улице, на фермерском рынке, и на нем была пара солнечных очков, и он сидел, крепко скрестив руки на своей широкой груди.

Я никогда раньше не видела его сидящим, и, судя по затекшей спине и напряженной позе, было бы безопаснее сказать, что на это была хорошая причина. И мужчина и стул оба выглядели так, словно испытывали дискомфорт, пока его плотное тело испытывало пластиковые пределы разместившихся под ним четырех ножек.

— Сегодня очень жарко, не так ли? Не думаю, что они станут возражать, если мы переместимся под навес для переодевания.

Я продолжила разговор, не ожидая, что он присоединится ко мне. Парень никогда так не делал, но если бы ответил, я с легкостью могла бы предсказать, что он скажет (или, по крайней мере, общий смысл). Он бы мне ответил, что жаркое солнце не прожжет волдыри на его коже, и он все равно не сдвинется с места.

Очки мешали мне рассмотреть, куда направлен его взгляд, но голова парня была повернута точно к месту съемок, где Джорджия говорила вдвое больше обычного, в то время пока устраивали съемочную площадку, и она направляла всех свободных людей циркулировать вокруг Маделин и Деклана. Если бы все телохранители были такими же целеустремленными как Альфред, вообще было бы чудом, если бы какому-нибудь поклоннику удалось бы, в принципе, преследовать звезду.

Я не настолько была поглощена благополучием Маделин как он, но все равно уселась на стуле рядом с ним. Я не слишком преуспела в своей миссии завоевать его одобрение. Мои попытки с взятками не имели успеха и безвозвратно пропали (видимо он не любитель сладкого, хотя его размеры говорили об ином), а мои усилия разговорить его оказались просто эпическим провалом. Если бы я не знала его лучше, я бы подумала что у него проблемы со слухом. Это бы многое объяснило, например то, что он в состоянии так долго мириться с Маделин, и почему все мои попытки сделать так, чтобы я ему понравилась, ни на дюйм не пробили его броню.

— Этой сцены никогда не было в настоящей жизни, — сообщила я ему, жмурясь от солнца и обращая свое внимание на Маделин и Деклана рядом с ней. Я понятия не имела, что побудило меня поделиться с ним информацией. Слова просто вырвались наружу. С моей стороны это было совершенно безобидное действие, так как я знала, что он проигнорирует все, что бы я ни сказала.

Когда вчера мы с Маделин читали сценарий, она поняла, что я не собираюсь помогать ей с незнакомыми мне сценами, и энергичный подросток тоже не был так уж этим доволен.

— Мы с Кэмом больше сидели дома, — слова продолжали литься. — Я не удивлюсь, если ты вообще не читал «Девушку в Желтом Платье», ведь так?

Большее, что я могла сказать, судя по его реакции, он точно не был мертв, потому что его легкие продолжали втягивать и выпускать воздух.

— Да, я тоже, — ответила я, как будто он что-то спрашивал.

Альфред, наверное, единственный человек в этом мире, не читавший книгу Кэма. По моему позвоночнику с покалыванием пробежалось ощущение товарищества. Он не искал у меня никаких ответов, а ирония была в том, что я хотела заставить его захотеть получить их от меня.

Внезапно мои губы предали меня и начали извергать все больше правдивых фактов о «Девушке в Желтом Платье». Мне хотелось, чтобы он остановил меня. Ему потребовалось бы для этого всего одно слово, и заклятие было бы разрушено. Его молчание совращало меня с силой сотни опытных психологов.

— ... я никогда не встречалась с семьей усыновившей ребенка. Я не хотела. Если бы я знала, как они выглядят... — я замолчала. Не потому что обрела контроль, а потому что Альфред внезапно встал и пошел прочь от меня. Я даже не заметила, что сцену уже сняли. Телохранитель Маделин уже стоял у нее за спиной.

Ну, и ладно. Я еле поднялась на ноги, чувствуя себя ужасно больной. В какой-то мере так и было. Я только что потратила на Альфреда весь свой эмоциональный заряд. Что, черт подери, со мной не так?

Словно почувствовав мою неуверенность, Маделин подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Ее губы были крепко сжаты, когда она остановилась, а потом легонько кивнула головой, и я поняла причину моего освобождения. Мне больше нечего ей предложить, и, следовательно, я недостойна занимать место рядом с ней. В глубине души я понимала, что в этом нет ничего личного. Такова уж Маделин. Принятие любых ее действий, как личную обиду, было хорошим способом разрушить мою самооценку, и к тому же еще и быстрым.