Его губы чуть приоткрылись и, готова поспорить, он собирался что-то сказать. Наверное, это должно было бы быть что-то миленькое, или, может быть, даже наставительное. Черт, это мог бы быть даже секрет всей его жизни, но почему-то инстинктивно я знала, что не хочу это слышать.

Мне было плевать на все, кроме ощущения его твердости в себе. Я толкнула бедрами, полностью погружая Деклана в себя. Из его груди вырвался глубокий гортанный стон, в каждом дюйме моего тела начали вспыхивать фейерверки.

— Черт, — простонал он, — ты такая узкая.

Это было последнее что я услышала после того, как радость наполнила меня до ушей. Мы были поглощены ею. Мне было плевать на безжалостные углы лестницы, впивавшиеся в спину с каждым сильным толчком. Мне было плевать на бессмысленный лепет, лившийся из наших уст. Мне было плевать на то, что мы занимались этим как кролики, и то, что любой любопытный сосед мог с легкостью увидеть нас через окно.

Все, что меня волновало, это лишь каждое новое движение бедер, ведущее меня к краю, до которого я не могла добраться. Мы словно катались на американских горках, совершая изысканное путешествие к вершине, отчаянно желая обрести наслаждение по другую сторону пика.

Я рухнула первой. Мое тело сжалось, замерев от блаженства, нахлынувшего на меня с силой приливной волны. Деклан последовал за мной, его лицо исказилось от смешанных эмоций похоти, граничащей с болью.

Я наблюдала за ним, мое безвольное тело обмякло от пресыщения, и я не могла не восхищаться его красотой. У мужчин нет никакого права переходить в сексе черту, которая всегда принадлежала женщинам. Это несправедливо. Да, я не могла винить его за это, но и не могла отбросить эту мысль в сторону.

Он разразился случайным потоком австралийского сленга, который я едва ли могла слышать из-за радостного гула в ушах. На моем лице расплылась довольная улыбка оттого, что я довела его до такого состояния, что он начал изъясняться с помощью сленга.

Наше тяжелое дыхание эхом разносилось по фойе вокруг нас, отталкиваясь от мраморной облицовки. Не знаю, как насчет него, но это был единственный звук, на который я сейчас была способна. В остальных частях дома было тихо. Я собрала достаточно сил, чтобы повернуть голову на бок туда, где Деклан распластался на лестнице рядом со мной. Частично наши конечности переплетались, но мы восстановили наше разделение.

— Это было..., — начал он.

— Угу.

Я тоже все еще пыталась отдышаться, также как и он, и была полностью согласна с его оценкой.

— Я не ожидал..., — лениво зевнув, снова попытался он.

— Угу.

— Наверное, нам стоило бы переместиться.

— Угу.

Но прошло еще очень много времени, прежде чем хоть один из нас попытался встать.

— Давай сделаем это еще раз.

— Полегче, искорка, — тихо пожурила она. Дыхание девушки было прерывистым и неглубоким. Я на мгновение отвлекся на вид ее вздымающейся обнаженной груди.

Пот присоединился к каплям дождя, высыхающим на наших телах, и я быстренько взял на себя инициативу и переместил вечеринку в спальню под тяжелое покрывало, едва почувствовав в себе достаточно сил, чтобы встать на ноги.

— Я не знал, что ты окажешься настолько хороша, — я вообще не знал, что кто-то может оказаться настолько хорош в этом, признался я себе. Это было феноменально. У меня никогда не было возможности полностью оценить пластичность танцовщиц до тех пор, пока Эдли не показала мне все преимущества.

Я заметил, какое впечатление произвел на нее мой тон и напрягся, приготовившись к возможному физическому отмщению. Я тяжелым путем узнал, что она не не приемлет насилие, и я не скоро это забуду.

Я не мог бы удивиться еще сильнее, когда услышал взрыв ее смеха.

— Некоторым людям хорошо дается математика... — она потянулась всем телом как кошка. — Наверное, у каждого из нас есть свои таланты.

Эдли продолжила в том же духе, сделав последнее, что я ожидал от нее, и черт меня подери, если мне это не понравилось.

— Обычно ты просто какая-то холодная, — отбивался я, и уже после того как слова сорвались с моих губ, понял, что только вырыл самому себе яму еще глубже. — Это не то, что я хотел сказать! Слушай, все, что я хочу сказать, это то, что ты иногда кажешься ханжой, в самом невинном смысле.

Застонав, она откатилась от меня, и я получил возможность в деталях рассмотреть спину Эдли, когда мои простыни низко сползли к ее бедрам.

— Пожалуйста, прекрати болтать, — пробормотала она, зарывшись лицом в подушки.

— «Перестать болтать»? — заинтриговано переспросил я. — Разве мы только что не подошли к той части, где между героями происходит долгий разговор о том, что мы будем делать дальше?

Она резко дернулась, как будто я шлепнул ее по заднице (чего я не делал, хотя и очень хотел). А голубые глаза наполнились паникой.

— Ты намного более неопытен, чем я ожидала, если не понимаешь, что только что произошло. Мы занимались сексом. Точка. И мы..., — она наставила палец сначала на меня, потом на себя, — нет никаких «мы». Мы просто двое взрослых людей, у которых был ничего не значивший секс.

Ничего не значивший, значит? Если это ничего не значит, то я слегка в недоумении, что делал все эти годы, когда считал, что просто тратил время на бессмысленные связи. Я думаю, это значит, что я на самом деле был заинтересован во всех девушках, от которых уходил после проведенной вместе ночи.

Уйти сейчас от Эдли не входило в топ десяти моих планов на данный момент. Разумеется, сейчас, пункты с первого по пятый включали секс в разнообразных позах, но даже разговор с ней не казался мне худшим занятием в мире.

Кого я обманывал? Разговоры с ней, или, если быть более точным, переругивание, — стали самыми яркими моментами моего дня. Я не был влюблен в нее, ничего подобного. Нет, определенно нет. Но я не мог отрицать тот факт, что очарован ею. Это бессмысленно. Она была одним из самых удивительных людей, которых я только знал.

Каждый ее выбор приводил к худшим результатам. По ее собственному признанию, она заставила Кэма использовать их настоящие имена, а потом стала ненавидеть всё то внимание, которое принесла ей книга. Я всю жизнь прожил в этой индустрии и считал, что любая публичность это хорошая реклама, так что, возможно, у меня слегка неправильная точка зрения на то, что считать «нормальным». Нормальная или нет, но Эдли Эдер была уникальной для меня.

Я никогда не встречал таких, как она. У нее острый язычок и она всегда более чем готова наброситься на меня, а еще может быть внимательной и принести мне любимый маффин. Кто вообще помнит о таких вещах? Большую часть времени я вообще не был уверен, что она меня слушала. Эдли была жесткой, резкой и неприветливой, но когда она танцевала, это было, как будто ты видишь, как чья-то душа раскалывается пополам.

Эдли являлась странным противоречием. Попытки ее раскусить стали моим любимым времяпрепровождением. На своих последних съемках я разгадывал судоку, но занятия сексом с музой автора могли стать крайне вдохновляющим хобби.

Интерес к ней был безвреден, и как я посчитал, секс с ней мог стать первым шагом к моему избавлению от нее.

И кроме того, она действительно чертовски хороша.

— Тогда нам стоит вернуться к моему первоначальному вопросу.

Мой взгляд с намеком пробежался по телу девушки.

Ответом мне стал ее подозрительный взгляд.

— Мы можем все повторить? — я медленно потянулся к ней, давая время, чтобы отстраниться, прежде чем мои пальцы коснутся ее кремовой кожи.

Вздрогнув, ее веки закрылись, а с губ сорвался сладкий, подозрительно невинный вздох. Эдли потребовалась лишь секунда, чтобы вернуться ко мне, а когда она это сделала, стеклянный блеск, замутнивший радужки ее глаз, был пропитан желанием.

— Ты в порядке насчет всего этого? — каждое слово было произнесено с осторожностью, как будто она на цыпочках балансировала на тонкой проволоке.