Виолет медленно покачал головой:

– Я отравлен. Противоядье дали, но либо не то, либо слишком поздно.

– Кто отравил вас? – Глаза принцессы округлились. – Зачем?

– Кутрох.

– В Титании Кутрох? Вот от кого прячет меня отец!

– Ваш кузен был там, императора он тоже травил, но доза яда не так велика. Всё же поторопитесь домой, отец ждёт.

– Я поеду с тобой! – горячо зашептала Ильберта, – согласно последнему указу я могу сама выбрать супруга. Мой выбор здесь!

– Это невозможно. Меерлох прямо сказал мне, что не готов отдать за меня дочь, а я тогда ещё не был такой развалиной.

– Но он сам отправил меня в Макрогалию! И в письме сказал, чтобы я возвращалась с супругом!

– Всё изменилось. Он просил меня отвезти другое письмо, оно сейчас у Макоса.

– Император давал поручения, зная, что ты болен?

– Нет, письмо подготовили сразу, как только я прибыл в Титанию, но вмешался Кутрох, и всё отложилось. Я, признаться, вспомнил об этом, только когда Макос спросил.

 – Ничего не знаю! – Принцесса закрыла уши руками. – Поеду с тобой, дождусь выздоровления, и мы вместе вернёмся в Титанию.

– Нет. Наши дороги разошлись, это уже не поправить. Прощай!

– Лишаешь меня надежды на счастье! – Голос девушки дрогнул.

– Ты будешь счастлива, я знаю. Встретишь другого человека, полюбишь его, и он обязательно полюбит тебя. Иначе просто не может быть, поверь моему страдающему сердцу. Иди. Прошу, иди. Нам обоим надо торопиться.

– До свиданья, Виолет, – прошептала принцесса, всматриваясь в дорогие черты.

– Прощай, Ильберта, – силы оставили умирающего, бледное лицо трудно было различить на фоне белых подушек. Девушка поднялась, наклонилась к принцу, поцеловала его щёку и вышла из кареты. Виолет проводил её счастливой улыбкой.

За время разговора её высочества с макрогальцем, кучер Макоса успел развернуть лошадей. Едва девушка опустилась на сидение, карета тронулась. Макос протянул Ильберте письмо, но она не захотела читать:

– Отвезите меня на корабль. Возвращаемся в Титанию.

– Будет исполнено, ваше императорское высочество! – Макос выглянул в окно и поручил одному из всадников во весь опор скакать во дворец и передать приказ свите принцессы и делегатам метрополии срочно собираться и к вечеру прибыть на «Славу». Сам он, проводив Ильберту и поручив заботы о ней адмиралу Руберсу, поехал в столицу проститься с Энвардом и Дестаном.

Лихорадочные сборы фрейлин принцессы напоминали бегство. Макос никому ничего не объяснил, сказал только, что Меерлох велел возвращаться. И вот, «Слава императору» уже бороздит морские просторы, путешественники любуются играми дельфинов, умелой работой команды. Принцесса всё время проводит в каюте. Словно оцепенев, она глядит прямо перед собой, не отзываясь на обращения. Ничто не трогало девушку. Присущая ей с детства весёлость превратилась в боль и осталась в Макрогалии рядом с умирающим принцем. Привычная жизнерадостность предала Ильберту, ей на смену пришла тоска. Тщетные попытки фрейлин растормошить госпожу приводили к обратному результату. Отчаявшись, девушки оставили госпожу в покое, что ей и нужно было.

75.  Полония. Королевский дворец

Находясь в плену желаний, ограничиваем собственную свободу.

Внезапный отъезд представителей метрополии удивил Энварда, он связал это с переменами в соседней Ладельфии. Новости приходили одна за другой. Повстанцы заманили Корнильё I в ловушку, верные ему части разбиты, многие солдаты и офицеры перешли на сторону Тэотиля. Король вынужден отречься от престола в пользу внука своего изгнанного брата. Энвард предполагал, что Меерлох узнал об этих переменах и отозвал свой корабль в Титанию, раз Полонии со стороны Ладельфии больше ничего не угрожает. Энвард жаждал независимости. Теперь важно направить делегацию во главе с Эльсианом к императору, чтобы все обсуждения и переговоры прошли до осени. Собственно, образцы изумрудов выбраны, большая часть того, что придётся отдать Меерлоху как выкуп, уже обработано. Принц рвётся в Титанию, переговорщики готовы.

Едва дворец покинули титанийцы, королева стала проситься в Макрогалию. Она хотела навестить Эгрету, увидеть внука. Энварда озадачило не столько это, сколько настойчивая просьба супруги отпустить с ней Диолина и Диолисию. Король хорошо помнил как, находясь в Пленительной долине, раскаивался в своём пренебрежении к материнским чувствам жены и опасался её мести, но и следовать её капризам было выше сил:

– Рогнеда, не вижу необходимости в этой поездке. Эгрета с мужем, их замок полон слуг. Руденет обеспечил молодых родителей всем, что может понадобиться. Рузализия навещала их. Опытной матери и бабушке вполне можно доверять.

– Разве моя вина, что я неопытная мать? – со слезами в голосе вопрошала королева, – могу я хотя бы внука подержать на руках?

– Вы всё о себе, дорогая. – Энвард помолчал. – Помнится, желание «подержать на руках» новорожденного сына однажды привело к беде.

– Этого не произошло бы, если б не запреты.

– Сейчас нет запретов. Проводите больше времени с детьми здесь, для чего увозить их из дома? Только-только семья собралась под одной крышей. И что же? Эльсиан отправляется за море, Диоль с Флореном мечтают о Ладельфии, вы думаете увезти в Макрогалию Диолисию и Диолина. Что, кроме меня никому Полония не нужна?

– Как в Ладельфию? – удивилась Рогнеда, – Диоль недавно вернулся и снова?

– Своими глазами хотят увидеть коронацию Тэотиля.

– Вы позволите?

– Нет, – усмехнулся Энвард, – вам известно, как я не люблю оставлять дворец сиротой. Эльсиан уезжает по моему поручению. Вас, если так желаете, не стану удерживать, но остальные займутся обычными делами. Хватит путешествовать!

Рогнеда в очередной раз смирилась с твёрдой волей супруга. Опять она стала неприметной тенью, это огорчало. Сколько пришлось вынести за прошедший год! Успешно управляла королевством, в одиночку боролась с Лейпостом! и не заслужила похвалы, благодарности? Лишь упрёки в том, что произошло много лет назад. Конечно, Диолисия и Диолин любили мать, это было утешением, но старшие совершенно не нуждались в её обществе. Узнав о мечтах Флорена и Диоля, королева разволновалась. Она пробовала поговорить с каждым из них, но натолкнулась на стену отчуждения. Сухие односложные ответы сводились к тому, что всё необходимое обсуждается с отцом. Почему-то Рогнеда чувствовала себя виноватой перед сыновьями. Если с Эгретой они стали ближе, когда дочери кроме матери не от кого было ждать поддержки, то Флорен и Диоль долгое время жили вне стен дворца и боролись с обстоятельствами самостоятельно. Принимаемые ими сейчас решения вовсе не согласовывались со старшими. Братья грезили о путешествии. Сбежать не получалось, не помогли ни переодевания, ни обман. За принцами неотступно следили. Энвард приказал охране не выпускать их за дворцовую ограду. Попытки подговорить Таша, Чека и даже подкупить кого-то из гвардейцев сорвались. Диоль и Флорен умоляли отца отпустить их в Ладельфию на коронацию Теэотиля или в Титанию с Эльсианом, но и это не прошло. Однако упорство только росло. Уже стали подумывать о подкопе под стеной в удалённом уголке парка, как вдруг Диоль вспомнил о ходе, которым вёл его отец по возвращении из Ладельфии:

– Знаешь, Флорен, мы через незаметную дверь в холле около покоев королевы зашли в запутанные узкие коридоры, прошли по ним и оказались в моей комнате!

– Ну и что, зачем нам незаметно бродить по дворцу? Сможем ли мы выбраться за его пределы? – сомневался старший брат.

– Надо это узнать! Хорошо бы заполучить карту этих лабиринтов! – мечтательно сказал Диоль.

– Можно самим её составить. Пойдём, посмотрим, что это за коридорчики!

Братья запаслись свечами, бумагой, грифелем и пошли в покои Диоля к тому месту, где однажды отец вывел его из тайного хода. Пришлось повозиться, прежде чем дверь, спрятанная за изображающей сцену охоты картиной, поддалась. Открыв её, принцы радовались первой победе. Теперь, при каждом удобном случае они увлечённо исследовали скрытые возможности родного дворца. Флорен освещал путь, считал шаги, определялся с направлением. Диоль делал пометки на бумаге. Вернувшись в комнату, братья аккуратно зарисовали изученные участки. Так продолжалось изо дня в день, всё свободное время разведчики проводили в потайных коридорах. Они не обращали внимания на слуховые окошки и двери в другие помещения дворца, стараясь выяснить, можно ли выбраться за ограду. Предпочтительными оставались уводящие от центра направления. Однажды принцы попали в просторный ход, не имеющий ответвлений и поворотов. Двигались они по нему долго, но конца не достигли.