К счастью, в ещё одном ящике находилась вещь, которой, он надеялся, пользоваться не придётся — генератор активной маскировки сангхейли. Когда собственная невидимость не работает, этот артефакт оказался очень кстати. Накинув на себя плазменный экран, Ричард дал Рыцарям команду на взлёт через пять минут — а сам по возможности беззвучно выскользнул из корабля и словно гигантская амёба потёк в сторону ограды.

Теоретически (ох, как Ричарду приелось это слово) всё было очень просто — через пипбак посылаем сигнал на висящий неподалёку дропшип, тот через орбитальный носитель связывается с полярным городом, оттуда Мыслители сообщают, где конкретно в данный момент находится Биатис, мы прилетаем доблестной кавалерией из-за холмов, выносим плохих парней, спасаем его…

На практике мешала одна неприятная мелочь — Кахора была накрыта огромным прозрачным куполом, через который не проходили радиосигналы. Вернее, достаточно мощный сигнал через него пройдёт… только его засекут все радиолюбители в радиусе десятков километров.

То есть все сведения, которые Ричард может получить снаружи купола, неизбежно устареют, как только он войдёт внутрь. За время, пока он будет ползти по улицам — Биатиса вполне могут перетащить в другое место. Или вообще прирезать. Кстати, последнее было бы очень хорошо — с перерезанной глоткой или пробитым сердцем он перестанет представлять интерес для похитителей и тело, скорее всего, куда-то выкинут или тихо прикопают. В первом случае он и сам выберется, во втором — Ричард сможет с лёгкостью его извлечь, не поднимая шума.

Увы, пока что он нужен был нападавшим живым. Вероятно, для пыток — попытаются выяснить, кто он такой, на кого работает, где прячет деньги и есть ли шанс получить за него выкуп — или только эпических люлей.

Нужно дождаться, пока Биатиса оставят в одном месте — в какой-нибудь импровизированной тюрьме, чьём-то подвале или гостиной. Хотя бы на пару часов — в конце концов, на бегу проводить допрос с пристрастием весьма неудобно. И тогда уже Ричард сможет организовать стремительную атаку.

Ричард связался с полярным городом и изложил все эти соображения.

— Ты мыслишь правильно, — произнёс синтезированный голос коллективного разума. — Мы пришли к тем же выводам. Мы сообщим тебе, как только похитители остановятся. Пока просто жди и запоминай карту Кахоры. Если успеем, мы пришлём тебе коммуникатор, который невозможно засечь приборами современных землян или марсиан — тогда ты сможешь следовать за Биатисом в реальном времени. Ваш невидимый флаер уже вылетел за ним к полюсу.

Похитители были крайне молчаливы, и Биатис находил это неприятным. Дефицит информации действовал на него, как ломка на наркомана. Его куда-то несли, передавая от одной группы — другой. Похоже, его схватили не обычные бандиты — слишком дисциплинированно и организованно всё происходило. Они понимали, что пленник знает основной марсианский и может знать другие — потому не произносили ни слова.

Он сохранял связь с коллективным разумом полярного города, но мог передавать по ней только слова и самые простые образы. Напрямую ощутить его координаты криптуму мешал всё тот же шторм. Поэтому мешок на голове действовал на него так же хорошо, как и на простых смертных.

Тем не менее, по снижению температуры в ступнях и пальцах ног Биатис определил, что его вынесли из-под купола.

Он передал сообщение об этом соплеменникам, и получил ответное — Ма-Алефа-Ак предупреждён и направляется в его сторону. Проблема была в том, чтобы определить, где находится эта сторона. Из Кахоры — восемь выходов, на четыре основных и четыре промежуточных стороны света. Диаметр купола — около пятисот метров, то есть для обхода его понадобится пройти полтора километра — а летать Ма-Алек в условиях шторма не могли…

Он серьёзно обеспокоился только когда неподалёку раздался звук работающих моторов. Похоже, его собирались грузить не на вьючных животных, а на воздушную яхту — весьма распространённый на Марсе мультикоптер-конвертоплан. Это была одна из немногих технологий, которые марсиане охотно приобретали у землян, и даже усовершенствовали (в основном, правда, в области дизайна). Конвертопланы напоминали им легендарные воздушные корабли их предков. Низкая марсианская сила тяжести в сочетании с почти земной плотностью атмосферы этой эпохи позволила не обращать внимания на основное конструктивное противоречие земных конвертопланов — слишком малый диаметр ротора при вертикальном положении и слишком большой — при горизонтальном. Небольшие винты в кольцевой оболочке (импеллеры) давали здесь вполне достаточную тягу для взлёта и зависания, при этом не сдувая всё живое воздушной струёй с посадочной площадки. Персональные одно- и двухместные аппараты имели впридачу также крылья, которые позволяли им совершить планирующую посадку при отказе двигателей. Более крупные пассажирские и грузовые аппараты опирались на четыре и более импеллера с независимыми источниками питания, вероятность одновременного отказа которых крайне мала.

Судя по размерам аппарата, в который его запихивали, это был именно квадро- или гексакоптер. О чём он немедленно сообщил зелёному марсианину. Теперь найти его будет проще.

Они успели подняться метров на тридцать, когда воздушный корабль тряхнуло мощным телекинетическим ударом. Что-то хрустнуло, тональность воя двигателей несколько изменилась — похоже, вышел из строя один из роторов. А затем его подъём остановился.

На таком расстоянии сила телекинеза Ричарда не превышала центнера, но и тяга трёх оставшихся импеллеров аппарата незначительно превосходила его же вес вместе с грузом и пассажирами. Притянуть его к земле Ричард пока не мог — но остановить подъём — вполне.

Пилот, однако, оказался смелым (или глуповатым, что зачастую одно и то же) парнем — поняв, что на него действует некая неизвестная сила, он не попытался совершить аварийную посадку, а врубил форсаж, выжимая из моторов всё, что те могли дать. Интересно, это он интуитивно догадался, что с каждым выигранным метром высоты телекинез будет слабеть? Или ни о чём не думал, просто пытаясь сорваться с привязи, как норовистая лошадь?

Ричард мог бы тоже усилить рывок, вложив в него побольше ярости и жадности, а может и зачерпнув энергии из бушующего вокруг шторма — телекинез через Эмпирей не является математически точным, как через Жидкий Космос. Но он опасался получить в результате обгорелые обломки аппарата, мысленное усилие и так шло очень неровно, яхту трясло, словно игрушку.

Поэтому он выбрал другое решение — вместо того, чтобы подтягивать квадрокоптер к земле, подтянулся к нему сам. Масса Ричарда в нынешней форме была опять же около центнера, а вот вес в марсианских условиях — менее сорока кило, так что моторы на форсаже подняли его в воздух без труда. С каждой секундой подъёма его телекинетическая хватка становилась сильнее, и вскоре он уже прилепился ко дну яхты. По-прежнему невидимый.

Похитители Биатиса понимали, что без одного мотора и с перегрузкой им далеко не улететь. Поэтому, отлетев от Кахоры километров на десять, и решив, что оторвались от загадочной угрозы, они пошли на посадку в пустыне. В небе уже слышен был гул второй такой же яхты, полностью исправной, которая должна была их подобрать…

«А вот теперь, ребята, когда посторонних свидетелей нет, мы поговорим по-плохому. Только сядьте поближе, чтобы я мог дотянуться сразу до всех…»

О том, что это НЕ штатный рейс грузового корабля, Безумная Луна догадалась примерно за полчаса до столкновения.

Взлёт «Марлоу» и его подбор «Конрадом» на низкой орбите прошли гладко — даже, возможно, слишком, подозрительно гладко. Стыковка — всегда крайне сложная процедура, хотя и менее сложная на Марсе, чем на Земле, из-за более низкой орбитальной скорости. Ошибка в скорости подхода на сотню метров в секунду или в угле на четверть градуса — и всё, уходи на новый виток, потому что столкновение вас размажет, а выровнять курс за время прохода вы уже не успеваете. В данном случае маневрирование было ещё и односторонним — «Марлоу» не мог корректировать орбиту, берёг рабочее тело. Так что подстраиваться под него приходилось «Конраду», поправляя орбиту виток за витком, пока он наконец не получал возможность подхватить своего блудного сына. И занимало это витков десять. В исполнении профессионалов, собаку съевших на этом деле.