…В эту минуту парни в ступоре стоят перед зверюгой. У Пульхена звонит телефон, и Шаман цедит сквозь зубы, чтобы тот, фак, выключил мобилу. И желательно без резких, фак, движений. Затем велит пацанам линять – медленно… очень медленно… плавно, как балерины… «А ты?» – спрашивает Кристи. «Я вас прикрою, – коротко отвечает тот. – Испробую заговор против диких зверей». Раздираемый стремлением помочь Шаману и малодушным, в глубине души, облегчением, Крис вслед за Пульхеном потихоньку отступает.

Несколько шагов они пятятся, затем разворачиваются, и дальше ноги несут их до самой ограды. Здесь парни решают подождать своего приятеля-камикадзе. Но не успевают отдышаться, как раздается треск и топот, из кустов на страшной скорости (как монорельсовый электропоезд, пояснил Пульхен) выламывается Шаман. Вся троица орлами перемахивает ограду, причем Пульхен, кажется, даже не по дереву.

…Сторож тем временем рассказал анекдот про двух обкурков в ботаническом саду. Сам же и поржал. Затем предложил девушкам посмотреть игуану необычно розового цвета. На их недоумение (там же страшный хищник!) этот раздолбай гоготнул и заявил, что он пошутил. Ну как пошутил, животное по территории действительно шляется. Но, во-первых, койоты вообще довольно трусливые, во-вторых, Лулу уже старая и, в-третьих, совсем ручная. Обожает шоколадные печенья Чоко-пай и когда ей чешут пузо.

В этот момент пришла СМС от Кристи о конце операции. Ани с Хэви-Ритой пообещали взглянуть на гламурную игуану в следующий раз и двинули по домам…

Хэви-Рита (приват): И теперь я думаю – говорить ли мальчишкам про Лулу? Как считаете?

Эльф заглянул в другое окошко. Там Шаман скромно пожинал лавры. Он в подробностях рассказывал, какие заклинания применил к неидентифицированному чудищу. Только оно, чудище, по всей видимости, оказалось заговоренным. Да, на Палоа случается и такое, а что вы думали. Кристи с Пульхеном не возражали. Шаман однозначно был героем дня.

Эльф-бабочка (приват): Да, Хэви-Рита, не стоит их разочаровывать. И напиши, пожалуйста, об этом Ани. Она как раз появилась и, кажется, уже слегка язвит.

Он переключился на общий чат.

Эльф-бабочка: Ладно, Маги, что намерены делать дальше? Время идет, а ни одно задание пока не выполнено.

Ани: Это точно. Понтов много, а толку ноль.

Шаман: где это перо надыбать, ваще не представляю.

Пульхен: и не только перо же.

Хэви-Рита: А знаете, у меня, кажется, появилась мысль.

Шаман: какая еще мысль у тебя может появиться? Колись давай.

Хэви-Рита: Пока не скажу. Но попробую кое-что провернуть. Оставьте перо мне, а сами ищите другие амулеты.

Эльф-бабочка: Ты уверена?

Хэви-Рита: Нет. Но я попытаюсь.

Шаман: ну-ну.

Эльф-бабочка: Что ж, хорошо. Тогда остальным, может быть, поделиться на две группы?

Шаман: оу, точняк! Я с Ани добываю яд, а Кристи с Пульхеном зуб.

Ани: Боюсь, что рядом с таким супер-мачо у меня разовьется комплекс неполноценности. Так что лучше помогу Хэви-Рите.

Хэви-Рита: Спасибо, но мне надо одной.

Ани: Тогда я в паре с кем-нибудь другим. Вон, хоть с Крисом.

Кристи: Я согласен!

Пульхен: а может, со мной?

Шаман: облезешь.

Эльф-бабочка: Toi huna, да будет так. Ани с Крисом ищут акулий зуб. Поль с Вацлавом змеиный яд. Рита орлиное перо. И не тяните, на задание у вас осталось два дня.

– Господин Локки, вам еще что-нибудь нужно? – пробасила госпожа Зильдт по внутренней связи.

– Нет, Гортензия. Спасибо.

– Тогда я пойду домой? – неуверенно спросила она.

– Да-да, конечно. Идите.

Он представил, как она собирает в старомодную сумку причиндалы – пудреницу, помаду, связку ключей-карточек, разноцветные таблетки… В последний раз оглядывается на дверь кабинета, озабоченно сводит густые брови и уходит, тяжело ступая туфлями на низких каблуках. Монолитная, могучая, суровая, с черными усиками и квадратным плоским тазом.

Пискнула, закрываясь, дверь приемной. Сотрудники разошлись еще раньше, так что Алекс остался один.

Домой не хотелось. То есть абсолютно. А это уже край, Алекс, сказал голос внутри. Когда не тянет домой – это задница. Знаю, ответил он устало, знаю. Тоже мне новость. Но голос не сдавался, наскакивал взъерошенным бойцовым петухом. Домой не тянет. И работать тоже. Чего ж тебе хочется, Алекс? Алекс Локки, бывший редактор школьной газеты и непробиваемый левый полузащитник. Любимец факультетских куколок. Подающий надежды аспирант. Принципиальный гедонист, обаятельный бунтарь, интеллектуал, эстет, везунчик… А ныне шеф департамента, глава семьи и добропорядочный налогоплательщик. Чего тебе хочется?

Алекс встал и прошелся по кабинету. Остановился у огромного, во всю стену, окна. Какой вид: сияющая огнями набережная, вода в зеленых, голубых, малиновых бликах, на горизонте светляки пограничных катеров… Нет, нельзя сказать, что жизнь не удалась. Все, в общем, тип-топ. По всем пунктам. Хорошая работа, красивый дом, семья. Кристофер, Наталия. Здоровье, тьфу-тьфу-тьфу… И? – спросил взъерошенный голос. И чего теперь хочется?

Вот пристал, зараза. Да не знаю я. Вот именно – не знаешь, назидательно сказал голос. Твоя беда в том, Алекс, что ты исполнил все мечты.

Он сел за стол и ослабил узел галстука. В левом мониторе висело эссе Эльфа-бабочки. Алекс положил подбородок на сплетенные пальцы и еще раз пробежал глазами текст.

«…Долгие века человечество было озабочено выживанием. Львиную часть времени люди зарабатывали на кусок хлеба и только оставшиеся минуты посвящали тому, что действительно любят. Книгам, семье, друзьям. Саморазвитию, хобби, жизненным удовольствиям. В наше время многое изменилось – технологии облегчили существование, и умереть от голода сейчас не легко. Но социум не дремлет, он регулярно подбрасывает новые способы убить свою жизнь. Потому что государству нужны винтики. Экономике нужны потребители. Обществу нужны члены.

В метро легче всего отдаться потоку, выключив голову. В жизни так же. Карабкаться по социальной лестнице, убиваться на рутинной работе, действовать и выглядеть соответствующе. Среда не отпускает. Общественные ценности не отпускают. Глянец не отпускает ни в какую. Шопинг, корпоративные тусовки, совещания, инфаркты и язвы желудка. Второй дом, третья машина, четвертый телефон и пиджачок от Кавалли, без которого выжить ну совершенно никак. Кредиты. Кредиты. Кредиты. Все то, что, по мнению дауншифтеров, нас разрушает.

Дауншифтеры поняли – человек рожден чтобы радоваться. Чтобы быть счастливым. Если материальные блага и труд на галерах не приносят счастья – ну их нафиг. Заберите вашу карьеру, деньги и цацки и отдайте мою жизнь обратно. Пока еще есть что отдавать. Они говорят – мы не хотим больше участвовать в крысиных бегах, потому что бега не дают главного – радости. Удовлетворенности жизнью. Ведь это очевидно, говорят дауншифтеры. Как вы до сих пор не поняли?..»

Алекс включил коммутатор, но вспомнил, что секретарша ушла. Он сходил в холл и налил из автомата эспрессо. С чашкой в руке вернулся к компьютеру.

«…Здравомыслящие граждане дауншифтеров люто ненавидят. Я тут, понимаешь, встаю в шесть утра и вкалываю целый день как проклятый, для того, чтобы… чтобы это… ну, как бы… ладно, неважно. В общем, пашу. И чувствую себя разбитым, больным и несчастным. А он лежит себе под пальмой, малюет картинки, пишет чего-то в ноутбуке, на гитаре бренькает, и – счастлив, собака! Это же несправедливо?

Под свою ненависть противники дауншифтинга подкладывают мощную теоретическую базу. Говорят про социальную ответственность, поступательное движение прогресса, гражданскую совесть, будущее детей… А кому выполнять нудную, неинтересную работу? – возмущаются здравомыслящие граждане. А нам какое дело, – легкомысленно отвечают дауншифтеры. Кто-то, наверное, должен делать и ее. Возможно, машины. А мы все-таки будем заниматься тем, что любим, а не обеспечивать клеточный обмен.