Женщина посмотрела сына, затем перевела медленный взгляд на Эльфа.

– Ох, здравствуйте. – Встала и протянула руку. – Простите, я что-то задумалась.

– Добрый день, госпожа Кински. – Эльф пожал ее вялую ладонь. – Да вы не беспокойтесь, я ненадолго.

– Пожалуйста, присаживайтесь. – Она оглянулась по сторонам и растерянно застыла. Табурет был единственным сидячим местом.

– Ничего, я постою.

– Да? Хорошо. Прошу меня извинить, я что-то… Знаете, эти головные боли… они так долго не прекращались, и доктор Пресси выписал таблетки, которые… они…

Эльф-бабочка обернулся к Пульхену, сопевшему за спиной.

– Совок и веник есть?

– А?

– Тащи совок и веник.

Парень подергал себя за нижнюю губу, развернулся и утопал.

– Что ж, госпожа Кински, будем считать, что знакомство состоялось. Не стану вас утомлять, отдыхайте.

– Уже уходите? – Она провела рукой по лицу, словно смахивая паутину. – Знаете, вам, наверно, лучше поговорить с отцом Вацлава.

– Думаете? А как его найти?

– Он с нами не живет, но это временно, разумеется… – Она принялась шарить на полке среди коробок, склянок, пакетов и баночек с чем-то белым и засохшим. – Я дам телефон, одну минуту… – Сэдра Кински нашла, наконец, ручку и клочок бумаги и старательно вывела цифры. – Вот, возьмите. Только не говорите, пожалуйста, что номер дала я.

– Хорошо. – Он сунул бумажку в карман. – Тогда до свидания. Приятно было повидаться.

– Что?.. Да, конечно. Мне тоже.

В коридоре Эльф-бабочка столкнулся с Пульхеном. В одной руке тот держал совок, в другой ноутбук.

– Пока, Вацлав. И знаешь, что… – Эльф задержался в проеме двери. – Я бы на твоем месте выкинул эти таблетки.

Он не рассчитывал на реакцию, но Пульхен неожиданно ответил:

– Я тоже так думаю. Точно. – И в закрывающуюся уже дверь добавил: – Спасибо.

– Поль, ты где? – послышался певучий голос мамы. – Odi katoi – иди сюда!

Шаман пригнулся и задом отступил от забора. Удалившись на безопасное расстояние, бросил взгляд на соседский двор. Все в порядке, Таина продолжала развешивать белье. Она привстала на цыпочки, домашнее платье задралось почти до трусиков, под мышками темнели пятна пота. Он с усилием отвел взгляд, сунул руки в карманы, и, насвистывая Боба Марли, поднялся на летнюю веранду.

– Оу, господин Эльф-бабочка! Какими судьбами?

– Привет, Поль. Ехал мимо, решил заглянуть. – На столе перед тьютором стояла чашка с чаем и домашнее угощение – фрукты, джем, кокосовые шарики, жареные бананы в сиропе.

– Ну, классно. – Шаман уселся верхом на стул. – Вы познакомились? Это моя мама Габи Кахоа, мой дядя Дэн Кахоа…

– Да, мы уже немного поговорили. – Эльф-бабочка зачерпнул джем и запил его чаем. У чая был нежный цветочный вкус.

– Он у нас способный, но неусидчивый, – продолжила Габи начатый разговор. – Торопится всегда. Я говорю – тебя что, духи за попу кусают? А он бегом-бегом… Оттого, наверно, и в школе не в порядке? – озабоченно спросила она.

– В школе все супер, – небрежно сказал Шаман. – Остался один зачет и все. Да, господин Эльф-бабочка? – Он подал лицом какой-то знак. Эльф его не понял, поэтому ответил уклончиво: – Ну, в общем, будем надеяться.

– Это хорошо, Поль. В роду Кахоа всегда ценились знания. – Дядя Дэн снял очки с перемотанной скотчем дужкой и стал протирать стекла носовым платком.

– У вас древний род? – Эльф-бабочка откусил кокосовое печенье. Было приятно сидеть в прохладе веранды и неспешно беседовать о том о сем, зная, что дела на сегодня закончены.

– Может быть, самый древний на острове. – Дэн Кахоа водрузил очки на место. – А прадед Поля был верховным шаманом архипелага. Знаете, пользовался у людей огромным уважением.

– Так вот откуда у Поля ник.

– Наш род славится шаманами. Род Матоо, например, известен мореплавателями и рыбаками. Лотама – хорошие охотники и воины. А среди Кахоа много мистиков и хранителей знаний.

– Еще есть dhana, – добавил Шаман со значением. – Черные колдуны…

– Поль! – Габи строго посмотрела на сына. Тот состроил гримасу и умолк.

– Вот как, – сказал Эльф. – Интересно.

– Вам действительно интересно? – спросил Дэн.

– Конечно.

– Дядя пишет об этом книгу, – встрял Шаман. – Правда, пишет-пишет и все никак не допишет.

– А тебе бы все разболтать. – Дэн смущенно улыбнулся. – Я не тороплюсь. Сижу себе потихоньку…

Заскрипела дверь. Эльф-бабочка обернулся.

– Это наша бабушка, – прервал Дэн наступившую тишину. – Бэдо.

– Palimea, – сказал Эльф.

– Palimea, – ответила она после паузы.

Трудно говорить на ходу, но если здороваются, нужно ответить. Нехорошо не отвечать, когда человек желает здоровья. Хотя какое у нее сейчас здоровье, вон как ослабли ноги. Еле ходят. А ведь еще нести сахар и постараться не рассыпать его по дороге. Не спеши, сказала она себе. Маленькими шагами.

Она подошла к столу.

– Можно взять сахар?

– Конечно, Бэдо, – ответил Дэн.

– Давай я принесу тебе в комнату, – предложила Габи.

– Нет, не нужно. Я сама. Донесу сама. – Бэдо протянула к сахарнице ложечку. Не слишком много. Чтобы донести. Она медленно повернулась и пошла обратно.

Не торопись, опять сказала она себе. Успеется. Вот так. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Сегодня руки дрожат меньше, с ложки почти не сыплется. Тобой можно гордиться. Муж гордился бы тобой сегодня. А может, еще будет гордиться. Конечно, будет. Ведь когда-то важные дела закончатся и он вернется. Не оставит же ее одну? Он никогда не оставлял ее. Люди удивлялись, но он всегда заботился о ней. Он войдет в дом, большой и сильный, как Аян, прошагает прямиком в комнату и скажет – ну что, заждалась, моя мышка? А я вот привез тебе… И вытащит что-нибудь из мешка. Как вытаскивал давным-давно ее отец. Когда она была маленькой, всегда ждала его возвращения, и он обязательно что-нибудь привозил – ананас, глиняную игрушку или кусочек сахара. Да, раньше она любила сахар, но с годами стало трудно его разгрызать. Зубы уже не те. А если сосать, почти сразу устает рот. Она стала быстро уставать. Тело, когда-то молодое и гибкое, стало таким непослушным… Осторожнее, здесь порог. Перешагни его не спеша. Вот так. И почти не просыпала. Молодец, он бы гордился тобой. Да, сахар… Потом в лавочках появился дробленый сахар. Целые залежи дробленого сахара, который они называют песком. Он и вправду похож на песок у моря. Вот бы превратить его весь, лежащий на берегу, в сладкий сахар. Можно накормить всех стариков, и все станут довольны. Старикам нужно сладкое, что еще остается им в жизни? Немного сладкого, встретить следующее утро и ждать. Ждать, ждать, ждать…

– Лет двадцать назад дед уплыл на лодке и не вернулся, – сказал Дэн, когда они вышли во двор: Эльф-бабочка засобирался домой, а дядя Шамана вызвался проводить. – Он ни с кем не попрощался, тела так и не нашли… Бэдо до сих пор ждет.

– А сколько ей лет?

– Она говорит, что сто пятьдесят. Но я думаю, не больше ста.

Эльф присвистнул.

– Да, интересная у вас семья.

Они обогнули каменный круг колодца в центре двора. Колодец был в трещинах и черных пятнах плесни, выглядел очень древним, древнее всего на свете. За исключением, может быть, бабушки Бэдо.

– Обычная семья, – пожал плечами Дэн. – Я сижу в антикварном магазине… Хотя какой это магазин, так, сувенирная лавочка для туристов. Сестра мне помогает, Поль учится…

– Кстати об учебе, – вспомнил Эльф. – Мы с ребятами должны выполнить что-то вроде общественно-полезного задания. Нет ли у вас идей, чем можно заняться?

Дэн задумался.

Они прошли мимо старой купальни с черной непрозрачной водой. В ней плавали кувшинки, дальний угол был затянут тиной, на поверхности неподвижно лежала ярко-красная обертка от шоколадки Kit Kat.

– Трудно вот так сразу… – сказал Дэн извиняющимся тоном. – К тому же, я не очень знаю, чем живет нынешняя молодежь. Больше обитаю в прошлом.