– Если ты собираешься все время работать, то мог бы с таким же успехом вернуться в Нью-Йорк.

Очень многие думают, что книги пишутся между делом, в перерывах между рюмками или одним махом после прогулки по равнинам Йоркшира. Очевидно, Джон Рэнсом был одним из этих людей.

– Джон, – сказал я. – Я знаю, что ты переживаешь сейчас ужасное время, но я не понимаю, почему ты ведешь себя так.

– Как?

– Забудем об этом, – предложил я. – Просто постарайся понять, что я вовсе не пренебрегаю тобой лично.

– Поверь мне, – сказал Джон. – Я привык жить среди эгоистичных людей.

Весь остаток дня Джон не разговаривал со мной. Он приготовил себе обед, открыл бутылку вина, съел и выпил все это перед телевизором. Когда «шоу Уолтера Драгонетта» прервали на один день, Джон стал смотреть подряд все программы новостей, когда закончились и они, он переключился на канал Си-эн-эн, а потом – на «Ночную линию». Он прервал просмотр всего на несколько минут, когда закончил есть. Взяв стакан, Джон прошел к телефону, позвонил в Аризону своим родителям и сообщил им об убийстве Эйприл. К этому времени я успел вернуться в столовую, приготовив себе сэндвич, и слышал, как Джон сообщает родителям, что его старый армейский друг, писатель Тим Андерхилл специально «приехал из Нью-Йорка, чтобы помочь мне справиться со всеми делами. Ну, понимаете – отвечать на телефонные звонки, разбираться с прессой, организовывать похороны». Он закончил разговор, пообещав встретить их в аэропорту. После «Ночной линии» Джон выключил телевизор и поднялся наверх.

На следующее утро я вышел из дому, чтобы немного прогуляться до прибытия первых репортеров. Когда я вернулся, Рэнсом выскочил мне навстречу из кухни и спросил, не хочу ли я выпить кофе. Или, может быть, сварить мне яйца? Мы должны позавтракать, прежде чем отправимся к его тестю и сообщим о смерти дочери.

Хочет ли он, чтобы я был рядом, когда он обрушит эту новость на Алана? Конечно, хочет – если только я не предпочту остаться дома и работать. На это он тоже не обидится.

Либо я перестал быть в его глазах таким законченным эгоистом, как вчера, либо Джон решил меня простить.

– Мы можем выйти через заднюю дверь и пролезть через дыру в заборе. Репортеры даже не поймут, что нас нет в доме.

– Есть какие-нибудь новости, которых я не знаю? – поинтересовался я.

– Вчера вечером я звонил домой декану. Он наконец-то понял, что я никак не могу дать гарантии, что все неприятности закончатся к сентябрю. Сказал, что попытается успокоить попечителей и бывших выпускников. Он думает, что надо устроить что-то вроде вотума доверия в мою пользу.

– Значит, о работе ты можешь не волноваться?

– Кажется, да.

* * *

Другое необычное событие этого уик-энда произошло непосредственно перед нашим визитом к Алану Брукнеру. Джон вернулся в кухню, чтобы сообщить мне, что у Алана, похоже, снова один из его «удачных» дней.

– Он делает «кровавую Мэри», значит, он, по крайней мере, в хорошем настроении.

– "Кровавую Мэри"?

– Он делал этот коктейль для нас с Эйприл, когда мы приходили навещать его по воскресеньям.

– Ты сказал ему, зачем тебе надо с ним увидеться?

– Я хочу, чтобы он успел сначала расслабиться.

В этот момент зазвонил звонок, и в дверь забарабанили кулаками.

Едва слышный голос попросил Джона открыть дверь. Журналисты обычно делали это далеко не так вежливо.

– Давай сматываться отсюда, – сказал Джон. – Выгляни в окно, проверь – не обходит ли кто-нибудь вокруг дома.

Едва я прошел под аркой, как зазвонил телефон. Затем в дверь снова дважды ударили кулаком, и тот же голос уже прокричал:

– Полиция, мистер Рэнсом, откройте, пожалуйста, нам необходимо с вами поговорить.

Полицейские заглянули в окна, за одним из которых я увидел лицо детектива Уилера, а за другим – пышные усы детектива Монро.

– Откройте, Андерхилл, – сказал он.

А в это время из автоответчика послышался голос Пола Фонтейна.

– Мистер Рэнсом, мне сообщили, что вы игнорируете просьбы стучащих к вам в дверь полицейских. Не будьте с мистером Андерхиллом плохими мальчиками, впустите в дом добреньких полицейских. В конце концов, каждый полицейский...

Открыв дверь, я быстро кивнул Монро и Уилеру и кинулся к телефону.

– Это Тим Андерхилл, – сказал я в трубку. – Мы подумали, что к нам стучат репортеры. Я только что впустил ваших людей.

– ...Полицейский – ваш друг. Будьте хорошими мальчиками и поговорите с ними, хорошо? – Он повесил трубку, прежде чем я успел что-то ответить.

Кипя от негодования, Джон кинулся из коридора в гостиную. Тыча пальцем в сторону трех темных фигур, он истошно завопил:

– Я хочу, чтобы эти люди убрались отсюда прямо сейчас, слышишь меня? – Он бросился вперед, но неожиданно остановился. – О, простите.

– Ничего, мистер Рэнсом, – сказал Уилер.

Оба детектива прошли в гостиную, но увидев, что Джон не идет к ним навстречу, остановились на полпути. Засунув руки в карманы, Монро окинул долгим изучающим взглядом висящие на стене картины.

– Вы сидели с нами во время допроса, – сказал Джон.

– Я – детектив Уилер, а это – детектив Монро. Монро холодно улыбнулся.

– Кажется, я знаю, что привело вас сюда, – продолжил Джон.

– Лейтенант был несколько удивлен вашими вчерашними замечаниями, – сказал Уилер.

– Я ничего не говорил, – сказал Джон. – Это все он. Если уж быть точным, – он сложил руки на груди поверх живота.

– Может, мы можем присесть? – произнес Уилер.

– Да, конечно, – сказал Джон, направляясь к ближайшему креслу.

Я тоже сел в кресло, а Монро и Уилер – на диван.

– Я должен повидаться с отцом Эйприл, – сказал Джон. – Он до сих пор не знает, что произошло.

– Может, хотите позвонить ему и сказать, что задержитесь? – спросил Уилер.

– Это не имеет значения.

Детектив понимающе кивнул.

– Что ж, как хотите, мистер Рэнсом. – Он открыл блокнот.

Джон ерзал на кресле, как школьник, которому надо выйти во время урока. Уилер и Монро внимательно посмотрели на меня, и Монро снова улыбнулся своей ледяной улыбкой.

– А я думал, что вы остались довольны признаниями Драгонетта.

Рэнсом громко вздохнул и откинулся на спинку дивана.

– В общем, я действительно остался доволен, по крайней мере, тогда, – сказал я.

– И я тоже, – вставил Джон.

– Во время допроса у вас ведь не возникли сомнения в искренности Драгонетта?

– Честно говоря, возникли, – сказал я. – Они были у меня еще до допроса.

Монро посмотрел на меня в упор, а Уилер сказал:

– Может, вы поделитесь с нами этими сомнениями.

– Всеми моими сомнениями?

Он кивнул. Монро посмотрел на меня взглядом, подобным удару.

Я пересказал им все то, что говорил Джону двумя днями раньше. О том, что рассказ Драгонетта о нападении на неизвестного мужчину и на Мангелотти показался мне плохой импровизацией.

– Больше того, думаю, все его признание было смесью правды и вымысла. Он ведь начал говорить об убийстве жены Джона только после того, как услышал по рации о ее смерти.

– Может, вы скажете нам, – сказал Монро, – где слышали эту сказку о Драгонетте и рации.

– Так вот в чем состоит цель вашего визита!

Несколько секунд оба детектива молчали, затем Монро улыбнулся и произнес:

– Мистер Андерхилл, откуда у вас основания для подобных заявлений? Ведь вас не было в машине с Уолтером Драгонеттом.

Джон вопросительно посмотрел на меня. Он все помнил.

– Один из офицеров, ехавших в машине с Драгонеттом рассказал мне, что случилось.

– Это невозможно, – твердо заявил Монро.

– Не могли бы вы сказать мне, кто именно был в машине с Уолтером Драгонеттом, когда по рации пришло сообщение, – попросил Уилер.

– На переднем сиденье находились Пол Фонтейн и полицейский в форме по имени Сонни. Драгонетт в наручниках сидел сзади.