Конор залпом допил пиво и поставил бокал на стойку.

– Я правильно говорю?

– Я как Эллен, – сказал ему Майкл. – Мне нравится слушать как ты говоришь.

Чуть позже Пул тоже пошел к автомату, размышляя над словами Конора. Для него все было примерно так же. В Сингапуре и Бангкоке все было четко и ясно – ему напомнили о Вьетнаме. Но вскоре все переменилось, и теперь Сингапур и Бангкок казались весьма мирными местами, а то, что окружало его сейчас, напоминало Вьетнам. Еще один Элвис преследовал его. В отличие от Конора, Пул не думал, что спят, когда бродил по Садам Тигрового Бальзама и Бугис-стрит, но, возможно, первый момент его истинного пробуждения наступил на шатком мостике рядом с трущобами из картонных коробок. Именно там он начал отказываться от всего, к чему привык.

Майкл опустил в таксофон мелочь и набрал номер жены. Он ожидал услышать автоответчик, но после первого же гудка кто-то поднял трубку.

Тишина.

– Здравствуйте, кто это? – спросил Майкл.

– А это кто? – ответил незнакомый женский голос. Майкл понял, с кем разговаривает.

– Здравствуй, Пэт. Это Майкл. Я хотел бы поговорить с Джуди.

– Я сделаю, что смогу.

– Пожалуйста.

Пул прождал несколько минут, глядя на Конора, который пристально приглядывался к каждому, кто входит в дверь. Сегодня ночью он съедет с квартиры Конора и переберется в отель. Несправедливо лишать товарища личной жизни.

Снова зазвучал мягкий голос Пэт:

– Она не подойдет, Майкл. Извини. Она вообще не хочет говорить с тобой.

– Попробуй еще раз. Пожалуйста.

– Последняя попытка.

На этот раз Джуди подошла к телефону почти сразу.

– Тебе не кажется, что нам надо встретиться и обсудить дела?

– У меня такое впечатление, что нам не о чем говорить.

– Нам много о чем надо поговорить. Или ты хочешь, чтобы это дело целиком и полностью перешло в руки юристов?

– Держись подальше отсюда. Я не хочу тебя видеть. Я не хочу, чтобы ты спал на диване, и я не хочу разговаривать с тобой сейчас.

Все это было игрой – рано или поздно Джуди опять захочет, чтобы все оказалось, как раньше. Сейчас она хочет, чтобы муж страдал. Он не дал ей сделать то, что она будто бы хочет всем сердцем.

– Делай как знаешь, – сказал Майкл, но Джуди уже положила рубку.

Майкл уныло поплелся обратно в бар. Конор оглядел его и сказал:

– Эй, парень, мы с Эллен можем ведь, в принципе, остаться у нее. Мы пользуемся моей квартирой только потому, что Эллен живет в Бетеле, и мне было бы дольше добираться оттуда до работы Ну и еще, честно говоря, потому, что этот Войцак увешал все стены разной ерундой – фотографиями в военной форме, кучами медалей; куда ни посмотришь – везде Войцак, Войцак, Войцак. Постепенно это достает.

Пул извинился и снова вернулся к таксофону. Теперь в баре было уже полно народу, и Майклу был едва слышен металлический голос, объясняющий ему, как пользоваться кредитной карточкой.

На звонок ответил мужчина, спросил его имя и сказал, что сейчас позовет Мэгги. Голос его звучал вполне дружелюбно.

Через несколько секунд Мэгги взяла трубку.

– Очень хорошо, доктор Пул. И как это вы догадались, что я хочу поговорить с вами?

– У меня есть идея, которая, возможно, покажется вам интересной.

– Мне уже интересно.

– Тим Андерхилл не говорил вам о предстоящей поездке в Милуоки?

– Нет, Тим ничего мне не говорил.

– Наверное потому, что пока еще нет полной определенности. Мы собирались наведаться к родителям Виктора Спитални и провести там немного времени, посмотреть, не удастся ли добыть какую-нибудь новую информацию о нем. Может, он присылал открытки или кто-то что-то слышал про него – надежды мало, но стоит попытаться.

– И?

– И я подумал, что, может быть, вы могли бы отправиться с нами. Вы ведь можете опознать Спитални по фотографиям. И вы ведь так или иначе часть того, что происходит. Вы уже имеете отношение к этому делу.

– Когда вы уезжаете?

Майкл сказал, что сегодня собирается заказать билеты на воскресенье и рассчитывает, что поездка займет не больше пары дней.

– Через неделю мы открываем ресторан.

– Это займет не больше одного-двух дней, причем, вполне вероятно, что мы ничего не найдем.

– Тогда зачем же мне ехать?

– Потому что мне бы очень этого хотелось.

– Тогда я еду. Перезвоните мне, сообщите, когда вылетаем. приеду прямо в аэропорт. Там и отдам вам деньги за билет.

Вешая трубку, Майкл улыбался.

Он обернулся и увидел Конора, который стоял теперь лицом лицу с женщиной, которая была, наверное, примерно на дюйм выше его. У женщины были вьющиеся каштановые волосы, одета она была в клетчатую рубашку, длинную жилетку и выцветшие облегающие джинсы. Конор кивнул в сторону Майкла, и женщина обернулась. У нее был высокий лоб, изрезанный глубокими морщинами, четко очерченные брови и лицо, выдававшее ум и силу характера. Она вовсе не походила на то, что ожидал увидеть Майкл.

– Это – тот парень, о котором я тебе рассказывал, – пояснил Конор. – Доктор Пул, известный также как Майкл. А это Эллен.

– Привет, доктор Пул, – Эллен пожала ему руку.

– Надеюсь, вы будете называть меня Майкл. Я тоже много слышал о вас и рад познакомиться

– Пришлось сбежать ненадолго из дома, чтобы повидать своего мальчика, – сказала Эллен.

– Если у вас когда-нибудь будут дети, думаю, вам лучше всего попросить меня быть их врачом.

Когда Майкл протиснулся на одно из мест в последнем ряду в церкви Святого Роберта, служба уже началась. Два первых ряда были заполнены детишками, которые были, должно быть, одноклассниками Стаси. Все они казались выше, старше, чем Стаси, и одновременно более наивными и более светскими. Родители Стаси, Уильям и Мэри, напоминавшие всем, кто видел их впервые, студентов колледжа, сидели в другой стороне церкви вместе с группой родственников. Уильям обернулся и посмотрел на Майкла глазами, полными благодарности. Свет падал через витражи с обеих сторон церкви. Майкл вдруг почувствовал себя здесь призраком, будто бы он постепенно становится невидимым, прямо здесь, посреди залитой светом церкви, где священник произносил какую-то очередную прочувственную банальность о смерти.

По окончании службы он встретился с Тэлботами в дверях церкви. Уильям Тэлбот был мясистым добродушным человеком, нажившим состояние на банковских инвестициях.

– Я рад, что вы пришли, Майкл, – сказал он.

– Мы слышали, что вы собираетесь оставить практику, – в утверждении Мэри Тэлбот звучал, тем не менее, вопрос и, как показалось Майклу, что-то вроде осуждения. В мире Уэстерхолма докторам не полагалось оставлять свой пост, пока они не уйдут на пенсию либо не упадут замертво.

– Да, я думаю об этом, – ответил он Мэри.

– Вы пойдете с нами на кладбище?

Мэри Тэлбот выглядела теперь как-то странно – взволнованной и беспокойной.

– Конечно, – сказал Майкл.

В Уэстерхолме было два кладбища, расположенных в разных концах города. Более старое – Барр Гроув, – где закончили хоронить незадолго до второй мировой войны, и теперь это был холмистый, тенистый, усыпанный листьями кладбищенский дворик с рядами покосившихся плит прошлого столетия. Мемориал Парк, современное, разбитое на четкие прямоугольные сектора кладбище, занимало длинное ровное поле, окруженное со всех сторон лесом, около северного выезда из Уэстерхолма. Оно было аккуратным, очень ухоженным, но не имело ни своего шарма, ни вообще своего характера. На Мемориал Парк не было покосившихся памятников, не было статуй ангелочков, собачек, женщин, рыдающих и рвущих на себе волосы от горя, не было мраморных мавзолеев, свидетельствующих о доходах покоящихся под ними купеческих семейств. Только прямые ряды небольших белых камней и длинные ровные полоски еще не занятой земли.

Место под могилу Стаси Тэлбот было отведено в дальнем уголке уже почти что заполненного сектора. Развороченная земля была покрыта искусственной травой неестественного ядовито-зеленого цвета. Молоденький священник из церкви Святого Роберта лицедействовал, явно получая весьма суетное удовлетворение от сознания собственной элегантности. Школьников видимо сочли еще слишком маленькими для того, чтобы присутствовать на самой процедуре захоронения. Уильям и Мэри Тэлбот стояли с опущенными головами. окруженные родственниками и соседями. Пул знал больше половины этих людей, толпа которых на кладбище казалась почему-то намного больше, чем в церкви. Они были родителями его пациентов, а некоторые из них и его соседями. Но он был здесь только доктором – ни один из этих людей не был ему другом. Джуди была слишком занятой и слишком нервной, чтобы приглашать кого-то к ним в дом, она тайно презирала этих людей и их амбиции. Во время службы Пул заметил, что некоторые из них наблюдают за ним. Невнятный шепоток, несколько взглядов и улыбок.