— Батареи, конечно, могли сесть на морозе, но и сама рация неисправна, — резюмировал Шуханов. — Видимо, починить ее не удастся. — А про себя снова подумал: «Единственная надежда на Прозорова».

Все посматривали в сторону заснеженной поляны. На опушке появились Лепов и Веселов. Они быстро приближались к группе.

— Комково больше не существует! — объявил Лепов. — Сожгла немецкая карательная экспедиция… А летчиков я ругал напрасно. Они молодцы, высадили нас с большой точностью.

— А где жители? — спросил Шуханов.

— Вероятно, одних убили, другие разбрелись.

«Что делать? — недоумевал Шуханов. — Придется устанавливать связь с партизанами через земляков».

Подождали, пока подойдут остальные разведчики. Но и они ничего утешительного не принесли.

Шуханов разволновался: из-за поврежденной рации связаться с Асановым невозможно. Достал из планшетки карту, развернул ее и положил на крышу палатки.

— Запасная явка в шестидесяти километрах отсюда, в сторону линии фронта, — сказал он. — Много шансов натолкнуться на немцев. У кого родные живут близко?

Стали называть города, деревни. Шуханов прикидывал расстояние и несколько раз грустно заключал:

— Далеко, не подойдет.

По этой причине отпал и Порхов, где жили Анины родители и сестры, да и Асанов не советовал — город сильно укреплен. Лепов указал пальцем на надпись: «Масляная гора».

— Предлагаю двигаться к этой деревне. Там у меня много друзей. — Среди них он назвал полевода Чащина. — Отсюда надо уходить. Нас могли заметить.

Алексей рассказал, как породнился с сердечными людьми из Масляной горы. Он — беспризорник, воспитывался в детских домах. Последние годы жил в Пскове, кончал десятилетку. Вместе с ним учился Вася Нестеров из Масляной горы (в его деревне не было средней школы). Сидели они за одной партой и крепко дружили. Летние каникулы проводили у Васиных родителей. (Чудесные люди!) Алексей и Вася окончили Высшее военно-морское училище в Ленинграде, стали офицерами, служили на больших «охотниках» на Балтике. В августе, во время перехода кораблей из Таллина в Кронштадт, Васин катер подорвался на мине. Никто из экипажа не спасся… Лепов не сказал, что в Масляной горе живет Тося Чащина, которая ему очень нравилась. Именно на нее и ее отца он возлагал надежды.

Все поддержали предложение Алексея.

Шуханов согласился идти в Масляную гору. До нее по карте было около семидесяти километров. «Дня за три-четыре доберемся, — подумал командир, — но, учитывая, что двигаться придется лесом, по глубокому снегу, с тяжелыми рюкзаками и оружием, можно еще пару суток прибавить».

Обсудили, как быть с рацией. Большинство высказалось за то, чтобы найти надежное место, завернуть ее в полотно и зарыть. Крепляков и Журов решительно возражали. Они сами понесут. Отберут у фашистов батареи и заставят рацию заговорить.

Шуханов тоже жалел аппарат. Но нести лишние тринадцать килограммов было неразумно. И он приказал разыскать муравейник и спрятать бездействующую рацию.

Как хозяйственник отряда, Журов посоветовал всем запастись и палаткой, и простыней из парашюта.

— Сложите аккуратно и оберните ими рюкзаки, — сказал Миша. — Они сильно набиты, в них больше ничего не поместится. А так мы двух зайцев убьем — замаскируем мешки и будем иметь хорошее полотно.

Никто не возражал против этого предложения. Каждый, кроме того, сделал еще запас портянок и носовых платков.

Рацию спрятали в муравейнике. Остатки парашютов скрутили в тугой узел и тоже спрятали.

— Авось когда-нибудь вернемся в эти лесные края, — сказал Шуханов. — А теперь пора уходить.

Проложили по карте маршрут. Прямая линия от места стоянки до Масляной горы проходила по лесу, в двух местах пересекала проселочные дороги, небольшое озеро, реку, поляны, лес. Населенные пункты оставались в стороне. «Это хорошо, — думал Шуханов. — Не придется петлять, шагая лишние километры».

Растянувшись цепочкой, двинулись в чащу. Лес был старый. Шли между толстенными стволами елей и сосен. Попадались корявые, в два обхвата, березы. Довольно часто пересекали заячьи и лисьи следы, а в одном месте вспугнули сбросившего рога лося. Ломая мелкие деревья, гигант скрылся за лесом. «Значит, война не всю живность уничтожила», — размышлял Шуханов.

— Подстрелить бы! Мяса-то сколько! — с чувством досады заметил Журов, заботившийся о продовольственных запасах.

Тоскливо и однообразно скрипело где-то сухое дерево. Неутомимый труженик — дятел выбивал из дупла личинку. Вдали надрывно кричала какая-то птица…

В рыхлом снегу лыжи глубоко оседали, идти приходилось медленно. То и дело попадались занесенные снегом кусты, цеплявшиеся за лыжи. Люди утомились — все тяжело дышали и еле-еле переставляли ноги.

Приходилось часто делать привалы. В первый день прошли около десяти километров. Как только стало темнеть, остановились на ночлег. Среди большого лесного выруба оказался полуразрушенный сарай с трухлявым сеном. Шуханов посмотрел на карту: совсем близко обозначена маленькая деревенька с редким названием Овалино. Туда он послал разведку.

А на следующий день стряслась беда.

Отряд отдыхал. Шуханов и Бертенев сидели на слежавшемся сене. У самого входа в сарай горел костер. На рогульках в котелках кипятился чай. На жердочках сохли портянки.

— Внимание! Кто-то идет! — приглушенно сказал стоявший в секрете Поликарпов.

Из-за деревьев Лепов вел неизвестного человека.

— Кто такой? — спросил Шуханов.

— Из местного колхоза я. Тут поблизости, рукой подать, — проговорил неизвестный. Потрепанная заячья ушанка совсем закрывала глаза. В губах — потухшая цигарка-самокрутка. Человек плакался, что в деревне паршивые полицаи безобразничают, к женщинам пристают, мужиков обижают. И невнятно добавлял: — Гадов всего-то пятнадцать, сообча можно быстро их на тот свет спровадить.

Шуханов пристально смотрел на мужичишку. Почему-то тот не внушал доверия. «Зачем Лепов привел его? — думал командир. — Неразумно, рискованно поступил. Придется серьезно предупредить».

— Откуда вы знаете, кто мы? — спросил он у подозрительного незнакомца.

— Своих за тыщу верст видим, любезный человек. Партизаны — сразу понятно.

— Подождите у дерева.

Когда человек отошел, Лепов сказал:

— Я пробрался в деревню: он правду говорит.

— Весьма возможно, — сердито произнес Шуханов. — Не следовало тащить его сюда… Проверим еще раз. Передай ему, чтобы возвращался домой.

Лепов побежал выполнять приказание, и вскоре человек, назвавшийся колхозником, заковылял между деревьями.

Шуханов вошел в сарай.

— Придется и нам подаваться в лес и там ждать наступления темноты, — сказал он ребятам. — Если это провокатор, то ночью его соучастники постараются незамеченными подойти к сараю и без лишнего шума расправиться с нами. Поэтому часть людей мы оставим в засаде.

Лепов все же верил, что человек не врет, и старался убедить в этом Шуханова. Он своими глазами видел в деревне полицаев и не понимал, почему командир недоволен.

Договорились проникнуть в деревню ночью и напасть на врага внезапно. В деревню с семью бойцами пойдут Шуханов и Бертенев, а Лепов с остальными будет в резерве…

Ночь выдалась светлая, морозная. Яркая луна словно издевалась над небольшой группой людей, мечтавших о свирепом снежном урагане и кромешной темноте. «Но ничего не поделаешь, может, это и к лучшему?» — успокаивал себя Шуханов. Шагавший рядом Журов показал рукой на занесенные снегом неубранные суслоны ржи и прошептал:

— Вроде люди там — не засада ли?

— Ложись! — приказал Шуханов, а сам стал всматриваться в заснеженные суслоны.

Внезапно оттуда защелкали выстрелы. «Видно, навел банду леповский неизвестный». Шуханов мысленно выругал разведчиков, да и себя.

Выстрелы резанули и от сараев.

— Сдавайтесь! Мы сохраним вам жизнь! Хлеба дадим! — донеслись до Шуханова хриплые голоса.

— А черта не хочешь? — ответил Лепов и крикнул: — За мной, вперед!