— Народ упорный, трудолюбивый, любознательный. Юноши будут строить корабли, создавать новый большой Советский Военно-Морской Флот! Им плыть дальше! — Верил адмирал в молодое поколение, верил в комсомол; говорил, что отличные из них выйдут мореходы.

Дыбенко радовали первые успехи Красного флота и его шефов — комсомольцев, о которых с таким молодым задором говорил адмирал Максимов… Павел поделился впечатлением о прочитанной в газете заметке, сообщавшей о походе кораблей Балтийского флота — крейсера «Аврора» и учебного судна «Комсомолец» — с курсантами командного, инженерного и военно-морского подготовительного училищ по маршруту Кронштадт — Берген — Архангельск — Тронхейм — Кронштадт. Во время стоянки в Бергене в гостях у советских моряков побывали представители общественных организаций и офицеры норвежского флота. В заметке также говорилось, что по поручению ВЦИК СССР Александра Михайловна Коллонтай вручила орден Красного Знамени курсантам-комсомольцам высшего морского училища, проявившим отвагу и героизм во время взрыва в форту Павел.

— Знаю о том подвиге, — сказал Андрей Семенович.

Случилось это в жаркий июньский вечер 1923 года…

Крейсер «Аврора» с курсантами на борту встал на якорь. Вскоре сигнальщик заметил в районе форта Павел подозрительный дымок. Прозвучал сигнал боцманской дудки: «Дежурным гребцам — в шлюпку!» Начальник практики Владимир Владимирович Гедле, мгновенно оценив опасность, решил послать только добровольцев. Ими были комсомольцы Константин Сокольский, Владимир Полещук, Геральд Альтман, Моисей Ушерович, Федор Сидельников, Николай Моралев, Алексей Евсеев и Константин Казаков. С ними отправился и Гедле. Уже на подступах к форту он точно определил — пожар в районе склада старых мин, медлить нельзя; взрыв может последовать в любую минуту, и тогда будет разрушен форт, пострадают стоявшие поблизости корабли. Курсанты, спрыгнув на берег, приступили к решительным действиям. Горящую мину удалось оттащить от склада, отнести к воде, где она и взорвалась. Форт и корабли были спасены, но четверо героев — Гедле, Альтман, Ушерович и Казаков погибли, остальные получили тяжелые ранения и контузии.

— Герои, подлинные герои! — восхищался адмирал. — Действовали в лучших традициях русского флота: «Сам погибай, а товарища выручай».

Каждая встреча со старыми балтийцами и питерцами радовала Дыбенко. Какой восторг вызывало появление в кабинете Павлова!

— Дорогой Сергей Дмитриевич! Товарищ мичман! Как давно мы не виделись, но о твоих геройских делах кое-что знаю от Блюхера и Постышева. И за что получил ордена, мне известно…

В 1923 году Павлов окончил академические курсы высшего начсостава РККА. Недолго командовал 1-й Туркестанской стрелковой дивизией. Теперь он инспектор военно-учебных заведений Красной Армии…

— Научились мы воевать, Сергей Дмитриевич?

— Выходит, так, Павел Ефимович…

Дыбенко и Павлов служили в Наркомате обороны под руководством Михаила Васильевича Фрунзе.

…Мужало и крепло Советское государство, совершенствовались Вооруженные Силы. По долгу службы начальник Артиллерийского управления РККА Дыбенко участвовал в разработке первой шестилетней программы военного судостроения, которую утвердил Совет Труда и Обороны 26 ноября 1926 года. Предусматривалось построить 12 подводных лодок, 18 сторожевых кораблей и 36 торпедных катеров. Оснащалась новой техникой и Красная Армия. Дыбенко часто выезжал на заводы, следил за выполнением важных заказов РККА и присутствовал на полигонах при испытаниях новых образцов оружия…

В январе 1927 года, в третью годовщину со дня кончины Владимира Ильича Ленина, Дыбенко опубликовал в бюллетене отдела печати ПУ РККА статью под названием «Великий стратег Красной Армии».

В ней говорилось:

«…Вдохнув лозунги и призывы Ильича, шла на приступ в октябре Красная гвардия, с этими лозунгами и призывами шла умирать и побеждать Красная Армия. Красная Армия, оставаясь верной до конца заветам Ильича, победила, очистив необъятные равнины СССР от своих вековых врагов.

…Ильич умел вести армию в бой во имя победы рабочих и крестьян… под его непосредственным руководством Красная Армия быстро расправилась со своими врагами. Он… сумел быстро дать указания, как перестроить ее ряды после побед, как готовить ее к новым решительным битвам, как обучить и воспитывать в момент передышки. В 1921 году Ильич призывает крепить дисциплину, спайку с рабочими и крестьянами, повышать военные и политические знания, изживать все организационные недостатки военного времени.

Еще в 1921 году он указал на необходимость перехода к единоначалию и строительству армии на территориальных началах. Это его новый стратегический план.

…Вождь многомиллионной победной пролетарской армии ушел в могилу, оплакиваемый всеми угнетенными, оставив свои заветы как путь к конечной победе. Армия, победившая под его непосредственным руководством, в борьбе будущего пойдет к новым победам».

Более трех лет работал Дыбенко в Наркомате по военным и морским делам, выполнял ответственные поручения, связанные с обороноспособностью страны. Он активно работал во многих комитетах, комиссиях, подкомиссиях, в Химическом комитете Реввоенсовета, Бюджетной комиссии ЦИК СССР, Высшей аттестационной комиссии, Мобилизационном комитете…

Но Дыбенко тянуло в войска. При каждом докладе наркому напоминал о рапорте, который он давно подал.

Только в конце 1928 года Ворошилов удовлетворил просьбу Дыбенко.

— Легкой жизни не обещаю, — сказал Климент Ефремович. — Впрочем, знаю, ты ее никогда не искал.

20 октября 1928 года Дыбенко стал командующим Среднеазиатским военным округом.

Дыбенко понравился шофер, красноармеец Борис Грендо[23], подвижный, внимательный, машину знает отлично. Сразу Борис стал знакомить командующего с Ташкентом, даже отвез на старый базар. Попали они в «торговый день». Все вокруг запружено: разноязычные людские толпы, всадники на конях, осликах, верблюдах; повозки, арбы, телеги… Побывали за городом, где летом жили семьи военнослужащих, спасаясь в тени деревьев от знойного южного солнца. Имелся там домик для командующего. Когда, усталые, разомлевшие от невыносимой жары, вернулись в город, Дыбенко попросил шофера остановиться около парикмахерской. Вскоре вышел наголо выбритый. «Чтобы жарко не было», — сказал удивленному Грендо.

…Среднеазиатский военный округ раскинут на сотни и сотни километров. Пять союзных республик! Обстановка там неспокойная. Шла необъявленная война, лилась кровь. Басмачи, «хищники пустыни», не сложили оружия. Хотя еще в 1922 году основные их силы были разбиты Красной Армией, отдельные и довольно крупные банды, поддерживаемые иностранными разведками и штабами, продолжали бесчинствовать, они терроризировали и грабили население, угоняли скот, сжигали посевы, отравляли колодцы. Совершив разбойничий набег, бандиты скрывались на резвых скакунах за горные хребты, в бескрайние степи и песчаные пустыни…

На столе у командующего военным округом куча документов о злодеяниях «хищников пустыни», длинный список главарей бандитских шаек. «В Каракулинской долине банды выжгли более 600 гектаров зерновых, — читал Дыбенко. — Огромные площади уничтожены в Локае… Басмачи, руководимые Берды-Дотхо, сожгли 250 кибиток, зарубили 238 жителей, в том числе 56 женщин и 106 подростков… Озверело действуют отряды Фазуиля Максумы, Шалтай-батыра, Джунаид-хана, Ибрагим-бека…»

«Это о них и рассказывал Федько», подумал Дыбенко. Ивана Федоровича он встретил в Москве перед отъездом в Ташкент. Федько с апреля 1924 года по ноябрь 1925-го служил в Среднеазиатском военном округе, командовал 13-м стрелковым корпусом, вел упорную борьбу с басмачами, действовавшими на территории Бухары.

Иван Федорович говорил, что особенно нагло вели себя отряды, руководимые Ибрагим-беком. Потрепанные Красной Армией в 1923 году, их остатки укрылись на левом берегу Вахша. После небольшого перерыва они собрали силы и снова начали совершать набеги на кишлаки и селения. В январе 1925 года Ибрагим-бек заслал в район Гиссара 500 джигитов, поручив им подготовить совещание курбашей. Там их и накрыли бойцы 3-й кавбригады нашего корпуса.