— Сейчас посмотрим, - Смирнов отпер дверь – в коридор, который вёл к камерам и дальше к складу. В дальнем конце его что-то тускло светилось. - Это ещё что такое?

— Лейтенант, стойте! - посоветовал Николаев. Он почувствовал. Почувствовал, как изменился вес бластера – и захотелось удариться головой о стену. До этого момента оставалась пусть маленькая, но надежда, что...

Из дальнего конца коридора донеслось гудение и явственно различимый вой.

— Назад! - Николаев схватил его за руку. - Заприте скорее, нужно выбираться отсюда!

Дальняя стена коридора вся засветилась серебристым сиянием. Смирнов стоял и смотрел, как зачарованный.

— Лейтенант! - Николаев энергично потряс его за плечо. - Посмотрите!

Смирнов посмотрел и оторопел. Вместо китайской игрушки, у Николаева в руке было странное, но, несомненно, оружие.

— Откуда у вас это? - поинтересовался Смирнов.

— Это он же. Я ведь рассказывал. Лейтенант, если жизнь дорога, закройте дверь! Нужно уходить!

Смирнов так и стоял. Николаев поднял свой бластер и выстрелил туда, в серебристое свечение. Там что-то вспыхнуло, словно загорелся магний или замкнуло проводку – и это, похоже, окончательно привело лейтенанта в чувство. Николаев потянул его за руку и вытащил в коридор. Два поворота ключа – дверь заперта.

— Дверь деревянная, - Николаев схватил рюкзак и надел на спину. - Это их не задержит. Если хотите жить, достаньте оружие. И...

Смирнову показалось, что Николаев собирается убить его из этой непонятной штуковины, которая только что выстрелила ослепительным белым лучом. Николаев отпрыгнул, присел, и нажал на спусковой крючок. Смирнов едва не ослеп от вспышки – луч прошёл совсем рядом.

Глухой удар. Рядом со Смирновым на пол упало нечто, чему и слова-то не найти – вроде две руки, две ноги, но все покрыты шипами, и голова совершенно нечеловеческая – фасетчатые глаза, многозубая пасть. Пахло от него странно – чем-то неживым. Машинным маслом, что ли.

Смирнов достал свой «Макаров», Николаев пинком распахнул входную дверь и снова выстрелил. И снова на пол свалилось такое же страшилище. Смирнов смотрел на эту небывальщину, и по его лицу видно – считает, что это снится, или мерещится.

Дверь, ведущую в коридор, выломали с пары ударов. И тут Смирнов пришёл в себя. Николаев, который третьим выстрелом уложил ещё одно чудище, бежавшее к отделению милиции от ограды, понял, что не успеет – в комнату сквозь руины двери выбралось сразу двое таких чудищ – посмотрели на Смирнова и издали долгий, похожий на змеиный, шип. Этот шип и спас лейтенанта. Он поднял «Макаров» и грохот выстрелов заставил вздрогнуть оставшиеся целыми стёкла.

Двое чудищ не просто упали мёртвыми – они разлетелись на куски, как будто Смирнов стрелял разрывными, или палил в упор из дробовика. Из коридора уже спешили новые, Смирнов свободной рукой полез за запасной обоймой – и открыл огонь, машинально считая выпущенные пули.

Пистолет бодро выпустил очередь – все, кто бежали к дверному проёму, кто развалился на части, кто взорвался кровавым туманом. Николаев схватил Смирнова за руку.

— Отходим, лейтенант! - крикнул он. - Их будет много! Очень много!

Они отступали спиной к спине – лейтенанту всё мерещилось движение там, в коридоре, но больше пока никто не выбегал. Николаев два раза выстрелил – позади два раза вспыхнуло, словно делали фото – и вот они уже вышли за пределы ограды.

— Лейтенант, - Николаев смотрел на Смирнова, а тот выщелкнул обойму, и с обалдевшим видом смотрел то на неё, то на «Макаров». - Лейтенант, у нас мало времени! Вы сильно огорчитесь, если я снесу этот дом?

— А? - лейтенант помотал головой. - Нет. Если вы...

— Тогда отойдите, - в руке у Николаев появился диск – музыкальный, или видео, Смирнов не сразу понял. Николаев взял диск между большим и указательным пальцем, вытянул руку, направляя диск на дом, и резко повернул диск, указывая пальцами в сторону дома.

По дому словно ударили огромной дубиной – треск, грохот, искры и скрежет, и дом лёг грудой обломков.

— Это не все, - Николаев спрятал диск. - Лейтенант! Это не все, я говорю! Будут ещё, нужно спасать людей! Что вы там увидели в пистолете?

Смирнов молча показал. Обойма была полна, пули светились ярко-белым светом.

— В обойме восемь патронов, - Смирнов явно не верил тому, что видит. - И «Макаров» не умеет стрелять очередями. Я выпустил восемнадцать пуль, а обойма всё равно полная.

— Добро пожаловать в клуб, - Николаев не улыбался. - Теперь вы мне верите?

— Да, - Смирнов ответил не сразу. - Что происходит?

— Конец света, лейтенант, - Николаев поправил шапку. - Пока мы беседуем, жителей Гороховки могут жрать эти твари. Вы хотите спасти хоть кого-нибудь?

— Да, - лейтенант вставил обойму и передёрнул затвор. - Разумеется.

— Тогда скажите вот что: в каком здании можно укрыть всех жителей?

— В клубе, - сразу же ответил лейтенант, глядя на руины отделения милиции. - Третий дом от нас по правую руку.

— Там можно забрать окна ставнями? Нам придётся отбиваться, нужно, чтобы они не сумели пролезть внутрь.

— Там решётки на окнах, ставни тоже есть.

— Замечательно! Идёмте, нужно проверить клуб. У нас минут пятнадцать, не больше. Потом они снова попрут, и я уже не знаю, откуда.

- - -

Лейтенант не ошибся, кругом были решётки. И двери толстые, и вообще дом крепкий, срублен на совесть. И числа тридцать шесть нигде не было на виду.

— Отлично, - Николаев вытер лоб рукавицей. - Нужно привести сюда всех жителей. Как угодно, но привести сюда. Времени мало, поверьте на слово.

Жители шли не то чтобы радостно, но слушались. Николаев не слышал, что именно говорил им Смирнов, но люди одевались, пусть и не слишком быстро, и шли в сторону клуба. Сам Николаев ходил вокруг, осматривая окрестности в бинокль. Оптический прицел бластера удобнее, но неизвестно, как на это отреагируют местные жители.

Чудища появились внезапно. Возникли двумя большими группами на обоих концах главной и единственной улицы – и помчались в сторону людей. И случилось то, чего Николаев опасался больше всего – паника. Визг, крики – люди, едва заметив, кто именно бежит по улице, начинали метаться, искать укрытия.

— В клуб! - крикнул Николаев, открывая огонь. - Все в клуб! Быстро!

Человек десять уже были в клубе; оставалось ещё двадцать на улице, и ещё три дома они не успели обойти. Только бы там сидели и не высовывались!

Со стороны Николаева бежало восемь чудищ. Две коротких очереди из бластера уложили их наповал. Использовать диск Николаев боялся: опыта никакого, а дом снёс тем же движением, которое подсмотрел у Марии. И некогда экспериментировать. Хорошо, что они не стреляют, мелькнула мысль. С другой стороны улицы доносилась стрельба – не только сухие щелчки «Макарова», но и, к удивлению Николаева, гулкие раскаты – кто-то стрелял из ружья. Николаев дал увеличение – мешали мечущиеся люди, но разглядел, что со стороны лейтенанта чудищ куда больше восьми. Удалось направить всех, кто бегал и кричал рядом с ним, в клуб. В клубе тоже нашлись не поддавшиеся страху – они провожали вновь прибывших внутрь. Николаев отбежал в сторону и посмотрел в прицел бластера.

Лейтенанту приходилось туго. Николаев проверил, что со своей стороны никого пока нет, и дал увеличение на прицел – лейтенант отстреливался практически в упор, при этом одной рукой тащил за собой истошно кричащую и дёргающуюся молодую женщину. Одно из чудищ бросилось, увернулось от пуль...

Николаев открыл огонь. Опасно было стрелять, мог попасть в людей, но видел – Смирнов сам может не устоять.

Кто-то вновь выстрелил из ружья, и последнее живое чудище, в момент лишившись головы, рухнуло совсем рядом с лейтенантом.

Николаев посмотрел сквозь прицел, что никого пока нет ни с одной стороны, и помог завести – по сути, втолкнуть – остававшихся на улице людей в клуб.

Минут через пять лейтенант подошёл к клубу. Вместе с ним шёл колоритный бородатый дед с ружьём – чем-то похожий на Петровича – и ещё семеро, включая ту самую женщину. Она ещё рыдала, но уже шла, куда укажут, и не дёргалась.