Дарья кивнула.

— Я не сразу поверила, что умерла, - Мария отпила чая. - А когда поверила, мечтала найти эту сволочь, что сидела в тракторе. Где угодно, на том свете, на этом. И точно так же переехать, чтобы кишки так же наружу полезли во все стороны. Хотя я сама была дура, сама поскользнулась, потому что не смотрела, куда иду. Я сказала себе тогда, что никогда его не прощу.

Дарья опустила голову.

— Теперь не знаю, - Мария отпила ещё. - Теперь, наверное, я бы его простила. У него, поди, семья была, или есть, не знаю. Если бы он так же погано умер, я бы всё равно там не ожила.

— Попробуй, - тихо предложила Дарья, взяв её за руки. - Попробуй прямо сейчас.

— Я не знаю, кто ты, - Мария посмотрела вверх. - Не знаю, что потом с тобой было. Но если от этого тебе может стать лучше, я тебя прощаю. И прости меня за то, что я желала тебе смерти. Глупая была.

Её губы задрожали. Дарья метнула взгляд в Николаева. Тот кивнул и тихонько покинул кухню, осторожно прикрыв за собой дверь. Он успел услышать, как плачет Мария, и от этого, если честно, самому становилось почти невыносимо.

Он вспомнил лицо шофёра – точнее, оба лица. И того, кто вёл ту злосчастную машину, и водителя «КамАЗа». Наверное, я тоже могу простить обоих, подумал Николаев. Вот только смогу ли сказать так, чтобы сам поверил. Слишком мало прощал, это точно. Вроде и не держал никогда обиду, а вот по-настоящему тоже не прощал.

Он понял, что сидит у себя в комнате, прижав ладони к лицу, а Дарья сидит на полу, перед ним.

— Она спит, - шепнула Дарья. - Ушла к себе, и заснула. Может, и вам тоже поспать немного? Хотите, я тут посижу?

— Нет, не засну, - помотал головой Николаев. - Можно просто посидеть. Там, на кухне. Поговорить о чём-нибудь приятном. А можно кино включить, тихонько.

Дарья оживилась.

— Давайте! Я сейчас чаю свежего сделаю, да? И посижу с вами. Что вы так смотрите?

— Знаю тебя только сутки, - Николаев сам не ожидал, что сумеет сказать, - а кажется, что знаю всю жизнь.

Дарья рассмеялась.

— Может, на самом деле знаете всю жизнь! Вы тоже пробовали, да?

— Что, прости?

— Пробовали простить того шофёра. Из-за которого вас... из-за которого вы здесь.

— Не пробовал. Не могу пока.

— Только не бойтесь! - Дарья взяла его за руку. - Над этим у нас никто не посмеётся. Честно-честно! Скажете, как только поймёте, ладно? Даже если там об этом не узнают, вам станет легче. Ну всё, идёмте! Давайте, давайте! Я не дам вам грустить!

- - -

Фильм – «Бриллиантовая рука» – уже заканчивался, шли последние титры, когда дверь гостиной отворилась. Там стояла Мария, в халате. Задумчивая.

— Мне снилось, - она обвела взглядом остальных. - Сейчас снилось, как мы с мамой и папой на море ездили. Наверное, я никогда не была такой счастливой, как в то лето.

Дарья улыбнулась.

Мария молча подошла к дивану, уселась на пол и положила голову Дарье на колени. Так и сидели, долго-долго.

На песчаную косу – где дядя Гоша и Петрович уже вовсю готовили шашлык – Николаев с девушками прибыли первыми.

— А вот наши красавицы! - дядя Гоша обнял девушек. Во хватка! - Сергей, стало лучше? Вижу, что лучше!

— Дядя Гоша, вам помочь?

— Петрович помогает, - пояснил дядя Гоша. - Вы пока салатом займитесь, зеленью. Всё вон там, в палатке.

— Сорок лет здесь! - поразился Николаев, помогая Марии вымыть зелень. - Никогда бы не поверил.

— Сорок пять, - поправила Дарья. - Мы пять лет ищем одиннадцатого. Простите! - но Николаев улыбнулся и кивнул – всё в порядке. - Знаете, много людей встречали. Но они все такие странные были. Не верили. Ни во что. То убить кого-то из нас хотели, то ещё что-нибудь. Мы уже и надеяться перестали...

— Ты не переставала, - возразила Мария. - И дядя Гоша не переставал. Говорил: нам спешить некуда. Если нужно, чтобы нас стало двенадцать, будет двенадцать.

— Так и не понял, почему двенадцать, - признался Николаев. - Фёдор дал мне книжку, а я так и не прочитал.

— Ой, это он пусть сам объясняет, - помотала Дарья головой. - Я опять напутаю. Что-то с зеркалами, ну, вы сами видели. Когда остаётся несколько минут до сброса, если в комнате есть несколько зеркал, больших, там начинает что-то вместо отражения появляться. Федя говорит, кому-то за рубежом удалось собрать компанию из двенадцати человек, и тогда зеркала стали проходом. И эти люди ушли туда, и уже не возвращались после сброса.

— Вернулись туда... откуда мы все сюда пришли? - Николаеву самому страх как не хотелось говорить что-либо вроде « в мир живых». Тут тоже живые!

Дарья покивала.

— Никто точно не знает. Но Федя верит. И я верю. Это... знаете, как будто испытание. Если сумеем собрать двенадцать, и не перессоримся, и будем помогать себе и остальным... тогда вернёмся.

— Вернёмся или умрём насовсем, - хмуро поправила Мария. - Да ладно! Я тоже хочу, чтобы стало двенадцать. И уйду, со всеми, и плевать, что там точно будет. Уже не боюсь.

— О, вот они где! - голос Жоры.

Мария закатила глаза.

— Если он до меня дотронется, я не знаю, что с ним сделаю! - пояснила на словах и вручила нож Николаеву. - Давай, нарезай. А то руки будут чесаться.

— Мария, любовь моя! - Жора появился у входа в палатку – тент – держа в руке букет роз. - Я свинья. Такая, знаешь, большая и толстая. Прости меня, пожалуйста, я так больше не буду! - может, он и кривлялся, но взгляд его был умоляющим.

— Прощаю, - ответила Мария величественно, - но чтобы не лез больше под юбку, и вообще.

— Слушаюсь, моя королева! - и Жора опустился на колено.

Мария молча обняла его, шепнула, чтобы остальные услышали, «свободен!» и потрепала по щеке. Жора поднялся, изобразил средневековый поклон (при его габаритах это выглядело комично), и удалился.

Мария стояла, держа в руке букет, и смотрела Жоре вслед. Затем решительно повернулась к Николаеву.

— Дай сюда, - потребовала, указывая на нож. - Серёжа, мы тут сами справимся, - пояснила она. - Там Жора и дядя Саша что-то привезли. Помоги разгрузить, пожалуйста.

Николаев вышел из палатки, улыбаясь, и успел ещё услышать взрыв счастливого смеха за своей спиной. Отчего-то не было сомнения, что именно счастливого.

Кошка, которую он привёз с собой, как в тот раз – в кармане – выпрыгнула и решила посидеть в палатке. Точно, любит послушать.

- - -

Дядей Сашей оказался тот высокий тощий человек, который говорил с Валерием и Степаном. В миру дядю Сашу звали Александром Евгеньевичем Смолиным, и был он сантехником. Похоже, оттуда же сантехник, откуда я таксист, подумал Николаев, подходя к их компании.

Александр оказался, против первого впечатления, вполне общительным и, как и все, обрадовался, когда узнал, что Николаев – шофёр. А привезли они музыкальную аппаратуру. Усилитель, колонки, ну и генератор – где на берегу брать электричество?

— Если ты «Газель» водить умеешь, у меня на примете есть грузовичок, - пояснил дядя Саша. - Тогда точно не пропадём. А то столько всего приходится возить, а не на кем. А с посторонними не всегда хочется связываться.

Выяснилось, что Степан, который окончил прежние свои земные дни коммивояжером (может, поэтому Мария высказывалась о нём с ноткой презрения в голосе), неплохо играет на гитаре и клавишных. Привёз с собой клавиатуру, она же синтезатор – в общем, стало понятно, что музыка будет. Дядя Саша по большому секрету сообщил, что у Курчатовой красивый голос.

Все остальные подъехали в течение пяти минут после того, как Валерий, Степан и дядя Саша с Николаевым закончили всё монтировать. Георгий Платонович всем налил, и велел Дарье встать слева от себя, а Николаеву – справа.

— Друзья! - дядя Гоша поднял первый тост. - У нас два прекрасных повода собраться здесь сегодня. Они оба прекрасные, поэтому выпьем сразу за оба. За то, что мы встретились с Сергеем, - он обнял того за плечо, - и за день рождения нашей дорогой Даши! - осторожно обнял и её.