― Тебе очень больно? — спросил Максимус без лишних предисловий.

― Если предлагаешь обезболить, то я «за».

― Хорошо, — шепнул Максимус и сам взялся за наполнение шприца.

― Я не буду у тебя опять все спрашивать, ты ведь и так помнишь, что мне нужно знать, — сказал он.

Сэт кивнул и тут же скривился от боли.

― Голова болит, тошнит, слабость, боль в груди, — перечислял Сэт с закрытыми глазами, пытаясь прислушаться к собственному телу. — Пальцы ног и рук шевелятся. Я в норме!

Сэт открыл глаза и посмотрел на друга.

Хирург тяжело вздохнул и ввел через капельницу морфин.

― Спасибо, — прошептал Сэт, зная, что скоро вся боль стихнет.

Максимус долго смотрел на него, а затем сказал.

― Что ты себе думаешь? Эта пятая клиническая смерть!

Сэт закрыл глаза.

― Я боюсь, что когда-нибудь твое сердце не отзовется на мои старания.

― Прости.

― Причем здесь «прости»? Я просто прошу тебя быть осторожнее. Ты ведь совсем безрассуден, поэтому что-то постоянно происходит.

Сэт закрыл глаза, а потом несмело прошептал:

― Что было со мной?

Максимус растерянно посмотрел на друга, этот вопрос он слышал впервые от Сэта за долгие годы практики и совсем не знал, что именно он должен ответить.

― Что со мной произошло? — спросил Сэт настойчивей.

Он открыл глаза и смотрел другу прямо в лицо, не давая возможности спрятаться от взгляда.

― Твоя опухоль увеличилась и вызвала кому, — прошептал тихо врач, — затем…

― Не то! Совсем не то! Что было потом?

― Ты пришел в себя.

― Еще позже!!!

― У тебя остановилось сердце, — испуганно ответил Максимус.

― И все? — настороженно ответил Сэт, будто от него пытались что-то скрыть.

― Все.

― И ты мне не врешь?!

― Нет, конечно. Зачем мне это?

Сэт закрыл глаза и попытался расслабиться, будто отгонял от себя что-то.

― Почему ты спрашиваешь?

― Просто… Долго я был мертв?

― Почти три минуты, но это не должно было… Сэт, что произошло?

― Нет, не важно, это наверно из-за комы…

― Что не важно!?! Отвечай немедленно!

Максимус схватил друга за больничную майку и тряханул что было сил, не церемонясь с ним ни на мгновение.

― Ты должен мне все говорить! Ты же это знаешь!

― Ага, — прошептал Сэт, — но я не уверен, что что-то произошло. Просто мне кажется что я забыл что-то важное…

― Что именно ты чувствуешь? — спросил врач, присев на постель пациента.

― Я помню, как говорил с Наташей, помню как начал отключаться, а потом…

― Что потом?

― Я был не здесь. Я был в другом месте, я сделал что-то важное там, но… Я не могу вспомнить.

― А потом ты очнулся?

Сэт кивнул.

― Расслабься, — прошептал Максимус, — скорее всего твой мозг просто выдавал тебе галлюцинацию из-за нехватки кислорода.

― Я был без сознания, какая галлюцинация?! Ты что издеваешься!?

― Извини, — прошептал врач, — но и ты меня пойми, твой мозг, как сломавшийся процессор у компьютера, он постоянно делает ошибки, и это вполне могла быть одной из них, понимаешь?

Сэт кивнул.

― Я сразу так и подумал, но мне почему-то кажется, что это безумно важно, будто я совершил преступление, будто разрушил что-то важное в своей жизни, будто отверг что-то более значимое, чем мне казалось.

― Сэт…

― Я понял, — шепнул он обреченно. — Это просто временное помешательство. Я не буду о нем думать, и все наверняка пройдет.

― Ты уверен, что тебе не нужна помощь психиатра или хотя бы психолога?

― Ты не веришь мне?

― Верю, но…

― Ты не веришь в меня?

― Перестань спрашивать такие глупости!

― Тогда просто расслабься, если что я скажу. У меня ведь никогда не было от тебя секретов и в этот раз я ничего не стану скрывать. Давай просто подождем.

― Но ведь такого раньше не было.

― Все когда-то бывает впервые. Я думаю, это пройдет, а если нет, то я обязательно тебе скажу. Все со мной хорошо, только спать хочется.

Максимус встал.

― Хорошо, я поверю тебе на слово, но мне все же надо проверить твои рефлексы, а потом отчитаться Илье Николаевичу.

Сэт тяжело вздохнул.

Илья вошел в кабинет Фина без стука и вежливостей. Им обоим это было не нужно, ведь для них обоих жизнь Сэта была важнее церемоний.

― Какого его состояние? — спросил Вересов, едва закрыв за собой дверь.

― Он вышел из комы, но у него остановилось сердце, к счастью я успел вовремя. Сейчас он в сознании и я…

― Только не говори, что он умрет!

― Нет, в данном его состоянии это мало вероятно. Он наоборот выздоравливает, — шептал тихо Максимус.

― Тогда почему ты так подавлен? — спросил Илья, садясь напротив врача. — Что тебя так тревожит? Если он выздоравливает, то ему лучше, что тогда не так?

Максимус тяжело вздохнул.

― Опухоль уменьшилось, сердечный ритм нормализовался, но я так и не понял, что вызвало рецидив и что нормализовало его состояние. Он просто умер и воскрес, будто перезагрузился, вот так вот просто, нажал на кнопку и перезагрузился!

― Но это же хорошо!

― Да, просто я боюсь, что его состояние может так же быстро ухудшиться.

― Просто не думай об этом. Мы будем бдительны.

Мгновение они, молча, смотрели друг другу в глаза, а потом Максимус несмело улыбнулся, будто боялся этой улыбки.

― К нему может вернуться зрение? — спросил Илья, помня, как это важно для Сэта.

― Возможно, — прошептал Максимус. — Однако этого может и не произойти, поэтому не стоит его обнадеживать. Он думает, что это не возможно, поэтому не сильно расстроиться, если этого не произойдет, а если это случиться, он будет самым счастливым.

Максимус стих. Илья внимательно посмотрел на его озадаченное выражение лица и уверенно спросил:

― Что ты не договариваешь?

Максимус посмотрел на Вересова, как на палача.

― Что еще произошло?

― Он сказал, что в тот момент, когда его сердце остановилось, он оказался в другом месте и сделал там что-то очень важное, но не может вспомнить что.

― Это какая-то патология?

― Вроде нет, — неуверенно сказал Максимус.

― Формально он был мертв, поэтому… Он мог оказаться в Шамболе.

― Теоретически, да, но мне так неспокойно… просто он был так взволнован, говоря об этом, что… Если он и правда был там, это может быть хуже, чем патология.

― Почему?

― Он был среди мертвых, кто знает, кого он мог там встретить.

В глазах Ильи возник ужас.

― Есть много мертвецов, способных вывернуть его разум наизнанку.

Илья задумчиво молчал.

― Он обещал мне все рассказать, если что-нибудь измениться.

― Мне страшно…

― Мне тоже… но… Илья Николаевич, скажите, как много можно говорить Наташе?

― Наташе? Не знаю.

― Она нам друг или враг?

― Она белый маг, но Сэт любит ее, поэтому я даже не знаю, поступай так, как решит Сэт.

Илья встал.

― Я могу к нему зайти?

― Да, конечно.

Илья почти ушел, но у двери остановился.

― Мне плевать, что говорить Наташе. Это абсолютно не важно, я только хочу что бы он жил, причем жил так, как хочет сам, — говорил он, не оборачиваясь. — Мне не важно, какое решение он примет, я знаю, что он будет прав. Я бы все отдал, чтобы это прекратить, но снова и снова это происходит. Его тело, будто пытается убить его как паразита, но почему?

Илья обернулся.

― Почему все это происходит именно с ним?

― Он родился таким.

― Не правда! У него от рождения был порок сердца и все! Потом отец, потом Шпилев и как итог слепота! Все вроде увязалось, но где здесь магия и опухоль? Зачем ему это?

― Почему вы спрашиваете меня? Я ведь не давал ему этой силы.

― Ты веришь, что нам дается только то, что необходимо для выполнения главной цели всей нашей жизни?

― Это вполне возможно.

― Тогда может ли быть так, что это все из-за меня?

― Из-за вас? Как это из-за вас?

― Он хочет видеть меня королем. Он стал черным магом из-за меня. Он получил особую метку, с ней он верный слуга дьявола и его долг быть моей правой рукой во время правления, но это же не та миссия, которую может вынести человек!