Лира кружилась в свадебном платье. Сэт стоял у стены, в этом скучном солонее и отрешенно наблюдал за сияющей девушкой. Сложив руки у груди, он старательно прятал гипс, покрывающий сломанную левую руку, будто стыдился этого перелома. Уже несколько раз звонил телефон, но он сбрасывал вызов, не желая видеть Урга, как и не желая его слышать, уже не первый месяц.

― Ну как тебе это платье? — спросила Лира, я счастливым интересом, глядя на парня.

― Никак, — буркнул Сэт, отводя усталый взгляд в сторону, — к тому же ты все равно не собираешься его покупать.

― Почему это? — недовольно, становясь в позу и заглядывая ему в глаза, интересовалась девушка.

― Делай, что хочешь, мне все равно, — бросил Сэт, равнодушно, но в то же время отчаянно, и вышел из свадебного салона.

Не имея интереса даже к улице, он сел в машину и, закрыв глаза, начал мысленно проклинать весь этот мир, так нещадно, окруживший его со всех сторон.

― Ну чего ты такой хмурый? — спросила Лира, сев в машину, через несколько минут.

― Илья Николаевич все равно нам не позволит пожениться, до рождения ребенка. Родишь, тогда и платье будешь выбирать.

― Вот же, — цыкнула она недовольно.

Сэт не говорил ни слова, завел мотор и резко сорвался с места, едва успев перехватить руль. Так спеша уже уехать.

― Мы куда? — поинтересовалась девушка.

― Я закину тебя домой…

― А сам?

Сэт резко повернул, проскакивая на красный свет. Он мчался по дороге, не обращая внимания на нытье и вопросы невесты и мат чуть не столкнувшихся водителей.

У дома Вересова он резко остановился

― Выходи!

― А ты?

― Мне к Максимусу надо, а тебе нужен отдых, — равнодушно сказал он.

Лира тихо вышла и, хлопнув дверцей, ушла в дом, не говоря ни слова любимому человеку.

Сэт провел ее уставшим взглядом и, тяжело вздохнув, надавил на педаль газа…

― Слушай, Максимус, она, и правда, беременна? — спросил тихо Сэт, пока друг изучал снимки его левой руки.

― Да, — грустно подтвердил Максимус, — это действительно так. Ее беременность сама настоящая.

Максимус отложил снимки и взглянул на бледного друга.

― Это так сильно тебя угнетает?

― Есть немного, — буркнул Сэт, — но с другой стороны…

― Что?!

― Помнишь, после боя с Эрвином ты говорил, что могут быть проблемы из-за каких-то там сосудов?

― Ну да…

― Это можно считать чудом?

― Не то что бы чудом, — прошептал Максимус. — Я ничего наверняка тогда сказать не мог, помнишь, я сказал, что окончательно будет ясно через несколько месяцев, когда все полностью заживет и восстановиться? Теперь же я точно могу сказать, что все в порядке. У тебя явно сильная способность к регенерации.

― Такой нет у людей…

― Зато есть у магов.

― Я не маг.

― А кто же ты?

― Человек…

― Не похоже, и ты сам это понимаешь…

― Не понимаю. Я просто много не могу объяснить, но давай не будем о том, что я сверхчеловек, лучше скажи: можно ли снять с меня гипс?

― Почти…

― Почти?!

― Да. Твоя кисть еще не восстановилась, а остальные кости в порядке.

Максимус несмело помолчал, о чем-то думая, а после спросил:

― Может хоть теперь, расскажешь, кто сломал тебе руку?

― Не важно…

― Сэт, скажи честно, это была Наташа?

Сэт закрыл глаза, сделал глубокий вдох и, не найдя слов, молча взглянул на друга. Макисимус понял это молчание.

― Не понимаю я, как так можно было раскрошить кости. Она тебя пилила?

― Нет. Била, — тихо буркнул Сэт, пряча глаза, — стулом…

― Это когда…

― Когда узнала о беременности Лиры…

― Ты ей об этом сказал?!!

― Ну, да, — не понял удивления Сэт, — или мне стоило молчать?

― Ну… мог бы не в лицо говорить… или вообще написать…

― Серьезно? Это жестоко… Она ведь верила мне, понимаешь, что это значило?

― Да, но ты ведь, конечно же, ничего ей не объяснил…

― Разве это вообще можно объяснить?

― Но…

― Максимус, хватит!

― Тебя подставили!

― Ага. Ты мне снимешь сегодня гипс или нет?!

Максимус поник, понимая всю бессмысленность сказанных слов. Он взглянул на снимки затем на Сэта.

― Ты мне не доверяешь?

― Что за глупое предположение?

― Прежде ты мне все рассказывал, а теперь молчишь…

― А что я могу сказать?

― Ты ведь ее любишь!

― Ну, да… люблю…

― Так борись же за нее!

― А Лира…

― Она ведь, — тихо пробормотал Максимус. — Ну это же… разве… Это бред какой-то!

― Она ждет ребенка от меня, понимаешь?

― Но ты любишь Наташу, а она тебя!

― Не надо. Не мучай меня. Она и знать меня не хочет. На звонки она не отвечает, но СМС тоже. Пытался встречу назначит — не пришла. Она гордая и я наверняка для нее умер. Я ее предал.

― Помнишь, лет шесть назад ты приходил ко мне домой?

― Когда Илья Николаевич меня выставил из дома?

― Ну, да…

― Помню, конечно…

― Тогда твои мысли были такие же…

Сэт отрешенно посмотрел на Максимуса, вспоминая, то далекое время.

…Сэту было одиннадцать лет. В свой истинный день рождения он ушел утром из дома и бессмысленно бродил по городу. Именно тогда он и встретил впервые шестнадцатилетнего дебошира Урга, впервые напился и едва ли помнил, как вернулся домой и что вообще было вчера.

На утро следующего дня он проснулся в коридоре с разбитым лицом, горящей от пощечины щекой и ноющим покрытым синяками телом. В глазах плыло, а мозг слабо соображал. Кое как добравшись до дивана в гостиной он рухнул, пытаясь что-нибудь вспомнить. Дома было тихо, солнечные лучи, едва проползали в дом, а память упрямо не восстанавливалась.

Он снова уснул, крайне незаметно для себя самого.

Когда потом проснулся, дом наполнился звуками. На кухне кто-то гремел посудой, явно ничего не соображающий в готовке, но желая поесть. В коридоре то и дело кто-то шнырял, шаркая ногами, в холе работал телевизор. В доме явно властвовали ученики. Воскресенье. Илья должен быть дома. Ник тоже обычно дома. Получается…

Сэт резко открыл глаза. В его голову ворвалось огромное количество новой информации, будто весь воздух разом заговорил с ним. Он начал все понемногу понимать, правда, больше на уровне эмоций и ощущений, чем мыслями.

Он встал. Голова гудела и упрямо кружилась, но ноги, к счастью, прочно держали в пространстве. Картина окружающего мира несмело формировалась в его туманном сознании. Разноцветные линии и волны, проступали сквозь тьму, вздрагивали, но все же не исчезая.

Сделав пару острожных шагов, он убедился в своей устойчивости. Хромая, от острой боли в правой стопе, он вышел из гостиной. В коридоре на него налетел Кор. Это именно он так невыносимо шаркал ногами. Второй из близнецов тоже был здесь. Куда более спокойный Нор, стоял у стены с печальным видом, глядя на Сэта, которого еще вчера очень уважал, а теперь и не знал, как к нему относиться.

― Я, — начал было Сэт, но слова застревали у него поперек горла, от огромного чувства вины. — Простите…

― А причем здесь мы? — холодно отозвался Нор. — Ты перед Вересовым извинятся должен и перед Николариусом.

Сэт вопросительно посмотрел на Нора, надеясь, что тот прояснит, это странное чувство призрения к самому себе, застрявшее внутри.

― Ты ему губу разбил, — все же пояснил Нор. — Они с Ильей закрылись в кабинете и не выходят.

Сэт прикусил губу, крайне отчаянно, пытаясь что-нибудь придумать.

― Ты вообще как? — встревожено спросил Кор.

― Сойдет…

Сэт посмотрел на равнодушного Нора.

― Какие еще глупости я вчера делал?

― Всякие…

― Нор! Не дави на него! Он был пьян!

― Я не давлю, — буркнул Нор и развернулся, намереваясь уйти.