– За этим столом угощают? – Поблагодарив снисходительным кивком широкоплечего силача, поспешно исправившего собственную недогадливость, она поинтересовалась: – Как Мари? Ты держишь свою жену взаперти? Я давно не вижу вас ни на одной тусовке.

– Ты никогда не испытывала недостатка в компании, зачем тебе скучная семейная пара?

– Было бы здорово посидеть вчетвером, как в былые времена: я с Максом, и вы с Мари. Помнишь, как нам было весело?

– Маше сейчас не до развлечений.

– Что так?

– Мы ждем второго ребенка! – гордо поделился новостью Александр.

В ответ Лили сочувственно скривилась: – Бедная Мари – опять подгузники и соски. Вот они, современные мужчины – жена дома беременная, а муж в баре – довольный жизнью!

– Ну, с тобой так не получится: ты себя в обиду не дашь, – без обиды усмехнулся Алекс.

– Конечно, мы с мужем везде будем вместе! – Она повернулась к молчавшему Максу, на которого намек не произвел никакого впечатления, и. привлекая к себе внимание, положила руки ему на плечи: – Говорят, ты предаешься буйному веселью?

– Тебя злит, что ты в этом не участвуешь? – лениво откликнулся он, освобождаясь от объятий.

– Я могла бы украсить твой праздник.

– Красоты ему хватает, – влез с комментариями Алекс, откровенно ухмыляясь ее настойчивым, но бесплодным попыткам завоевать мужские плечи. – Ему хочется любви и нежности.

– Не вижу проблем, – подхватила Лили, но метнула на приятеля – не ко времени вмешавшегося – раздраженный взгляд, призывающий помолчать. И, оставив руки там, куда их сложил Макс, томно потянулась и прошептала ему в самое ухо: – Вся моя любовь и нежность в твоем распоряжении…

Молниеносный разворот мужчины испугал ее, заставив отшатнуться назад.

– Ты не поняла, Лили: любви и нежности, а не похоти и тупого техничного секса!

Ответ прозвучал так громко и так грубо, что посетители, сидящие за соседними столиками, в удивлении оглянулись на них. Даже Алекс был ошеломлен столь резким поворотом событий и, раскрыв рот, застыл на месте.

Это было еще отвратительнее, чем в ресторане. Подскочив, как ужаленная, Лили с размаху влепила Максу звонкую пощечину: – Подонок! Ты пожалеешь об этом! – Она с удовольствием бы врезала ему еще раз, но Макс уже очнулся от сонного бездействия и был готов к новой атаке. С громкой фразой: – На коленях приползешь – не прощу! – больше адресованной свидетелям ссоры, не сводящим с нее глаз, девушка прошествовала к выходу, не забывая при этом плавно и соблазнительно покачивать бедрами.

Столь эксцентричный финал встречи бывших влюбленных потряс Алекса до глубины души. Он всегда подозревал, что под деловой хваткой, которой, несомненно, обладал Макс, скрывается романтическая натура, способная на непредсказуемые поступки ради любимой. Ведь именно он предлагал идеи по завоеванию, когда стеснительный Алекс настойчиво, но безрезультатно ухаживал за Машей. И именно Макс научил его тому, что женщину надо удивлять и завоевывать ежедневно. Алекс до сих пор помнит эти дружеские наставления: «Когда ты расслабишься, любовь от тебя отвернется».

Красивая, но прагматичная Лили вряд ли, смогла оценить душевную щедрость его институтского товарища, и видела не столько самого Максима, сколько перспективы, которые сулила фамилия Ковалевых. Догадавшись об этом, он порвал с ней, шумно отпраздновав освобождение в доме Савельевых. Но, не признавая поражения, Лили все время вертелась рядом, и Алекс временами задавал себе вопрос: сможет ли Максим устоять перед натиском честолюбивой красавицы. Сегодня ответ стал очевиден: в сердце романтика бушевал ураган чувств, и для прошлых отношений там не осталось места.

Алекс пощелкал пальцами перед лицом приятеля, в задумчивости потирающего зудящую щеку: – Дружище, ты где?

Тот сфокусировал взгляд и неожиданно широко улыбнулся: – А знаешь, приход Лили был очень кстати: теперь я точно знаю, что Маргарита – суперприз, и буду бороться за нее, хоть до старости.

– Надеюсь, что это произойдет гораздо раньше – хотелось бы познакомиться с покорительницей мужских сердец до седых волос, – с лукавым прищуром отозвался Алекс.

– Даже не думай! Предупреждаю сразу: я не посмотрю, что ты – мой друг.

– Ладно, остынь! – весело засмеялся провокатор. – Свой кубок я уже выиграл. Теперь твоя очередь.

Со смешанными чувствами Петров сидел над документами Лебедевской М.В. С одной стороны, его подпись на последней странице несла женщине долгожданную весть о выписке, и он мысленно представлял, как озарится радостью ее лицо. С другой стороны, сам от этого никакого удовольствия не испытывал. Навязанная звонком «сверху», Маргарита вошла в его жизнь помимо воли, и неожиданно прочно заняла одно из главных мест. Вообще-то, если быть объективным, она могла отправиться домой еще пару дней назад, но, как лечащий врач, Петров оттягивал волнительный момент, выдумывая веские причины для задержки. Ему не хотелось отпускать свою подопечную: здесь она была рядом, под присмотром, а сам Игорь Владимирович, в силу профессионального авторитета – вне конкуренции.

Маргарита оказалась очень сложным пациентом. Петров давно не испытывал такого колоссального напряжения во время операции, как в тот день, а особенно в последовавшую за ним ночь. Целая бригада хирургов усердно зашивала, прижигала и клеила истончившиеся под влиянием болезни сосуды. Остановить кровотечение стоило большого труда и, промедли они хотя бы десять минут, шансы на победу сравнимы были бы с чудом. После поистине ювелирной работы Игоря Владимировича, по достоинству оцененной коллегами, рукоплескавшими на утренней планерке, поездка на пятилетие внучки перестала быть актуальной: Маргарита оставалась на его совести до полного выздоровления. Поэтому отложив неиспользованные дни отдыха на потом, главный специалист клиники вышел на работу и сразу окунулся в водоворот служебных дел. Но каждую свободную минуту он проводил в палате четыреста семь, и не было во всей больнице более заботливого врача по отношению к своему пациенту, чем доктор Петров к больной Лебедевской.

Расспросы о самочувствии плавно переходили в беседы на личные темы, нередко затягиваясь далеко за полночь. Верная слову, благодарная женщина посвящала Игоря (а они быстро перешли на «ты») в череду событий своей жизни, вызывая при этом внимательного слушателя на ответную откровенность. Они много говорили о детях, о любимой для каждого работе, об интересах и увлечениях. Лишь одна тема находилась под неизменным запретом: Максим и степень связи между ним и Маргаритой.

Свой «пробный камешек» Петров закинул во время обстоятельного рассказа женщине, пришедшей в себя после второго наркоза, о том, что с ней произошло, не забыв упомянуть об участии молодого человека в ходе последних событий. Зорко следя за реакцией собеседницы, Игорь не увидел ничего, кроме настороженности, и внезапно остался очень этим доволен. С течением времени реакция Маргариты на имя Ковалева, упомянутое вскользь или по причине, не претерпела изменений. Обитательница «личных апартаментов», ее высокопоставленный гость и «хозяин» этажа запросто могли общаться втроем, но что происходило между молодыми людьми наедине – доктору было неведомо.

Неведомо было и Маргарите, что за шутливым тоном ночного собеседника скрывался далеко идущий расчет. Несмотря на штамп в паспорте, Игорь был, по сути, одиноким мужчиной. Его, каждый день наблюдавшего боль, а зачастую и смерть, тошнило от слез и истерик. А в новой знакомой сидела такая сила духа, которую не в каждом мужике встретишь, и при этом она была настоящей женщиной, привлекательной во всех отношениях. К тому же без кольца на правой руке. Ее глаза лучились добротой, и одинаковая приветливость с любым персоналом больницы, независимо от тарифной сетки, свела на нет косые взгляды недоброжелателей, вызванные особым вниманием начальства к пациентке. Она не капризничала, терпеливо сносила боль и ободряла тех, кто сам не мог с этим справиться.