— Куда подевался мой дневник?, — спросил Егор и вздрогнул: голос звучал глухо, словно эхо. Значит, напиток для похудания еще и на слух действует.

— Я не брала, — медленно ответила Лена и села на соседнее кресло.

— А где Аркадий и Юля?, — Егор постарался сказать как можно тише, вдруг не так будет фонить. Но все равно слова падали, словно в вату. — Кому мне пересказывать сон?

— Аркадию и Юле, — отстраненно ответила Лена.

— Но их же нет, — продолжал настаивать Егор.

— Не понимаю, — помотала головой Карева и начала тереть глаза. — Такое ощущение, словно я сплю.

— А тебя Лиля не угощала модным чаем?, — предположил Лукошкин.

— Чаем?, — переспросила Лена. — Каким чаем?

Такой бессмысленный разговор мог тянуться еще долго, но на удачу в следующий момент дверь снова открылась, появился Андрей.

— Ты уже прилетел?, — обрадовался Егор, но встать и пожать руку художнику не сумел, тело, неожиданно налившись свинцовой тяжестью, потеряв управление, плюхнулось обратно на стул.

— Еще вчера, — объявил бесцветным голосом Ерофеев.

— Я должен записать, — Лукошкин вновь повернулся к столу и стал руками хлопать по поверхности, надеясь, что ладонь все же упрется в кожаную обложку. Но — тщетно.

— А где Аркадий и Юля?, — задал тот же вопрос Андрей. — У нас некомплект.

— Понятия не имею, — созналась Лена. — И вообще мне как-то неуютно. Я, наверное, переутомилась. Чтобы наладить исследования, пришлось изменить жизненный ритм, работаю по ночам, днем отсыпаюсь. Судя по всему, доработалась: сегодня приснился странно долгий, надоедливый сон. После которого хочется выспаться, а не работать. Все так конкретно, словно я первокурсница и готовлюсь к зачету.

— И я снился себе студентом, — оживился Егор. — Безумно скучный сюжет.

— Ха, считайте, вам повезло, — хмыкнул Андрей, заняв позицию между двух столов. — Я приснился себе прыщавым подростком. Хотя соглашусь, что и мне показался сон слишком длинным.

— Я грешил на чай, — насупился Лукошкин. — Но, вижу, дело не только в нем. Что-то неправильно в твоем эксперименте, — Егор левой рукой отогнул указательный палец на правой руке (тело подчинялось слабо) и повернул его в сторону ученой дамы. — Раз нам снятся одинаково противные сны! Может вредно копаться в долговременной памяти? Не пора ли поставить точку и не рисковать?

— Я накануне открытия, а ты предлагаешь бросить?, — возмутилась Лена. — Нет, сны в бункере нельзя отменять. Нужно лишь подкорректировать программу. Аркадий поможет. Только где же Плющев и Юля?

— Нет, с меня хватит. Я спать категорически отказываюсь, — попробовал насупить брови Егор, но лицевые мышцы не подчинились, и выражение на физиономии осталось как прежде глуповато отстраненным.

— А я готов, — Андрей преданно посмотрел на Кареву и покраснел. — Ради науки…

"Признался бы честно, — проворчал Лукошкин, — ради Лены, тоже мне романтичный юнец". Карева упрямая, если вцепится — не вырвешься. По этой причине шансы "выскочить" из эксперимента мизерные. И если Андрей рад проводить ночи рядом с любимой женщиной, то почему Егор должен торчать в "бункере"?

Бубня недовольно под нос, Егор продолжал поиски дневника. Куда же подевалась книжица? Свалилась на пол? Лукошкин опустил голову и — чуть не рухнул со стула. Значит, противный напиток для похудания повлиял и на вестибулярный аппарат. И откуда Лиля притащила дурную смесь? Надо и жену предупредить: целлюлит — неприятная вещь, но не такой же ценой бороться за фигуру.

Егор с трудом вернул тело на место, поставил локти на стол и обхватил подбородок ладонями. Ничего, через какое-то время организм неминуемо придет в норму. И тогда Лукошкин сможет отыскать дневник.

СЛЕДУЮЩИЙ сон оказался похожим на предыдущий: Егора снова растолкал заботливый Чернилка. Рассерженный Лукошкин смахнул кота с кровати и соскочил на пол сам. Неужели он дал слабину и вновь согласился провести ночь в "бункере"? Всё! Больше Лена его на такой поступок не подобьет. Пусть жалуется кому угодно, Егору надоело барахтаться в долгих сюжетах, без возможности проснуться, когда захочется.

— Егоша, — в приоткрытую дверь проворковала опять помолодевшая на двадцать лет мама, — к нам случайно Фаина Григорьевна нагрянула. Я попросила тебя посмотреть. Ждем в большой комнате. Поторопись.

Ну вот, теперь придется еще общаться с давно почившей соседкой. Фаина Григорьевна, до выхода на пенсию работавшая терапевтом в районной поликлинике, жила двумя этажами выше и дружила с бабушкой Верой. Лукошкиным повезло, считай, обзавелись бесплатным семейным врачом — соседка никогда не отказывалась послушать легкие у кашляющих детей или выписать подходящее лекарство от головной боли. Только что в данный момент беспокоит маму? Егор вполне здоров. Но Лукошкин спорить во сне не стал, натянул джинсы, футболку и отправился к гостье. Кстати, фотографии Фаины Григорьевны он в портфолио не вложил, потому что таковой не имел, да и в голову прийти не могло, что старушка "захочет" присниться. Пусть теперь Лена с Аркадием помучаются, расшифровывая "узоры" энцефалограммы.

— Как ты вырос!, — взмахнула сухонькими ладошками Фаина Григорьевна.

Егор изобразил на лице вежливую улыбку: соседка, знающая Лукошкиных много лет, продолжала относиться к младшему поколению семьи как к вечным детям. Но если Зойка еще ходила в младшеклассницах, то Егор-то давно вступил в студенческое братство. И подобное сюсюканье парня коробило.

— На что жалуемся?, — задала привычный вопрос врач, обращаясь при этом не к Егору, а к его родительнице. — Аппетит нормальный? Стул ежедневно?

Егор скрипнул зубами и молча взвыл (на энцефалограмме наверняка нарисовался в этот момент гигантский всплеск).

— Фаина, у мальчика явно проблемы, — обеспокоено зашептала мама. — Он отвечает невпопад, забывает, что где лежит. А вчера, представляешь, не мог найти телефон.

— А как спит? Во сколько ложится?, — продолжала допрос пенсионерка.

— Сейчас поздно, — объясняла мама. — Сессия. Засиживается до утра.

— А девушка есть? Встречается?, — старушка достала из кармана очки и нацепила их на нос. — В его возрасте юноши такие ранимые. Нервы, нервы!

— Серьезных отношений пока нет, — перебрала в уме несколько имен мама. — Если и появляются, то ненадолго.

Егор, по-прежнему переминавшийся с ноги на ногу в сторонке, чувствовал себя лишним героем разыгрывающейся пьесы. Но пришел и его черед.

— Молодой человек, сядьте-ка на диван, — Фаина Григорьевна указала направление, — я должна вас осмотреть.

Егор послушно сел. Соседка встала рядом — она была невысокого роста и в таком положении как раз смогла взять в ладошки голову пациента и повернула ее к свету. Последовал традиционный перечень врачебных команд:

— Скажите "а-а-а"… Поднимите футболку и глубоко вдохните. (Фаина Григорьевна приложила к груди прохладный кружочек стетоскопа). Опустите майку. Посмотрите влево. Посмотрите вправо. А что у вас с глазами?, — вопрос прозвучал неожиданно и не протокольно.

— Глаукома? Катаракта?, — ужаснулась мама, тут же подбежав к сыну.

— Сплюнь три раза, — фыркнула соседка. —  Глаза чистые и здоровые, но… какие-то странные. Сколько лет пациенту — двадцать? А взгляд, как у зрелого мужчины. Наивный блеск молодости отсутствует. Первый раз сталкиваюсь с подобным феноменом, чтобы человек в юном возрасте успел устать от жизни.

— Что посоветуете принимать?, — с надеждой поинтересовалась мама.

— Хорошо бы провести более тщательное обследование, — спрятала стетоскоп в футляр Фаина Григорьевна. — Сдать анализы. Кровь, кал, моча. (Егор опять нервно поморщился). Я подумаю, к какому специалисту лучше обратиться. А пока попейте поливитамины. Для поддержания иммунитета.