Он шагал, убыстряя шаг, в сторону метро. Порывы пахнущего осенью ветра срывали первые пожелтевшие листья с каштанов. Листья падали, медленно кружась, и оставались позади, как мятые черновики ненаписанной книги.

– А-а-а, романтик! Ну, здравствуй, – усатый прапорщик приветливо кивнул Вадиму. – Проходи, садись. С чем пожаловал? Можно поздравить? Уже курсант?

Вадим весь извелся от нерешительности, во дворе ожидая начала рабочего дня, а в кабинете совсем растерялся. Сел, не зная, как начать. Ему был симпатичен этот старый служака, поменявший, наверное, не одно место службы, и, наконец, нашедший тихую гавань в кабинете райвоенкомата. Вадим ощущал какую-то вину, как бы, не оправдал какого-то расположения прапорщика к себе, что ли. Какую причину назвать? Что не прошел, не поверит.

– Товарищ прапорщик, я передумал поступать, – Вадим вдруг решился рассказать все, как есть. – Пойду в армию, а там видно будет. Запишите меня на курсы шоферов от военкомата, – не поднимая глаза, выпалил он.

Прапорщик, не спеша, закурил. Он понимал этого парня, видя в нем себя самого. За плечами прапорщика была послевоенная срочная, длиною в пять лет, где сверхсрочники Второй мировой с истерзанными телами и душами, залив безнадегу водкой, искали врагов среди безропотной массы тощих от недоедания новобранцев, войну видавших, но не стрелявших и не убивавших врага.

Будущий прапорщик увидит своих «врагов» через триплекс танка в 68-м, в Праге. И, счищая ошметки этих «врагов» лопатой с гусениц своего Т-54, поймет, что пути ни назад, ни вправо-лево уже нет. Только вместе с армией этой ему по пути теперь. С такими же, как сам, «освятившимися» убийством не на войне. Ведь только с ними, вылив стакан водки в глотку, он сможет об «этом» вспомнить в голос и, может, решится покаяться.

Ангел-Хранитель рукой этого прапорщика выведет на личном деле Вадима: «Команда 300» – практически элитный род войск в понимании старого служаки. И этой же рукой вычеркнет из уже сформированных списков тридцати будущих военных водителей фамилию местного «блатного» и впишет твердым почерком: «Бут Вадим Иванович». И прапорщик в этом почувствует искупление хоть малой доли своей заслуженной-незаслуженной вины.

И прошла потихоньку маята в душе Вадима. Если впереди неизбежное, то чего маяться. Живи да готовься помаленьку. А хочется быстрей, быстрей вломиться в то неизбежное. Психологи вещают, что если испытываешь нетерпение, видя впереди цель, значит, выбрана она правильно. Посему, – прочь сомнения! Три месяца курсы «взлет-посадка» военных водителей, там еще месяца три-четыре перекантоваться в колхозе и – «не плачь, девчонка…». А плакать за Вадимом некому, и это тоже неплохо. И опять ощущение непонятной свободы бодрит: какие наши годы!

Август отошел, не соблазнив падающими звездами. В сентябрь, с началом занятий на курсах, Вадим шагнул уверенно. Он до этого ни разу не сидел за рулем автомобиля, хотя до техники руки лежали. В седьмом классе юный Вадим вытащил из под хлама несколько лет простоявший в сарае мотоцикл «Восход», довольно прилично измочаленный дедовым стремлением овладеть им. «Вороной», – как дед игриво называл мотоцикл, так и не покорился и был засунут в дальний угол сарая.

Вадим, руководствуясь лишь краткой инструкцией по эксплуатации и простым мальчишеским любопытством, вскоре испытал сладковатый запах выхлопа вдруг ожившего двигателя. Запах сгоревшей смеси бензина с маслом чем-то напоминал запах тугой теплой струи выхлопных газов танка, что легонько толкнула в грудь маленького мальчика в шапке со звездой. Вадиму «Вороной» покорился, пробудив тягу к технике. Поэтому, учился Вадим на курсах с интересом и легко.

В середине сентября в колхоз прибыла подмога с города. Так как в «битве за урожай» колхозники всей страны каждый год терпели перманентное поражение, практика «подмоги» студентами, солдатами, городской интеллигенцией внедрилась повсеместно и воспринималась селянами как обычное дело. Эти «трудовые десанты» в селе ждали. Они разбавляли унылую сельскую жизнь танцами, новыми знакомствами, а иногда и драками с пьяным примирением.

И вот однажды, возвращаясь с занятий и выйдя из автобуса в центре села, Вадим был ошарашен пестрым калейдоскопом одежд противоположного пола возле клуба. Оказывается, для решительной схватки за очередной урожай в село прибыл «гвардейский корпус» – студентки педагогического училища. В таких «войсках» студенты мужского пола практически отсутствовали, поэтому местные кавалеры воспрянули духом.

Нагладив модные, 27 на 32, а то и больше, брюки-клеш (в простонародии – «чарли»), закатав рукава супермодных приталенных нейлоновых рубашек, «мужеский пол» села, лишь стемнело, начал подтягиваться к провинциальному очагу культуры – клубу.

Для смелости многие накатывали стакан-другой «Солнцедара» или «Золотой осени» и вальяжно вваливались в шевелящуюся под ритмы музыки толпу, устремляя осоловелый взгляд на приглянувшуюся претендентку. Претендентки делали вид, что кроме льющейся музыки, для них ничего в этом мире не существует. А когда кавалер, вздрагивая от касания невпитывающего сбегающий по спине пот нейлона, решался, наконец, промямлить «разрешите», дамы удивленно поднимали глаза и снисходительно делали одолжение.

«Музыка вновь слышна, встал пианист и танец назвал, и на глазах у всех к Вам я сейчас спешу через зал…»

Парни, дабы не остаться неприглашенными, поспешили взять инициативу в «белом танце» на себя и зашерстили по девичьему цветнику, выбирая покрасивей. Вадим как-то замешкался в нерешительности. Ему вдруг показалось, что хорошеньких уже размели, и он начал выбираться с круга.

– Эй, куда ты?! «Белый танец», я приглашаю! – Вадим почувствовал прикосновение к руке. Он обернулся и встретился взглядом с глазами улыбающейся девушки.

– Пойдем? – Она маняще наклонила голову с копной темных, вьющихся волос. Немного смущенный, он одну руку положил девушке на талию, а в другую взял ее маленькую, теплую ладошку.

– Я – Люда. А тебя как зовут? – Девушка смело смотрела в глаза.

– Вадим. Вадим Бут, – сам не понимая зачем, добавил Вадим.

– Красивая фамилия. Людмила Бут! Звучит? – И она засмеялась. Вадим, чувствуя, как рушится барьер скованности, улыбнулся с благодарностью.

– Но и у меня не хуже – Красовская! Вадим Красовский! Звучит?

– И она рассмеялась еще звонче.

– Звучит, – Вадим тоже рассмеялся.

– Нет. Лучше Людмила Красовская-Бут! – Она заливалась смехом, и голова ее непроизвольно касалась груди Вадима.

Танец закончился, и они выбрались, держась за руки, с толпы.

– Пойдем, прогуляемся, а то я уже оглохла от музыки. – Люда взяла Вадима под руку, задавая неторопливый темп, и он с готовностью подчинился.

– Ты местный? Учишься? Работаешь? – Ее манера избегать пауз подкупала и раскрепощала неискушенного в общении с противоположным полом Вадима.

– Коренной, – Вадим обретал уверенный тон. – Весной в армию, а пока учусь на шофера от военкомата.

– Хочешь в армии быть шофером?

Вадим как-то еще и не задумывался об этом. Где-то в подсознании, наверное, еще проявлялся образ белозубого танкиста в ребристом шлеме:

– Да не знаю. Я после армии поступать в институт собираюсь, ну, а права пригодятся в жизни. А ты из педучилища?

– Педагог. – Она улыбнулась. – День в школе, а вечером – конспекты, планы, тетради. Мужья не в восторге, наверное, от таких жен.

– Ну почему же? Можно и самому ужин приготовить.

– О-о-о! Повезет какой-то счастливице с половинкой! Но у мужей по вечерам иногда не только ужин на уме, – Люда рассмеялась звонко.

– Давай присядем, – резко свернула фривольную тему.

Они сели на лавочку. Был тихий прохладный вечер. Остро пахло осенью. Небо не осыпало звездами, но Вадим не ощущал грусти. Какое-то манящее ощущение новизны наполняло сердце. Было легко и просто с этой девушкой, как будто знал ее много лет. Не надо было подбирать слова, чтобы вдруг не показаться смешным, не надо улавливать интонации в голосе, не надо бояться пауз без «рука в руке».