Вадим мигом запрыгивает на раскаленную броню БТРа и роняет худое, жилистое тело на жесткое сиденье водителя.

– Заводи! – Запыленные сапоги сидящего в правом люке ефрейтора Голодова почти касаются виска Вадима, и как будто это они отдают команду в наушники бортовой связи.

Щелк тумблер зажигания правого двигателя, палец вжимает кнопку стартера – взлетели стрелки датчика давления масла и амперметра. Лишь по ним можно определить, что двигатель завелся. Пальцы автоматом проделывают манипуляции с левым двигателем, и только легкая дрожь бронированного корпуса подсказывает, что машина готова ринуться на трассу.

Как ни претил Вадиму этот железный короб на колесах, но процесс его укрощения иногда вызывал ассоциации той далекой весны, когда маленький мальчик бесстрашно стоял в трех метрах от проносящихся мимо боевых машин и отдавал им честь. Но мальчик уже вырос и почти стал мужчиной, а бронетранспортер никак не дотягивал до танков, и Вадим с грустной улыбкой отпускал ассоциации, но машину осваивал с усердием.

Только один раз ефрейтор Голодов прогнал его «пешим по танковому» и то за мелочь какую-то, не относящуюся к вождению. Голодову тоже не нравилась независимая натура рядового Бута. На первом году, по его разумению, не пристало быть таким. Но как профессионал, ефрейтор ценил, как быстро Бут схватывает приемы вождения, не рвет коробки передач с раздатками и не изводит двигатели.

– Вперед! – Толчок сапогом в плечо продублировал ударившую по перепонкам с наушников шлемофона команду. Голодов восседал в правом люке, только ноги болтались у головы Вадима. Вадим вдавил педаль газа в пол и почти рывком отпустил сцепление. 12-тонная махина, сорвав ребрами протекторов зыбь песка, ринулась с места.

– Тише ты! – Сапог ефрейтора надавил на погон. – Что, уже лихачем стал? Рано, салага.

Вадим плавно разгонял БТР. Он уже приноровился к этим двойным коробкам передач с их тугим включением, научился контролировать работу двигателей по стрелкам тахометров и находить наощупь рычаги, когда идешь по триплексам.

«Прямая! Здесь успеть до четвертой передачи. Дошел! Теперь до первой. Двухметровый ров! Заранее врубаем добавочные мосты».

Передний мост бронетранспортера с грохотом рухнул в ров, следующие три моста подтолкнули, и, провалившая было нос машина, вздрагивая, перемахнула препятствие. В наушниках шлемофона тихо. Значит, доволен Голодов, иначе уже бы разразился матюгами.

«Так. Заезд в капонир. Здесь задний ходом практически наощупь. Блюдечка зеркал, как мертвому припарка. Опа! Легкий толчок створками водомета в стенку капонира. Вот черт! Но молчит инструктор, – значит, прошло. Теперь газ в пол и рывком из этой ямы. Разгон. Торможение. Дальше – колейный мостик-эстакада. Вот тут главное – не завалиться. Проходим на второй. А я молодец!».

– Выруби мосты! – голос Голодова в наушниках и дубляж команды сапогом в плечо.

«Ну, вот сейчас и самое сложное – резкий спуск и с поворотом крутой подъем. Если не успею врубить вовремя мосты, не выгребусь. Проверяет Голодов. Ну, с богом! На спуске разгоняемся в песке насколько возможно. Дно. Руль круто влево. Добавочные мосты! Перегазовка педалью в пол и вторая передача, не теряя инерции! Есть! И теперь тяни, тяни, родимая!»

Моторы взвыли, зашкалив стрелки тахометров. Упершись в спинку сиденья, и вдавив сапогом педаль газа в пол, Вадим старался, как бы, подтолкнуть детонировавшую поршнями, ослабевавшую в страшном напряжении машину. Ефрейтор Голодов, измяв плечо Вадима сапогом, тоже помогал матюгами, и общими усилиями перевалили стальной корпус за гребень, вздохнув с облегчением.

– Добили двигатели. На второй еле вытягивают. А на первой зароешься. Надо делать движки. – Голос ефрейтора все же был довольным. Он ценил хорошо проделанную работу.

105-й пограничный полк среди уймы частей и подразделений, составлявших Группу советских войск в Германии (ГСВГ), имел задачу особую и подчинялся непосредственно Москве, так как Пограничные войска Советского Союза входили в структуру Комитета Государственной Безопасности (КГБ). Во Вторую мировую боевой путь полка пролег по тылам наступающих белорусских фронтов, где в задачу его входила борьба с диверсантами, мелкими группами окруженных немцев да вылавливание дезертиров. Формировал ли полк заградительные отряды и гнал ли в атаку свинцом пулеметов безоружные толпы, призванные полевыми военкоматами на освобожденных территориях, – про то история боевого пути умалчивала.

В 1944-м Красная Армия вымела фашистов с советской земли и, натянув, на всякий случай, колючку на линии Молотова-Риббентропа, хлынула на просторы Европы. 105-й пограничный полк (тогда еще НКВД СССР), сменив зеленые фуражки на общевойсковые, пошел следом для выполнения своей будущей миссии.

Трудно сказать, чего больше бросил «великий маршал» на погибель в ад Берлинской операции – сотен тысяч тонн боеприпасов и тысяч танков или сотен тысяч жизней советских солдат. Защищавшие окруженный и обреченный Берлин старики «фольксштурма» и пацаны «гитлерюгенда» не успевали менять раскаленные стволы на надежных пулеметах «МГ» и сходили с ума от сцен апокалиптической бойни. А полководцы «вождя всех времен и народов» в азарте соревнования (кто же первый?!) гнали своих рекрутов на немецкие пулеметы: «Давай! Давай! Звезду Героя, кто знамя на Рейхстаг!»

И определила судьба тех, кому Звезду, и ощасливила тех, кто выпустил в берлинское небо последние очереди победного салюта. Остальные покрыли своими телами Зееловские высоты и лесные низины чужой Земли Бранденбург.

Аристократический район Карлсхорст, что на юго-восточной окраине Берлина, бои обошли стороной. Здесь в одном из зданий имперского инженерного училища и была поставлена последняя точка в страшной войне. Хотя оставшиеся в живых представители верхушки гитлеровской Германии уже подписали акт капитуляции перед союзниками, советскому вождю нужен был свой Акт. И он был подписан в ночь с 8 на 9 мая 1945 года в чистеньком, сонном Карлсхорсте. А охранял все это мероприятие 105-й пограничный полк, занявший комплекс добротных зданий военно-инженерного училища. Занял основательно и надолго.

В конкурентной возне армейских разведок, контрразведок, «СМЕРШа» и всяких отделов особых, парафия Лаврентия Берии играла свою обособленную роль. В дальнейшем полк будет охранять Посольство СССР в Германской Демократической Республике, отдельными недельными караулами сторожить кегебистские точки в городах Шверин, Росток, Галле, Лейпциг, Гера и других, ну, и конечно себя самого.

Но будет и еще одна важная миссия. На юге Восточной Германии – в горах Тюрингии, ведомство Берии быстро организует, так называемый, «комбинат «Висмут», где, сначала пленные, а потом вольнонаемные немцы будут добывать урановую руду для будущей ядерной булавы советской супердержавы. И охрана железнодорожных транспортов с этой рудой до города Брест и будет возложена на отдельный батальон 105-го полка, который осядет в городке Шнееберг.

Своеобразная уникальность миссии полка определит порядок формирования его структуры. Призыв пополнения будет осуществляться только раз в году – в мае, особой «командой 300» и исключительно призывниками с Украины. Это не даст возможности развиться «землячеству» – этим раковым метастазам Советской Армии, и сведет к минимуму «дедовство» – физические и моральные издевательства старослужащих над молодыми солдатами.

Так что милостивой была Судьба, черкнув рукой прапорщика райвоенкомата на личном деле «призывника Бута Вадима Ивановича»: «Команда 300».

Но, нам ли знать ее предначертания?! Да и в сравнении все познается! А что видел в жизни восемнадцатилетний паренек? Ничего пока не складывалось. Одни разочарования да роковые случайности. И ничего от него не зависит. А может и не зависит потому, что глупыми, неверными и даже трагичными могли бы быть его решения, в силу жизненной неопытности, отсутствия рассудительности еще? Поглядывай да приглядывай, Ангел-Хранитель. Договаривайся с Судьбой, проси не больно наказывать несмышленыша и оставить ему его единственную сейчас утеху – любовь. Может быть, и выйдет из этого что-то.