— На первый раз достаточно, — сказал он, поднимаясь. — А что же вам, господа, не о чем его спросить?

На упрек императору ответил профессор Милютин:

— Государь, мы вам дали возможность убедиться, что собой представляет наш ученик.

— Как долго он был в командировке?

— Полгода.

— Представьте к поощрению, — император сухо распорядился и, покашливая, покинул аудиторию.

В тот же день профессор Обручев пригласил к себе в кабинет капитана Артамонова. Похвалу за доклад высказал своеобразно:

— Я скрыл от вас одно важное сообщение. Чтоб вы при докладе меньше волновались.

— А разве я волновался?

— Было.

— Тогда я буду и дальше совершенствовать свою волю.

— А сообщение — вот оно, — и профессор зачитал: — «На основании приказа по военному ведомству от 2-го января капитан Артамонов Николай Дмитриевич произведен в подполковники». Можете обрадовать свою невесту. С Богом!

Так у вчерашнего капитана завершился день 15 января 1870 года. До тридцатилетия оставалось десять месяцев.

Военный министр незамедлительно дал ход словам императора: «Представьте к поощрению». Уже на следующий день документы на капитана, теперь уже на подполковника, были отправлены в Канцелярию государя, но подписаны 3 апреля. Согласно этому представлению подполковник Артамонов награждался орденом Святого Владимира IV степени.

— Это твой первый орден? — обрадованно спросила Евгения Михайловна.

— Нет.

— А почему же ты их не носишь? Другие офицеры носят. Даже в театр являются при орденах.

— Для тебя это важно?

— Для меня лучшая награда — это ты, — нашлась невеста. — Но меня же спросят подруги, а что я им отвечу: не знаю?

— Так и говори: не знаю.

— Да, но мои подруги, особенно их мамы, страшно любопытны. В настоящее время Россия ни с кем не воюет, а у тебя боевые ордена. Я не любопытна, но все же в церковь ты пойдешь в парадном мундире, а при мундире полагаются награды. Вот я и хочу знать, какие.

— Тебе их назвать?

И он их назвал: это орден Святой Анны III степени и орден, пожалованный турецким султаном.

— Достаточно?

— Вполне.

Впервые Николай Дмитриевич задумался: Евгения Михайловна еще не жена, а уже столько вопросов и на все требует ответа. Хоть она и заверяет, что не любопытна, но есть ли на свете женщины, не страдающие манией любопытства? Ведь у него служба особая. Как приучить невесту, а в недалеком будущем жену не интересоваться его службой?

Он считал, проще тем его сослуживцам, которые работают под прикрытием посольств. Они обычно своих жен втягивают в агентурную работу. Тогда супруги состоят на денежном довольствии Генштаба. Оба почти в равной мере являются носителями секретов. Такая жена лишних вопросов никогда не задаст.

Уже до свадьбы нужно было выработать правильную линию общения с женой. Но как это сделать?

И он в помощники привлек будущего тестя — Михаила Игнатьевича, статского советника. Разговор был непростой, но полезный для всей семьи Пчельниковах.

Отец сказал дочери:

— Мы с твоей матерью прожили тридцать лет в любви и согласии. Знаешь, в чем секрет нашего согласия? Мать не задавала мне вопросов, которые касались исключительно моей службы. Что можно было, я ей сам говорил.

И вопрос к дочери:

— У меня хороший характер?

— Хороший.

— Характер Николая Дмитриевича схожий с моим. Запомни это.

Она запомнила.

Свадьба состоялась летом. Свадьбе подполковника Артамонова предшествовали несколько событий. В «Прохождении службы» было записано: «Назначен состоять при Главном штабе». Приказ от 23 апреля. «Зачислен в Военно-топографический отдел Главного штаба старшим обер-офицером». Приказ от 26 апреля.

Николай Дмитриевич с группой своих помощников приступил к обработке материалов, привезенных из балканской командировки. Старые французские карты Балканского полуострова давно уже никуда не годились. Приходилось удивляться, зачем французские геодезисты допускали невероятные искажения. Буссолью Шмалькальдера были определены с точностью до метра 37 географических пунктов, главным образом крепости и крепостные укрепления на маршрутах вероятного продвижения войск. Так, город Берковец (окруженный новым крепостным сооружением) на французских картах был обозначен с погрешностью в 30 километров.

Работа французов наводила на раздумья. Французы выполняли заказ турецкого Генштаба на изготовление крупномасштабных карт. Купив эти карты у французов, картографы в русском Генштабе пожимали плечами: куда смотрели турки, когда с французами расплачивались золотом? Вывод напрашивался комичный: турки есть турки.

Французы их дурачили, считая, что союзников они перепроверять не посмеют. Примерно так обращались с турками и англичане, деньги брали даже за недостроенные укрепления. Подкупленные англичанами турецкие генералы докладывали султану, что инженерные работы произведены с высоким качеством. Турецкий Генштаб ненамного отличался от генштабов европейских государств. Воровали везде, как воруют во все времена.

Три месяца потребовалось, чтоб исправить и уточнить французские карты. Как и было договорено, султану подготовили альбом географических карт Европейской Турции.

В Санкт-Петербурге рассудили: альбом надо султану преподнести, чтоб он знал, как ему напакостили союзники. Пусть тешится уточненными картами Европейской Турции. Недолго ему осталось.

В напряженной штабной работе летело время. Молодая жена намекала: не пора ли отправляться в свадебное путешествие? Они увидят Крым, а оттуда, из Ялты, отправятся на пароходе в благословенную Одессу.

У Николая Дмитриевича была тайная мысль: дать вес-точку Фаврикодорову и встретиться с ним в Одессе.

Но подчиненный предполагает, а начальник располагает. Подполковнику Артамонову было предписано возглавить полевую поездку офицеров Генштаба в окрестности города Юрьева. Это отвлекало его от главной работы, но такие поездки входили в его прямые обязанности. Для будущей войны потребуются геодезисты и разведчики.

На том этапе развития военного дела наиболее естественно выглядели лазутчики в роли геодезистов. Ее потом назовут первой полевой поездкой. Потом будет вторая, третья. Офицеры учились делать съемку местности, пользуясь буссолью Шмалькальдера. Учились наносить на карту расположение войск противника, укрепления, дороги.

Геодезические экспедиции были тоже своего рода учебными занятиями. И турки оказались не такими уж наивными, как предполагалось ранее. Тогда, в Одессе, их агенты выкрали не солдата Чикутина, самого молодого и самого неопытного в экспедиции, они выкрали унер-офицера Балабанова, бывалого геодезиста, помощника капитана Артамонова. Выкрали, чтоб узнать главное: экспедиция занимается только геодезией или же и разведкой?

Это было предположение Николая Дмитриевича, и если унтер выкраден именно с этой целью (а Балабанов знал, какими именно объектами интересуется его начальник), и если его допрашивали пыткой, то, видимо, он тайны не выдал. В противном случае экспедицию вторично не допустили бы на Балканский полуостров. За полгода экспедиция прошла ни много ни мало — около 2 000 верст. И Фаврикодоров где один, где со своими друзьями местными болгарами делал вылазки на перевалы, в крепостные гарнизоны, приносил важные сведения. Ему помогали, конечно, турецкая внешность, турецкая одежда, превосходное знание турецкого языка. Он умел общаться с турецкими солдатами и офицерами.

Это умение в Севастополе сослужило ему добрую службу. Он заманил турецкого офицера в землянку, где якобы обитают молодые женщины, жаждущие за пакет сухарей пригласить бравого офицера к себе в постель.

Где он, Константин Николаевич? Общается ли с ним Иван Хаджидимитров?

Николай Дмитриевич связался по телеграфу с Одессой. Чикутин под видом торговца отправился на поиск Хаджидимитрова.

Тем временем Константин Фаврикодоров уже был на берегу Мраморного моря. Зима и здесь господствовала. Северо-восточные ветры, издавна прозванные русскими, приносили леденящий холод. По пенистому Босфору шла высокая волна, с грохотом разбивалась о крутые, поросшие боярышником берега, оставляя на камнях ледяную корку.