— Пока мы вместе, разрешите мне оказать вам гостеприимство в моем доме, — любезно улыбаясь, предложил он Мюллеру. Одновременно с этим он продолжал торговаться с аррьеро, сопровождая свою речь ожесточенной жестикуляцией. — К тому же, — обратился он снова к Мюллеру, — для того, чтобы легче справиться с вашей задачей, вам надо лучше освоить испанский язык.

— Мне тоже кажется, что для этой цели мне следовало бы остановиться на несколько месяцев в Лиме, — отвечал Мюллер. — С моим испанским языком далеко не уедешь!

Предложение де Миранда полностью совпадало с его планами. В самом деле, он совершенно не знал Перу. Климатические условия страны ему были неизвестны. Неизвестно было также, где искать хинное дерево. Чтобы справиться со всеми этими трудностями, нужно было время. Поэтому предложение перуанца пришлось как нельзя более кстати.

— Мне кажется, — добавил де Миранда, — что и я могу вам быть полезным в изучении испанского языка.

— Я вам буду чрезвычайно признателен. Ведь у меня нет знакомых в вашей стране.

Между тем аррьеро навьючивал мулов багажом, покрикивая на них на своем звучном языке.

Немного спустя караван двинулся в путь. Оглашая звонким лаем улицы Кальяо, впереди бежал Казус. Оживленно разговаривавшие Мюллер и де Миранда ехали на мулах позади.

По грязи и убожеству Кальяо ничем не уступал Колону и Панаме. По обе стороны его кривых улочек стояли маленькие домишки без оком на улицу, что придавало местечку еще более невзрачный вид. Это были жалкие мазанки с плоской кровлей. Полуголые ребятишки с громкими криками бежали за мулами.

— Здесь почти никогда не бывает дождя, но зато когда он идет — это целое бедствие для населения.

— Как так? Мне кажется, что дождь всегда является носителем благоденствия, — удивился немец.

— Но только не здесь! Вы видите эти провалившиеся крыши и разрушенные постройки? Это все от дождя.

— Не понимаю вас, сеньор.

— Сейчас я вам объясню, и вы сразу поймете, — ответил де Миранда. — Здесь вся жизнь построена в расчете на сухую погоду. Так как дожди выпадают редко, то люди по большей части живут на открытом воздухе. Кровля сделана из тростника и назначение ее — предохранять обитателей от солнечных лучей, а не от влаги. Поэтому, когда неожиданно пойдет сильный дождь, — это настоящее стихийное бедствие. Все размокает, дома разрушаются, глина со стен и крыш стекает на вещи и постели.

— Очевидно, совсем недавно прошел именно такой неожиданный дождь? — спросил Мюллер.

— По-видимому, да!

Караван быстро миновал разрушенный дождем грязный Кальяо. Перед путниками открылась неприветливая пустынная Коста. Кругом виднелись только песок да камни, среди которых росли колючие кактусы и грелись на солнце большие ящерицы.

Жизнь была сосредоточена только вдоль рек, берущих начало в Андах и впадающих в океан. Благодаря системе каналов на орошаемых участках росли хлопок, сахарный тростник, инжир, апельсины… Но эти участки были лишь редкими зелеными оазисами среди желтых камней и песков Косты.

Словоохотливый перуанец говорил не переставая.

— Наша страна была когда-то очень богатой. Если золото Атауальпы, быть может, только легенда, то серебра здесь действительно много. Одна из улиц в Лиме была выложена серебряной брусчаткой. В праздничные дни индейцы выезжали на мулах с серебряными подковами, которые звенели, ударяясь о камни. А что от всего этого осталось? Ничего! Только голод и нищета…

— Вы сегодня как-то меланхолически настроены! — поддразнил его Мюллер, удобнее устраиваясь в седле.

— Иногда поневоле человек предается разным размышлениям. Быть, может, это происходит под влиянием окружающей природы. Ради чего живем мы теперь? — ради денег! За что боремся? — за большую прибыль! А разве счастливее становится от этого человек? Никто над этим не задумывается. Глупая жизнь! Вот, послушайте! — И де Миранда начал рассказывать:

— В конце XVII века в Перу жил один бедный испанец. Звали его Кальседо. Не думайте, что все испанцы были тогда богатыми. Как и теперь, богатых было меньшинство. Кальседо влюбился в индианку из Пуно[34] и женился на ней. В знак признательности и любви индейцы подарили ему серебряную жилу. Кальседо разработал жилу, добыл много серебра и сказочно разбогател. А стал ли он от этого счастливее?

— Счастье человека заключается в счастье других! Так по крайней мере думаю я, — вставил внимательно слушавший его Мюллер.

— К сожалению, это только в теории. На практике же каждый старается перехитрить и обмануть другого. Так слушайте же, что произошло с нашим Кальседо! — продолжал де Миранда, плавно покачиваясь в седле.

— Вице-король[35] Перу, граф Лемос, узнал о богатстве Кальседо и, чтобы завладеть им, обвинил Кальседо в измене испанскому королю. Кальседо был заключен в тюрьму, но потребовал, чтобы его дело рассматривалось испанским верховным судом, заседавшим в Мадриде. До тех пор, пока суд не вынесет свое решение, он обещал выплачивать ежедневно по куску серебра. Путешествие в Испанию и обратно продолжалось в те времена четырнадцать месяцев. Представляете себе, как богат был Кальседо и сколько серебра добывал он из своего рудника?

— И, должно быть, вице-король принял предложение Кальседо?

— Сначала принял, но потом испугался, что истина обнаружится, и поэтому без суда, на скорую руку повесил его. Если бы Кальседо знал, какое несчастье ему принесет богатство, он, наверное, еще до свадьбы отказался бы от дара индейцев. Кто знает? Несчастье очень часто идет рука об руку с кажущимся счастьем! — философски закончил де Миранда.

— А что сталось с серебряным рудником?

— Когда индейцы узнали о смерти Кальседо, они этот рудник уничтожили.

— По-моему, история с Кальседо очень похожа на историю Атауальпы.

— Конечно! А как вы думаете, разве можно накопить богатство, не прибегая ко лжи и обману? Как вы думаете, зачем проникли сюда испанцы? Обращать язычников-индейцев в христианскую веру или научить их стрелять из ружей? Ха-ха-ха!

— Да если бы не погоня за богатствами Индии, разве была бы открыта Америка? Если бы завоеватели Америки не стремились овладеть сокровищами этой страны, разве бы они так безжалостно уничтожили ее население? Слушайте меня! Жизнь сурова, и в жизни побеждает тот, кто сильнее. Какой-то ваш философ сказал, что человек человеку волк. Он был прав. А потому, если не хочешь, чтобы тебя съели, держи острые зубы наготове и сам ешь кого сможешь!

— В таком случае, чем же мы, люди, отличаемся от животных? — резко возразил Мюллер. — Ничем! А человек должен жить и бороться за более высокие идеалы, чем власть и богатство. На земле хватит места. Вопрос заключается только в том, как лучше и справедливее использовать данные нам природой блага. Мы должны стремиться к тому, чтобы эти блага могли служить всем людям и таким образом облегчали им жизнь! Вот каковой должна быть наша цель!

— Каждый из нас, и вы, и я, может жить так, как находит нужным, — закончил спор де Миранда.

Вдали показались первые строения Лимы, и мулы пошли веселее.

— Позвольте вам представить доктора Мюллера, путешественника и естествоиспытателя, моего товарища по странствованиям, — сказал де Миранда, знакомя Мюллера с главным судьей Перу, дон Косио.

Мюллер поклонился маленькому полному, почти совсем седому человеку, смотревшему на него добродушными живыми глазками. Встреча эта состоялась в большом городском клубе спустя несколько дней после приезда Мюллера в Лиму.

— Я рад приветствовать вас в нашей столице, — сказал дон Косио, протягивая гостю руку. — Надеюсь, что вы останетесь довольны пребыванием в Перу. Мы рады видеть каждого, кто приезжает к нам с добрыми намерениями.

— Будьте спокойны, сеньор. Я тоже рад, что мне представляется возможность изучить вашу прекрасную родину, — на ломаном испанском языке отвечал Мюллер.