— Господин, вас кто-то спрашивает! — крикнула ему Пала.

По усыпанной песком дорожке к нему направлялся одетый в белоснежную форму полицейский чиновник. Приблизившись, он вытянулся, отдал честь и, вынув из-за обшлага пакет, подал его со словами:

— Это приказано передать вам.

Конверт был за печатью генерал-губернатора. Карл осторожно его вскрыл и вынул каллиграфическим почерком исписанный большой лист бумаги. Это было приглашение явиться на важное совещание. Не зная еще, зачем его зовут, он, не спрашивая ни о чем чиновника, просто ему сказал:

— Передайте его превосходительству, что я приду!

Полицейский чиновник снова отдал честь и направился к выходу.

В одном конце просторного кабинета находился огромный письменный стол красного дерева. Рядом с письменным прибором стояли две статуэтки Будды из слоновой кости. Будда сидел, скрестив ноги, с молитвенно сложенными руками, и безжизненный взор его был устремлен вдаль, куда-то в вечность. Под пресс-папье в виде массивного слона с угрожающе поднятым хоботом лежали какие-то бумаги. Около пресс-папье лежал металлический разрезной нож. Ручка его была покрыта тонкой филигранной резьбой с изображением медведя, тигра, слона и шакала.

Посреди комнаты на толстом ковре стоял большой прямоугольный стол, покрытый зеленым сукном, а вокруг него двенадцать удобных стульев с высокими спинками.

Перед письменным столом на полу лежала небрежно брошенная тигровая шкура, желтые полосы которой представляли красивый контраст с темным узором ковра.

Генерал-губернатор работал в своем кабинете.

После ван Эркенса генерал-губернатором Голландской Индии в 1840 году был назначен Меркус. Уже около двух лет занимал он этот пост, но его кипучая энергия под действием тропического климата начинала уже ослабевать. Движения его стали более вялыми, когда-то стройная фигура отяжелела. Две глубокие складки обозначились с обеих сторон рта, в белокурых волосах показалась седина, и на темени они стали редеть, а это первый признак приближения старости. Он, как и все, носил модные по тому времени бакенбарды и маленькую бородку.

Меркус живо интересовался своей работой и усердно заботился о процветании колонии. Голландская Индия давно уже была главным поставщиком сырья своей метрополии и до известной степени Англии, Франции и многим другим странам цивилизованного мира.

В обшитую кожей дверь тихонько постучали. Генерал-губернатор поднял голову от работы и медленно произнес:

— Войдите!

Дверь отворилась, и вошел адъютант. Затянутым в мундир корпусом он слегка подался вперед:

— Господа уже собрались, ваше превосходительство!

— Просите!

Генерал-губернатор расправил плечи, отложил в сторону лежавшие перед ним бумаги, протер усталые глаза и встал из-за стола.

В комнату вошли пять человек: полковник Мюнс, доктор Мальцен, доктор Ган, Людвиг ван Потен и Карл Хасскарл. Доктор Фритце скоропостижно скончался в 1839 году, и на его место был назначен доктор Мальцен.

Меркус пожал всем руки и пригласил к большому столу. Председательское место занял он сам, против него сел всегда бывший начеку адъютант. Все замолкли в ожидании, что скажет его превосходительство. Очевидно, предстояло обсуждение какого-то очень серьезного вопроса, так как перед тем, как принять важное решение, губернатор имел обыкновение советоваться с компетентными лицами.

— Господа, — начал неторопливо председательствующий, — вопрос, который нам предстоит обсудить, имеет жизненно важное значение для всей колонии. Вы обладаете большими знаниями и опытом, и я уверен, что не откажете в своей помощи в столь трудный для нас момент. Голландская Индия процветает! Ежегодно увеличивается число прибывающих и уходящих из наших портов кораблей. Они во все страны мира вывозят товары с наших островов. После подавления движения Дипо Негары в стране наступило умиротворение. Бандиты уничтожены, и население отдалось мирному творческому труду. Мы можем с удовлетворением отметить, что количество переселенцев из Европы постоянно растет. Здесь они обрабатывают землю, помогают местному населению и вместе с этим способствуют благоденствию метрополии. Здесь достаточно земли для работы и торговли, так как Ява обширна и богата. Но…

Меркус остановился, как бы обдумывая, как лучше выразить свою мысль, и, слегка закинув голову, продолжал, делая упор на каждом слове:

— У нас, господа, есть враг более коварный и более опасный, чем Дипо Негара. Этот враг выводит из строя больше солдат, чем стрелы бандитов. Он мешает нам чувствовать себя здесь хозяевами. Он мешает колонистам селиться на всей территории острова! Он ежедневно беспощадно губит много наших соотечественников, и мы не знаем, как с ним бороться! Эта борьба тем труднее, что враг невидим, неуловим, он угрожает нам со всех сторон. Пока его не уничтожим, мы не будем хозяевами острова. Я имею в виду малярию, господа!

Губернатор говорил резким тоном, и последние его слова прозвучали так, как будто они были произнесены перед многолюдным собранием. Незаметно он пришел в возбуждение, и легкая нервная дрожь пробежала по всему его телу. Одолевать врагов, где бы они ни таились и какими бы они ни были — его долг. А на острове находился злейший его враг. Губернатор упрекал себя в собственном бессилии.

Присутствующие переглянулись. Тень смущения промелькнула на их лицах. Да, на острове действительно свирепствовал опасный враг…

— Прошу вас, господа, — прервал свои мысли Меркус, — высказывайтесь, делитесь своими мыслями, вносите предложения.

Адъютант предложил сигары, все закурили, но никто не прерывал молчания.

Решив, что всеобщее молчание означает, что первым следует высказаться ему, начальник местной санитарной службы окинул взглядом присутствующих и своим гортанным голосом начал издалека:

— Вашему превосходительству, должно быть, известно, что медицина давно уже решила вопрос борьбы с малярией. Наука восторжествовала и над этим коварным человекоубийцей. Перуанские инки первыми одержали победу над опасной лихорадкой. Свыше двухсот лет тому назад, в 1629 году, корой хинного дерева вылечили жену тогдашнего вице-короля Перу графиню Франциску Цинхона. Это была первая европейка, излечившаяся от коварной лихорадки. Секрет лекарства, который до тех пор был известен только жрецам и туземным князьям, был выдан белым индианкой Цумой, которая за это поплатилась жизнью. Местные владетели пользовались целебным свойством хинной коры, чтобы держать в подчинении простых людей. Но теперь способ лечения малярии не составляет тайны, и только недостаток необходимого хинина отражается на санитарном состоянии острова…

— Гм, да, — прервал его губернатор, — может быть, вы и правы. История открытия хинина очень интересна[19], но нас интересует практическая сторона вопроса: откуда достать хинин, который нам нужнее хлеба? Прошу вас, господа, высказываться именно по этому вопросу.

— Откуда достать?.. Откуда достать?.. — тихо пробормотал доктор Мальцен, беспомощно озираясь вокруг и как бы ожидая сочувствия.

Снова наступило молчание. Присутствующие задумчиво курили, удобнее расположившись в креслах.

Никто не видел выхода из создавшегося в колонии затруднительного положения. Всем казалось, что трудности могут быть преодолены только с помощью метрополии. А не будет хинина, нельзя рассчитывать на улучшение положения на островах. А как известно, хинин дорог. Что же делать?

— Значит, — твердо сказал ван Потен, — дело обстоит не так просто. Вашему превосходительству известно, что уже несколько лет мы не ввозим на острова ни хинную кору, ни полученный из нее порошок. Мы получаем кристаллический порошок, добываемый из хинной коры в Голландии, и то в очень ограниченном количестве. А почему? Потому, что Перу продает хинную кору по баснословно высоким ценам. Что же делать? — Совершенно ясно: уничтожить перуанскую монополию! Если это нам не удастся, мы всегда будем в зависимости от Перу, будем платить за хинную кору столько, сколько с нас запросят, и никогда не будем иметь достаточно хинина!