В этот вечер шла крупная игра. В накуренной комнате большая керосиновая лампа ярко освещала карточный стол и сидящих за ним молчаливых и сосредоточенных игроков. Они быстрыми движениями сдавали или собирали карты и краткими словами и жестами назначали ставки. Лица у них были напряжены, глаза светились лихорадочным блеском. Таким образом четыре партнера — Потен, Губерт, доктор Ган и голландец английского происхождения Питер Дэвидсон — расходовали избытки энергии, накопившейся от долгого сна и хорошей пищи. По окончании игры они расходились по домам, принимали успокоительные средства, выкуривали перед сном последнюю сигару и ложились в пуховые постели, чтобы набраться сил для следующей встречи.

Теперь в игре наступила очередь Губерта.

Он молча роздал карты.

И в этот момент…

В этот момент ван Потен, выкурив свои сигары, протянул руку, чтобы взять сигару из большого портсигара кованого серебра, который всегда лежал открытым перед Губертом. Он сделал это бессознательно, но ему показалось, что что-то мелькнуло на крышке портсигара. Держа в руке взятую сигару, он снова протянул руку проверить, не показалось ли ему это. При этом он постарался в точности воспроизвести свое первоначальное движение, и… на полированной поверхности портсигара увидел отражение карт, которые он держал в другой руке, а положения этой руки он не менял. Он посмотрел на свои карты, потом на портсигар, метнул быстрый взгляд в сторону своего партнера… и понял наконец причину постоянных своих проигрышей.

Плантатор вскочил со стула и швырнул карты в лицо Красавца Бобби.

— Мошенник! Подлец! — взревел он. И звонкая пощечина раздалась в воцарившейся тишине комнаты.

— Вы!.. Вы!.. — только успел выговорить Губерт, вскочив в свою очередь и ухватись рукой за щеку. Он опрокинул стол, карты и золотые монеты рассыпались по полу. Быстро выбросив правую руку вперед, он нанес страшный удар кулаком по подбородку противника. Удар пришелся в нижнюю челюсть слева.

Ван Потен не ожидал нападения и не успел к нему приготовиться. Он стоял, выпучив глаза и наклонившись немного вперед. Этим-то и воспользовался его противник. Оглушенный ударом, он застонал, качнулся вперед и, как подкошенный, повалился на пол. Изо рта у него пошла кровь, которая тонкой алой струйкой стекала по шее на белую рубашку и на пол. Лицо Красавца Бобби стало землистым и искривилось в страшной гримасе. Шрам на левой щеке налился кровью. Рассеченное ухо подрагивало.

Наступила паника. Столкновение было совершенно неожиданным. Раздались крики. Растерявшиеся доктор Ган и Питер Дэвидсон стояли перед опрокинутым столом и не знали, что предпринять. В комнату вбежала Анита и, увидев распростертое на полу тело мужа, с криком бросилась к нему. Кто-то из прислуги принес таз с водой и начал смывать кровь с лица пострадавшего. Немного погодя слуги молча перенесли своего господина в соседнюю комнату, где его уложили в кровать. После холодных компрессов ван Потен зашевелился, приоткрыл глаза и застонал от боли. Растирая рукой пострадавшее место на лице своего супруга, Анита стонала на меньше его.

Секретарь прусского консульства немного постоял, оправил на себе костюм, подождал, пока вынесут хозяина дома и, пользуясь общей суматохой, направился к выходу. Ожидавший его слуга передал ему повод оседланного коня. Оба они удалились крупной рысью.

Луна стояла высоко над Салаком.

Пальмы отбрасывали длинные тени на дорогу, на которой раздавался гулкий топот лошадиных копыт…

Ван Потен передал тяжелый кожаный кошелек старшему из сидевших перед ним двух малайцев и сказал:

— Остальные триста гульденов вы получите когда покончите с этим делом. Здесь задаток двести гульденов. Чем скорее все будет кончено, тем скорее получите деньги. И не забывайте — все должно остаться в полной тайне! Если что-либо раскроется, пострадаете только вы, так как денег не получите! Понятно?

Плантатор пригладил свои густые бакенбарды и разлил виски по стаканам. Все трое выпили, громко причмокивая губами.

— Минхерр, ваше желание будет исполнено. Нашей работой вы останетесь довольны. Нам это не впервой… — многозначительно сказал малаец. Он понимающе взвесил кошелек на руке, как бы желая проверить, сколько денег ему дали, и сунул его в карман своих поношенных парусиновых штанов. На затянутом под верхней одеждой кожаном поясе блеснули короткий малайский нож и рукоятка револьвера.

Встреча происходила в маленькой комнатке отдаленного трактира „Желтая пантера“ несколько дней спустя после того, как ван Потен оправился от нанесенного ему Красавцем Бобби удара. Два малайца внимательно слушали, что им говорил белый господин. Один из них был крепкий мужчина лет пятидесяти, низкого роста с плоским узким лбом. Из-под его нависшего века выглядывал единственный глаз. Над пустой глазницей другого веко было наполовину вырезано. Этот человек был известен под кличкой Одноглазый. Товарищ его был молод, строен и высок. Он, по-видимому, подчинялся Одноглазому, так как не принимал участия в разговоре, а только внимательно слушал. Его узкие глазки хитро бегали и с живостью следили за каждым движением ван Потена. Он не упускал ни малейшей подробности разговора.

Дверь комнаты была изнутри плотно закрыта, чтобы разговор случайно не дошел до ушей любопытных, недостатка в которых в Батавии никогда не ощущалось.

Ван Потен продолжал:

— Вы легко его узнаете. Левое ухо у него рассечено надвое, а на левой щеке шрам. Таким образом вы не ошибетесь. Ясно, не так ли?

— Совершенно ясно, минхерр! Ошибки не будет! Будьте спокойны!

— Тогда давайте кончать! Вы свободны!

Все встали. Малайцы подобострастно поклонились ван Потену, их лица расплылись в льстивой улыбке. По их взглядам было видно, что они не упустят возможности заполучить оставшиеся триста гульденов.

Босыми ногами они зашлепали по полу, направляясь к низкой двери. Ван Потен наклонился, посмотрел наружу через маленькую щель и только тогда отпер дверь. Малайцы поклонились ему еще раз и один за другим вышли из комнаты.

— Он за это дорого поплатится!.. — пробормотал плантатор, медленно растирая рукой большую опухоль на левой стороне челюсти.

В комнату вошел кривоногий трактирщик и, не нарушая воцарившейся тишины, поставил на стол новую бутылку виски.

Месяц спустя „высшее общество“ острова было взволновано редким событием, подробно обсуждавшимся и долгое время бывшим в центре всеобщего внимания. Некоторые высказывались о нем открыто и громко выражали свое негодование, но большинство шепталось по углам и избегало называть имена. Дамы по секрету сообщали друг другу разные новости, но узнать ничего не могли. Все знали и ничего не знали. Делались разные предположения, но они всегда сопровождались такими словами, как: „говорят“… „я слышал…“ и т. д. Никто не решался высказать свое собственное мнение.

Наконец, очевидно с целью покончить со всеми этими слухами и разговорами, газета „Яванские новости“ опубликовала на первой странице крупным шрифтом следующее сообщение, выражавшее точку зрения властей на это событие:

ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО. СНОВА ДЕЙСТВУЮТ БАНДЫ ДИПО НЕГАРЫ

На этих днях европейские жители острова были потрясены трагической вестью. Жестоко и подло был убит один из видных и уважаемых граждан Батавии, гость и друг нашей страны, господин Франц Губерт, секретарь Королевского прусского консульства в Батавии.

Убийство было совершено при следующих обстоятельствах: господин Франц Губерт в обществе нескольких друзей и дам отправился на охоту на носорогов в окрестностях вулкана Салака. Рано утром группа охотников вышла из местечка Манук и направилась к западному склону Салака. Секретарь консульства с двумя дамами шел позади группы. Перейдя через речку Помаранг, сделали привал, чтобы позавтракать на поляне близ небольшой рощи. Ничто не предвещало печального конца.

Перед концом завтрака господин Губерт и обе дамы отправились к близкому источнику, чтобы принести свежей воды остальным спутникам. И здесь, у источника, разыгралась одна из самых страшных драм на острове.