Пятнистого охотник видел со спины. Шиш кружил возле чужака; отовсюду взгляд натыкался на спину пришельца, с резко очерченными на ней тенями от острых лопаток. В охотнике не было удивления. Каким-то образом он понимал: это время и страх перед окружающим миром сыграли с пришельцем нехорошую шутку, лишив его лица, и оставив только спину и тощий, будто у молодого волка, зад.
Каждому ведом страх, люди знают глаза страха. Они всегда разные: по-рысиному желтые, кроваво-точечные, как у разъяренного косолапого, смертельно-льдистые, словно выстуженные зимним ветром...
Страх пришельца виделся иначе — у него вовсе не было глаз. Он был бесформенным и бесцветным. Такое случается, если человек боится... самого себя.
— Кто ты? — палец Шиша проткнул пустоту. Тотчас неведомое внутри черного чучела шевельнулось, оттеснив руку охотника.
Темная фигура ответила, по-прежнему не имея лица:
— Я человек.
— Как твое прозвище?
— Что тебе в имени моем? Когда-то меня назовут Чудотворцем. Этого достаточно? Шиш повторил последние слова пришельца. Набор звуков оцарапал язык, резанул губы, но не вызвал отклика ни в памяти, ни в сердце. Имя чужака было пустым и лохматым, точно расклеванная еловая шишка. Имя его походило на такую шишку. Именно походило не более. Потому что где-то в центре его, под слоем растопыренных чешуек, не содержалось ничего, никакой плотной ткани — только эфемерный стерженек, давно утративший, свое предназначение...
Распухала фиолетовая шкура над остроконечными вершинами гор. Сине-лилово-сиреневые блестки пятнали небосвод, приглушая искры Большого Костра.
Охотник искал, но не находил рта пришельца. Звуки зарождались сами по себе, в недрах мрачной, свернувшейся в цилиндр, спины.
— Зачем Пятнистый пришел к Людям Камня?
— Я пришел, чтобы встретиться с гобой, чтобы дать бессмертие Шишу. Ибо я — есть ты.
В руках охотника лопнуло древко копья. Оно давно нуждалось в замене. Обломки упали на камни. Наконечник высек о гальку искру. Острые лопатки пришельца трепыхались в испуге, будто крылья; сошлись ближе.
— Бессмертие?! Зачем оно Человеку Камня. Вечен только дух. Зачем Шишу удерживать дух при себе так долго? Рано или поздно второму «я» охотника потребуется здоровый и молодой хозяин. Шиш не желает обкрадывать нарождающуюся жизнь. Нельзя рушить извечный порядок вещей.
А голос пришельца предупреждал;
— Бессметрие необходимо для познания вечности. С его помощью можно подняться выше всех и облагодетельствовать человечество.
Хотелось сказать, что Пятнистый запутался в двух соснах. Невозможно сделать человека бессмертным: ведь конец всякой жизни — есть начало иной. Шиш засмеялся, сглатывая едкие от соли слезы:
— Мне хорошо среди людей, с которыми я вырос. Я не хочу жить дольше других. Пусть вечностью владеют невидимые. Шишу незачем быть выше остальных...
— Охотник не знает себя. Человеку свойственно каждодневное недовольство своим положением в племени. А племя постоянно нуждается в вожаке. Совершенная власть — это бессмертие властителя. Лишь практически вечный властитель гарантирован от банальных изъянов и пороков — пристрастий и привязанностей...
Холодом потянуло от чужака. Со стороны высоких скал большими прыжками приближалась зима, с прищуркой поглядывая на нечаянную красоту бабьего лета.
— Но кто ты?
— Я говорил: что тебе в имени моем? Перед тобой тот, кого ты считаешь своим духом.
— Вранье, — отмахнулся охотник. Тотчас дневной свет проник в его глаза; задавило в висках, сухостью опалило рот. Далеко впереди мелькнула фигура пришельца, пробиравшегося к стойбищу. Или то был не Длинноногий?
Он соскользнул к ручью, где долго глотал пахнущую талым воду, тяжело переводя дыхание в промежутках между глотками.
* * *
«Охота» на болотное чудовище откладывалась со дня на день. Во-первых, глупо спешить в важном деле. Во-вторых, опять зарядил дождь, и шел с перерывами трое суток. А когда дождь прекратился, понадобилось время для подготовки.
Предстояло разведать подходы к топи. Прокаленный летней жарой грунт, по счастью, не успел перенасытиться влагой, но кое-где образовались лужи, а лог, в узкой части своей, оказался непроходимым. Этот длинный, мелеющий в направлении камышей, лог был облюбован Шишом в качестве укрытия по дороге к болоту. Крутые от провала стенки в дальнейшем переходили в отлогие склоны, делая, однако, человека невидимым для чудовища. Привлекало и то, что мелкая часть лога завершалась в самой гуще рогоза и тростника, откуда до чудовища было рукой подать. Таким образом, следуя намеченным путем, охотник находился в относительно безопасности. Сложности начнутся потом. Когда высокие стебли прибрежной растительности останутся позади. Болото обмелело, но преодолеть широкую полосу вязкой грязи в один прием вряд ли удастся. Оставалось надеяться на предприимчивость конопатого пришельца, да на подстраховку, придуманную охотником вопреки наставлениям пришельца. Человек Камня не думал целиком полагаться на Пятнистого. Появиться во весь рост на глазах у злых духов можно, если иметь в запасе кое-что еще, помимо быстрых ног и подозрительного напарника. Поэтому в критический момент в игру должен вступить Тонкое Дерево.
Юноша принял предложение Шиша с восторгом. В порыве благодарности у него увлажнились глаза: как-никак один из лучших охотников предгорий берет его в помощники. А он всегда готов идти куда угодно, и для чего угодно, если позовет Шиш. Хоть в волчью нору голышом! Не говоря уж про участие в невиданной за всю историю Людей Камня охоте...
Намеченный на утро поход снова был перенесен и снова не по вине людей.
Они появились на закате. Сияющие отраженным солнечным светом они появились в воздухе одно за другим. Мгновение тому назад яркие точки, они в считанный секунды выросли в десятки раз. Сверкающие тела надвигались от равнины в сторону гор.
Когда охотник выскочил из жилища, они уже представляли собой гигантские, похожие на перловиц, раковины.
Летающие раковины передвигались с бешеной скоростью. Отдельные замирали на миг. Срывались снова, круто меняя направление. Другие заворачивали под произвольным углом, не теряя при этом хода. Были и такие, что исчезали вдруг, без видимой на то причины. Создавалось впечатление, будто они испарялись, превращаясь в тончайший прах. Чтобы тотчас засиять на прежнем месте с удесятеренной силой. Нельзя было исключить, что, взамен исчезнувших, из плотного воздуха выныривали новые. Но все раковины походили друг на друга и глаз не был в состоянии различать их.
На высокий валун, запаршивевший от лишайника, и известково-белый от древности, охотник заскочил одним рывком. Изготовленное оружие ему не пригодилось: на его немой вопрос Пятнистый ответил отрицательным желтом — летающие раковины не имели отношения к болотистому чудовищу. Пришелец сохранял спокойствие. Впрочем замечалось что и его взволновало происходящее. Иначе отчего он недоуменно пожимал плечами?
Люда Камня стояли, высоко задрав головы и разинув рты. Тогда как пространство над поляной заполнялось множеством летающих тварей. Невзирая на кажущуюся беспорядочность движений, «раковины» ухитрялись не сталкиваться друг с другом. Они расходились невредимыми и тогда, когда встречались лоб в лоб на встречных курсах. Летающие «моллюски» всякий раз избегали соприкосновений. Было очевидно: светящиеся тела не подчинялись земным законам.
Длинноногая дрожала рядом с охотником. Она не смела покинуть валун, подъем на который стоил ей ободранных коленок Как бы то ни было она не оставляла Шиша и он был благодарен за это. Хотя сейчас он не поручился бы ни за нее, ни за себя. Ни за Много Знающего, разверстой пастью которого можно но было ловить птиц.
Наверное Шиш все-таки моргнул, прогоняя набежавшую на глаза влагу, так как пропустил пугающий момент, когда один из сверкающих летунов круто упал вниз, и застыл над головами остолбеневших людей. Теперь «раковину» видели отчетливо. На ее поверхности не имелось четких деталей; по слепящей глаза выпуклости скользили смазанные фиолетовые пятна в виде кругов, полос и змеек.
