Командир брига, двадцатидевятилетний лейтенант флота Отто Коцебу обернулся к стоявшему рядом с ним на палубе невысокому смуглому португальцу Элиоту де Кастро:

   — Вам придётся отправиться на берег первым. Король вас знает, и будет лучше, если именно вы объясните ему цель нашего путешествия. — Он помолчал и добавил: — Мне не нравится напуганный вид всех этих туземцев.

   — Да, — согласно сказал Элиот де Кастро, — похоже, они нас побаиваются. Пока непонятно, чем это вызвано.

Три дня назад, когда «Рюрик» приблизился к северо-западной оконечности острова и на борт поднялся первый подплывший к ним на каноэ сандвичанин, они заметили страх, мелькнувший в его глазах, едва он услышал от Элиота де Кастро, из какой страны прибыл корабль. Объяснив жившему прежде на Гавайях и владевшему местным языком де Кастро, где они могут найти короля Камеамеа, канак поторопился покинуть борт брига, словно пребывание на нём грозило его жизни.

Ситуация повторилась в заливе Кавайхае, на берегу которого располагалось поместье премьер-министра Джона Янга. К ним там поднялось несколько канаков, тотчас радостно признавших в де Кастро бывшего врача Камеамеа, которому король дал имя Наю. Коцебу через посредничество де Кастро даже уговорил одного из владевших английским канаков послужить им лоцманом, но стоило тому услышать, что корабль русский, как он сделал попытку броситься за борт. Элиот де Кастро с трудом удержал беглеца и попробовал втолковать ему, что они пришли сюда с мирными целями и бояться русских моряков не стоит.

На расспросы, что послужило причиной его страха, канак ответил, что с полгода назад здесь были два русских корабля, потом они ушли на Оаху, и с тех пор между русскими и жителями острова Гавайи случился раздор. На острове говорят, что русские обещали прислать сюда военный корабль для покорения всех канаков.

— Чёрт знает что! — хмуро отреагировал на это известие Отто Коцебу.

Ему было досадно, что ни в Калифорнии, когда он встретился с начальником крепости Росс Иваном Кусковым, ни ещё ранее на острове Уналашка, где несколько дней стояли в гавани близ поселения Российско-Американской компании, его не предупредили, что на Сандвичевых между русскими и канаками произошла какая-то заварушка.

Коцебу приказал бросить якорь, и вскоре шлюпка с посланным к королю Элиотом де Кастро отвалила от борта «Рюрика». Глядя поверх головы сидевшего на корме шлюпки португальца, как споро орудуют вёслами матросы, Коцебу подумал, что сама судьба свела его с этим искателем приключений, уроженцем Бразилии, успевшим послужить и Камеамеа, и Баранову. Португалец не скрывал, что его носит по свету страсть к обогащению. По пути к Сандвичевым он неоднократно упоминал о том, что Российско-Американская компания осталась должна ему за службу не менее двух тысяч долларов, и намекал, доверительно сжимая руку Отто Коцебу, что рассчитывает на его содействие в возврате долга. Но Коцебу не собирался ради этого плыть в Ново-Архангельск либо платить де Кастро из средств, выданных на цели кругосветного плавания.

«Рюрик» находился в дальнем плавании уже полтора года. Снаряженный и отправленный в путь на средства покровителя наук и искусств государственного канцлера России графа Николая Петровича Румянцева, он успел покрыть огромные морские просторы, и пока его экипаж успешно выполнял поставленную перед ним высокую цель. Весной нынешнего года, когда достигли южных морей, с салинга то и дело стал звучать долгожданный возглас часовых матросов: «Берег, вижу берег!», и Коцебу один за другим наносил на карту новооткрытые острова, где прежде не ступала нога европейских мореплавателей. С юга «Рюрик» пошёл на север, к Берингову проливу, и там, осторожно лавируя в густых туманах мимо ледяных гор, вновь открывали и наносили на карту заливы, горы, незнакомые острова. Венцом всех поисков стало открытие большого залива на западном побережье Аляски.

Находясь на Уналашке, Отто Коцебу твёрдо вознамерился пройти следующим летом к северной оконечности Аляски, лежавшей за открытым им заливом, для чего поручил правителю Российско-Американской компании на Уналашке Ивану Крюкову подготовить несколько больших байдар, пригодных к плаванию среди льдов, полтора десятка алеутов с их вёрткими байдарками и двух толмачей, способных разуметь язык проживающих на Северной Аляске народов.

С нетерпением ожидая возвращения с берега Элиота де Кастро, Отто Коцебу не мог отделаться от подспудно тяготивших его мыслей. Находясь в Калифорнии, он ненароком обидел правителя русского поселения Ивана Александровича Кускова. Кусков был явно задет тем, что бороздивший по свету с целью открытия новых земель соотечественник бросил якорь не в заливе Бодего, где приставали суда, навещавшие крепость Росс, а в испанской гавани Сан-Франциско. Коцебу же сделал это лишь потому, что сан-францисская гавань была много удобнее для якорной стоянки, нежели залив Бодего. Встретивший их комендант испанской крепости Луис де Аргуэлло обещал всяческую поддержку экипажу русского корабля и удовлетворение всех его потребностей. Любезно отнёсся к командиру «Рюрика» и прибывший из Монтерея губернатор Калифорнии Пабло Висенте де Сола, особенно после того, как Коцебу ознакомил его с бумагой от испанского правительства, предписывавшей оказывать всяческое содействие экипажу русского корабля. Правда, губернатор всё же не преминул пожаловаться, что некоторые суда, принадлежащие Российско-Американской компании, нарушают испанские законы и два года назад его солдаты были вынуждены арестовать группу матросов и охотников с русского брига «Ильмень», занимавшихся тайным промыслом зверя у калифорнийских берегов.

— Наш вице-король ни в коем случае не велел передавать этих пленников начальнику форта Росс Кускову, но вам я могу вернуть их, — сказал тогда де Сола.

Неожиданное предложение застало Коцебу врасплох. Что же он будет делать, взяв на борт своего небольшого брига ещё два десятка людей? Их надо куда-то везти, например, в Ново-Архангельск, и тогда он выбьется из строго рассчитанного графика плавания и может сорвать планируемое на будущее лето вторичное исследование побережья Берингова пролива. Пожертвовать интересами экспедиции не представлялось возможным, и капитан «Рюрика» скрепя сердце отказался от щедрого дара, взяв лишь трёх промышленников помимо суперкарго «Ильменя» Элиота де Кастро.

Он послал нарочного к Кускову в форт Росс, просил прислать байдару со съестными припасами. Кусков его просьбу выполнил и сам приплыл повидаться с русскими моряками, а заодно обсудить с губернатором Калифорнии проблемы их взаимоотношений. Когда же узнал, что из всех предложенных ему пленников Коцебу взял только четверых, с глубокой обидой сказал:

— Да разве ж так можно! Им воля, поди, каждую ночь снится, а вы... Брали бы всех, а потом тихонько мне передали.

Почему-то, с досадой думал Коцебу, этот вариант показался ему неприемлемым. Мысль такая при беседе с де Сола была, но он тут же отмёл её: это значило бы предать доверие, проявленное к нему испанским губернатором. Кусков же, похоже, руководствовался совершенно иными понятиями. Неладно получилось, потому что в конце концов Коцебу так и сделал, как предлагал Кусков: отдал ему трёх освобождённых промышленников, а Элиот де Кастро сам выразил желание плыть на «Рюрике» к Сандвичевым островам, где когда-то служил у Камеамеа, за что был вознаграждён королём большим участком земли.

К берегам острова Гавайи Отто Коцебу пришёл двенадцать лет спустя после того, как впервые, ещё совсем юным моряком, побывал здесь на корабле «Надежда» под командованием Ивана Фёдоровича Крузенштерна. Что-то сулит новая встреча?

Элиот де Кастро возвратился с берега в девятом часу утра. И не один: король прислал с ним двух своих приближённых. Сандвичанские сановники были высоки ростом и статны. Ступив на палубу брига, они держались с большим достоинством. Приветствуя гостей, Отто Коцебу едва сдержал улыбку, так насмешил его вид гавайских вождей: оба были в чёрных фраках, на головах — соломенные шляпы, под фраками рельефно выступали мускулистые голые ноги.