Изрядно захмелевший Джон Янг полез в карман камзола, вытащил нераспечатанное письмо и небрежно сунул его Шефферу.

   — Возьми. Мне было не до письма.

Теперь доктору было очевидно, что уже формируется заговор с целью не допустить его встречи с Камеамеа, а если ока и случится, всячески осложнить их отношения. Баранов был прав: тут хватает любителей ставить русским палки в колеса, даже и не зная, о чём они собираются говорить с королём. «Ничего, — ободрял себя доктор Шеффер, — справимся и с этим».

На следующий день, не имея желания очередной раз испытывать унижение, связанное с отказом взять его в лодку, доктор Шеффер отплыл на берег в каноэ. Интуиция повела его тропой, проложенной мимо крытых листьями жилищ островитян к резиденции короля, расположенной в тени кокосовых пальм. Там стояли два белокаменных дома, а недалеко от них — несколько больших хижин, построенных в традиционном для гавайцев стиле. Близ берега залива виднелось на возвышенной каменной площадке языческое капище. По периметру его окружали вырезанные из дерева жутковатого вида идолы с непропорционально большими головами.

Приметив идущего от крытого листьями дома высокого туземца в европейских панталонах и распахнутом сюртуке, под которым виднелась голая грудь, доктор Шеффер, полагая, что это кто-то из приближённых короля, с достоинством подошёл к нему и начал по-английски говорить, что он посланник главного правителя американских колоний России Баранова, прибыл на корабле «Изабелла» и уполномочен передать королю Камеамеа личное письмо от Баранова. Шеффер вынул письмо, достал ручку и по-английски написал на конверте: «Доктор Шеффер, корабль «Изабелла». Потом протянул письмо сандвичанину и ещё раз внушительно сказал, показав на каменный дом: «Камеамеа!», давая понять, что письмо для короля.

Сандвичанин с улыбкой, показавшей, как и кивок головы, что он всё понял, взял письмо и направился обратно к дому.

Теперь оставалось ждать результатов, и, прогулявшись по берегу залива, доктор Шеффер вернулся на корабль.

Утром на «Изабеллу», всё ещё стоявшую на якоре в заливе Каилуа, прибыл посланник короля с известием, что Камеамеа приглашает на беседу доктора Шеффера. Доктор положил в саквояж подарки для короля и его жён и в том же каноэ, на каком прибыл королевский гонец, отправился на берег.

Камеамеа встретил его у дверей большой деревянной хижины. Король был высок, свыше шести футов ростом, с могучей фигурой атлета и одет по-европейски — светлые бархатные панталоны, ослепительно белая рубашка из голландского полотна, белые чулки, огромные башмаки из тёмно-коричневой кожи с блестящими пряжками. Мощная шея повязана чёрным шёлковым платком.

Во время плавания к Сандвичевым доктор немало наслушался рассказов и от капитана Беннета, и от матросов о храбрости, проявленной Камеамеа в борьбе за объединение островов, и о том, какой это искусный воин. На военной учёбе он, например, заставлял не менее дюжины своих солдат кидаться на него с копьями и успевал отразить все удары. В рукопашной схватке Камеамеа, по слухам, не имел себе равных. В чертах его изборождённого морщинами лица доктор Шеффер уловил властную силу с оттенком некоторой жестокости.

   — Натуралист доктор Георг Шеффер, — чётко представился доктор, встав перед королём по стойке «смирно».

   — Алоха! — приветливо отозвался король и протянул для пожатия руку.

Доктор был приглашён в дом короля, обставленный совсем просто: у стены стоял большой сундук, рядом — бюро, сделанное из красного дерева, два стола, один из них круглый, из того же красного дерева. Пол хижины был покрыт плетёными циновками. Окна отсутствовали, но через зазоры в стенах свободно циркулировал воздух, принося желанную прохладу.

На полу, на циновках, сидело около десятка мужчин, преимущественно пожилого возраста, — вероятно, решил доктор, ближайшие помощники короля, вожди племён. На них тоже были европейские одеяния, но, в отличие от короля, никто из его приближённых не сумел достичь в своём наряде необходимой законченности. Один был лишь в панталонах, с голой грудью. Другой — в распахнутом на груди жилете и без панталон, в набедренной повязке. Доктор Шеффер с почтением поклонился вождям. Переводчиком Камеамеа служил молодой англичанин по фамилии Кук.

Камеамеа пригласил доктора Шеффера присесть в кресло возле стола и сам сел на единственный в доме стул.

   — Мне прочитали доставленное вами письмо от моего друга Баранова, — сказал через переводчика король. — Как он чувствует себя?

   — Слава Богу, здоров, — тут же отозвался доктор.

Из-за отсутствия в родном ему языке некоторых звуков король произносил фамилию главного правителя Русской Америки на свой лад: «Каланов», но переводчик Кук называл известное ему имя так, как надо. По той же причине, из-за невозможности произнести фамилию доктора на своём языке, король вообще избегал упоминать её в своём обращении к гостю.

   — Баранов просит меня, — продолжал король, — чтобы вам была оказана помощь в сборе на островах растений. Я распоряжусь, чтобы вам помогли. Вам будет предоставлен небольшой корабль для поездок по острову и, если потребуется, на другие острова. Я постараюсь также помочь вам вернуть груз с разбитого на Кауаи русского корабля.

Король взял в руки стоявший на столе графин с какой-то красной жидкостью и наполнил два бокала. Один бокал взял себе, другой предложил гостю и произнёс короткий тост. Кук перевёл:

   — Его величество желает доктору успеха.

   — Я очень признателен его величеству.

Шеффер, вспомнив, как угощал его Джон Янг, лишь чуть-чуть пригубил напиток. Но это оказалось некрепкое виноградное вино, вероятно, изготовленное в Европе.

   — Мне сказали, что завтра «Изабелла» уходит, — продолжал король. — Вам надо где-то жить. Я дам указание, чтобы вам построили дом в деревне. Место можете выбрать сами. Кроме письма, Баранов прислал для меня что-нибудь ещё?

   — Да, да, конечно, — обрадованный, что всё складывается так удачно, с энтузиазмом сказал доктор. Он тут же раскрыл свой саквояж и торжественно извлёк из него большой отрез красного вельвета и два хрустальных бокала. — Это подарки Баранова для вашего величества. — Шеффер с поклоном преподнёс дары королю. — У меня есть подарки и для жён вашего величества, но я хотел бы вручить их лично.

Король одобрительно рассмотрел материю и бокалы, постучал по хрусталю тонкой тросточкой, с удовольствием слушая мелодичный звон. Поднялся и сказал:

   — Идёмте. Вы сами выберете место для вашего будущего дома. Заодно познакомлю с моими жёнами.

В сопровождении переводчика они пошли тянувшейся по берегу залива пальмовой рощей. Для своего будущего дома Шеффер облюбовал место на холме, откуда открывался чарующий вид на залив.

   — Через два дня вы сможете поселиться здесь, — пообещал король.

   — Премного благодарен, — с поклоном ответил доктор Шеффер, — и прошу ваше величество иметь в виду, что я опытный врач и, если вам или вашим домочадцам будет нездоровиться, я буду рад оказать помощь.

Дом, занимаемый жёнами короля, представлял собой такую же просторную хижину из жердей, крытую листьями, в какой принимал доктора Камеамеа.

В хижине сидели на циновках три очень крупные, очень толстые женщины, одетые в простые рубашки из тонкой материи, и что-то лениво жевали. Позади каждой стоял молодой слуга в набедренной повязке и опахалом из ярких перьев заботливо отгонял мух от своей госпожи и... от её арбуза. Да-да, жёны ублажали себя именно сочной арбузной мякотью — наконец-то разглядел Шеффер.

Король произнёс несколько слов, и дамы с интересом взглянули на доктора. Камеамеа поочерёдно представил гостю своих жён. Шеффер уловил лишь одно знакомое ему имя — Каахумана и внимательно посмотрел на неё, отметив властное и одновременно несколько капризное выражение её круглого лица, хранившего следы былой красоты.

   — Алоха! — певуче приветствовали доктора королевские жёны, а Каахумана жестом предложила присесть на полу рядом.