В последнем плавании, два года назад, капитан Барбер, к своему величайшему разочарованию, увидел, что на побережье богатого каланами залива Норфолк строится поселение. Пристав к берегу, он узнал, что это русские надумали постоянно обосноваться здесь, и тогда же познакомился с их начальником Александром Барановым. Позже обсудив ситуацию с американскими капитанами, Генри Барбер ещё более помрачнел. Его просветили, что на русских работают превосходные морские охотники — алеуты, и там, где появлялись они на своих вёртких байдарках, другим промысловикам делать уже нечего.
Вот почему Генри Барбер, подходя в очередной раз к форту в заливе, испытывал такое чувство, словно его вновь начинает беспокоить давняя зубная боль.
Залив, с разбросанными по его зеркальной глади небольшими островками, выглядел сегодня так, как выглядел почти всегда. Туман висел на склонах хмурых, поросших лесом гор. Изредка, то справа, то слева по курсу корабля, нерпы высовывали из воды усатые морды, а то и самка калана проплывала на спине, придерживая на брюхе детёныша.
— Эй, Том! — окликнул Барбер боцмана. — Ты видишь, там, на мысу, кто-то вроде сигналит нам. Дайка трубу.
Генри Барбер принял подзорную трубу из рук боцмана, приложил к глазам. Теперь он ясно видел на выдающемся в залив мыске заросшего, оборванного человека, с отчаянным видом посылавшего сигнал приблизиться. Э, подумал Барбер, продолжая наблюдение, да тут, кажется, заварилась каша.
Тем временем из леса выскочила группа вооружённых индейцев и побежала к человеку на мысу. Тот быстро исчез за кустами, но с корабля было видно, что он бежит вдоль берега к песчаной косе.
Генри Барбер приказал спустить вельбот и спешно идти к косе.
— Садись в вельбот, Том, — приказал он боцману. — Если этому парню понадобится помощь, пальни в дикарей.
Теперь капитан Барбер не сомневался: что-то случилось с русским фортом; этот оборванный бродяга, вероятно, из русских.
Бежавший берегом человек уже выскочил к косе, оглянулся и зашлёпал по мелководью навстречу приближавшемуся вельботу. Достигнув глубины, поплыл. Он торопился не напрасно: от леса раздался ружейный выстрел. И тогда с вельбота тоже прозвучало несколько выстрелов, отогнавших индейцев обратно.
Плывущий человек поравнялся с лодкой, схватился за борт. Матросы помогли ему забраться, и вельбот, развернувшись, пошёл назад.
Капитан Барбер пока не знал, зачем он решил помочь бедолаге, но интуиция подсказывала ему, что, если с русским фортом действительно что-то случилось, из этого можно извлечь выгоду.
Когда спасённый поднялся на корабль, Барбер окончательно уверился в правильности своего предположения: такие окладистые, как лопата, бороды бывали только у русских.
Мужик ни слова не знал по-английски, но из беседы с ним кое-как удалось понять, что крепость взята штурмом и сожжена. На берегу есть ещё люди, которым нужна помощь. Русский, назвавшийся Плотниковым, просил послать вельбот к устью реки.
Оттуда привезли алеутку с грудным дитём и лет тридцати пяти мужчину того же племени. По пути заметили ещё двоих, сигналивших с берега. Подобрали и их, русского Батурина и алеута. Капитан Барбер велел накормить спасённых, выдать им взамен рванья одежду поприличней.
Русские, едва поели, стали умолять плыть к разорённой крепости, прихватив лопаты, чтобы предать земле останки погибших. Капитан Барбер отправился на вельботе вместе с ними. Пепелище на месте форта пробудило в нём злорадные чувства. Что посеяли, то и пожали, недобро подумал он. Но вид мёртвых и причитания над ними русских и алеутов тронули и его задубевшее сердце. За неделю над останками поработало воронье, лесные звери; обезглавленные тела были страшны. Русские выкопали общую могилу недалеко от руин и захоронили павших. Из имущества крепости отыскались лишь медные пушки, превращённые огнём в бесформенные слитки.
Барбер внял просьбе русских задержаться в заливе. Они надеялись, что в лесу могут хорониться и другие, спасшиеся из крепости, которым нужна помощь. Однако на третий день стоянки на корабль пожаловали иные гости — тоен Скаутлелт с племянником своим Котлеяном. Русские могли и не просить капитана задержать гостей, чтобы, пользуясь ими как заложниками, попробовать освободить пленных соотечественников. Всё это без каких-либо просьб уже планировалось Барбером: столь важных персон задаром он никогда не отпускал. Тем более что, по словам русских, индейцы разграбили в крепости все меховые товары. Теперь есть что требовать у них в обмен на жизнь вождя.
Вместе с двумя другими охотниками, захваченными в проливе, Тимофей Тараканов был доставлен в селение колошей. Они не знали, какова судьба оставшихся в крепости, однако ликование не скрывавших своей радости туземцев давало повод к самым мрачным мыслям.
Вскоре худшие опасения оправдались: в селение привезли более десятка пленённых женщин, в основном алеуток. Калахины среди них не было. И всё же Тараканов не переставал надеяться: вдруг ей удалось спастись, скрыться в лесу. Она могла и бежать, и попасть к другому племени. Тараканов не сомневался, что, если она жива, но в плену, Баранов не поскупится отдать за всех хороший выкуп.
Но последующие события подкосили надежды на лучшее. С чего он решил, что колоши будут торговать ими? Похоже, этими людьми владели совсем иные, мстительные чувства. Двух пленённых вместе с Таракановым русских охотников увели за дома. Какое-то время Тараканов слышал их крики, от которых стыла кровь в жилах, потом крики затихли. Он подозревал, что товарищи его скончались в мучениях. Что ж, в таком случае скоро наступит и его час.
Пока же его не трогали, исправно кормили, но он, постоянно, заставляли его делать какую-либо работу или нет, был под присмотром двух свирепого вида воинов.
Прошло ещё несколько томительных дней. Тараканов стал обдумывать возможность бегства. Но тут что-то изменилось в настроении колошей. Они словно забыли обычные свои пляски и игрища. Иногда между старшинами возникали ожесточённые споры. И вот отправили куда-то всех пленённых алеутских женщин.
На следующий день повели под охраной и Тараканова, посадили в лодку, и, когда лодка вышла в залив, Тараканов увидел в гавани английский корабль. На палубе корабля его развязали, и он понял, что идёт обмен. По приказу капитана освободили прикованных к пушкам тоена Михайлу и племянника его Котлеяна. Выкрикнув на прощание какие-то угрозы капитану, туземный вождь с племянником спустились в поджидавший их бат.
От встреченных на корабле Плотникова и Батурина Тараканов узнал, что это они настроили английского капитана захватить тоена с племянником и не отпускать до тех пор, пока колоши не освободят пленных русских и алеутов. Всем из гарнизона крепости, кого он встречал на корабле, Тараканов задавал один вопрос: что с Анфисой-Калахиной, не видели ли её? Одна из женщин припомнила, что Анфиса пыталась спуститься вниз с охваченного пламенем второго этажа. Удалось ей это, осталась ли она в живых, никто не знал. Тараканов ловил на себе сочувственные взгляды. Он и сам начинал понимать, что, если бы Калахина уцелела в кровавой бойне, в беспощадном огне, она, скорее всего, была бы сейчас вместе с ними.
Завершив операцию по освобождению пленных, Генри Барбер направил свой корабль курсом на Кадьяк. Он собирался сорвать у Баранова хороший куш за то, что спас от гибели его людей.
Остров Кадьяк,
июль 1802 года
— Поймите, господин Баранов, ради того, чтобы выручить ваших, мне пришлось немало издержаться — заплатить выкуп диким, кормить почти месяц двадцать с лишним человек. Опять же одежда... И это ещё далеко не всё!
Баранов холодно смотрел на сидевшего у него в конторе капитана Барбера. Этот человек, с его короткой бородкой клинышком, развязными манерами, с циничным взглядом карих, чуть выпуклых глаз, внушал ему отвращение. Баранов был наслышан о методах обогащения Барбера, а побывав на борту «Юникорна», чтобы взглянуть на своих людей, узнал от них, каким образом капитан вызволил их из плена. Теперь же англичанин нагло лжёт в глаза, требует в обмен за доставленных несуразную сумму — пятьдесят тысяч рублей.
